Когда пророчества сбываются

Только достигнув возраста семи лет, ребята получали право ходить по деревне самостоятельно, но за засечную черту без родителей выходить можно было лишь тем, кому уже исполнилось двенадцать. Считалось, что с этого возраста ребенок уже становится вполне разумным, способным вовремя обнаружить опасность, а если нужно, то и постоять за себя. За соблюдением этих правил следили не только родители, но и охранники на постах, которые легко могли надрать нарушителю уши. Вид Пети показался отцу хмурым и растерянным от пережитого испуга. Чтобы подбодрить паренька, Еремей сказал:

— Помни, сын, что мы всю жизнь сражаемся с тьмой. А тьма хитра и коварна. И она умеет принимать разные формы. Но ее бояться нельзя, потому что через страх она проникает в душу. И ты должен побороть страх внутри себя.

— Это легко сказать, но трудно сделать, — возразил Петя, который, обычно, старался не перечить отцу. На что родитель заметил:

— А я и не говорю, что побороть свой страх легко. Но, это необходимо. Просто, чтобы выжить. Иначе тьма будет грызть изнутри, пока не сожрет всю душу.

— И как же мне побороть страх? — спросил сын у отца.

Еремей посоветовал:

— А ты мысленно выжигай страх внутри себя белым огнем. И пусть белое пламя горит в твоем сердце.

— И за счет чего оно будет гореть? Там, внутри моего сердца, вряд ли есть уголь или горючее масло для фонарей, — пробормотал Петя.

— А ты просто поддерживай это горение своими помыслами. Больше никакого топлива и не нужно сердцу, кроме благих мыслей. Так учат монахи Ду, — проговорил Еремей.

Петр знал, что его отец хранит в себе какие-то тайны о собственном прошлом. Если мать родилась и прожила всю жизнь в Дружковке, то отец был пришлым человеком, который женился на местной девушке и осел в деревне. Вот только он не любил рассказывать о собственной молодости. Все знали о нем лишь то, что когда-то давно он служил где-то. Не то в городской страже Сибирска, не то даже на южной границе, где всегда было неспокойно. В Дружковке он считался самым метким лучником, да и на саблях драться умел лучше всех. Даже двумя саблями одновременно мог орудовать. И детей своих, конечно, с малолетства обучал воинскому искусству. Петя преуспел в стрельбе из лука, а вот на саблях драться совсем не любил. А оба его брата, наоборот, преуспели в упражнениях с саблями, зато стреляли из луков гораздо хуже старшего брата. Сестры тоже учились обращаться с оружием и из луков стрелять, только вместо сабельного боя отец обучал девочек искусству сражаться на ножах.

Вообще, в каждой крестьянской семье родители обучали детей тому, что знали и умели сами. Ведь им нужны были самые настоящие помощники, способные подхватить заботы, связанные с ведением хозяйства, если кто-то из взрослых внезапно заболеет или погибнет. Потому уже к двенадцати годам деревенские дети умели делать по хозяйству почти все то, что и родители. И, если родители сами были грамотными, то и дети к этому возрасту уже умели читать, писать и считать.

Грамотность передавалась из поколения в поколение. Хотя никакой центральной школы в Дружковке не имелось, но все жители деревни знали алфавит, арифметику и даже приблизительную историю родного края за последние три сотни лет. Да и некоторые древние события всем были известны. Например, даже маленькие дети со слов родителей уже имели представление, что состоялась когда-то Великая Война, которая привела все человечество к катастрофе. А потом еще много веков уцелевшие люди пребывали в совершенно диком и агрессивном состоянии, постоянно ведя между собой маленькие, но ожесточенные войны.

Родители рассказывали Пете и остальным своим детям, что люди выживали в те древние времена небольшими непримиримыми бандами, став, по сути, разбойниками. Они вели кочевую агрессивную жизнь в борьбе за ресурсы старого мира, которые еще можно было отыскать какое-то время после катастрофы. Великая Война была очень страшной. Враждующие стороны применяли в ней гибельный небесный огонь, который выжигал даже огромные города, полностью построенные из камня. И природа после окончания той свирепой войны сделалась очень суровой. Много возникло опасных проклятых мест и старых развалин, выжженных небесным огнем, где люди не могли находиться, а если ходили туда или пользовались предметами, найденными там, то умирали в страшных мучениях.

Многие животные тоже в ту войну погибли. Леса сгорели. Да и посевы на многих полях не всходили потом долгие годы, а если и всходили где-нибудь, то сильно расплодившиеся ядовитые сорняки губили урожай. Повсюду свирепствовали не только моровые болезни, но и лютый голод. Доходило до того, что некоторые люди даже ели друг друга. И так продолжалось несколько веков, пока предводители самых крупных сибирских сообществ не сообразили, что легче все-таки выживать сообща. Потому выжившие снова начали объединяться в племена, а всех людоедов и разбойников стали безжалостно убивать. Так постепенно появились мирные крестьяне, которые находили более или менее чистые участки земли и селились на них. Они научились вместе защищаться от врагов, возделывать посевы, заново приручать животных и создавать первые сельские общины. А потом уже и города снова в Сибири начали строить.

Вот только никто точно не мог сказать, сколько же именно времени прошло с Великой Войны. Некоторые мудрые старцы считали, что прожили люди с тех пор не так уж и много времени, всего каких-то двенадцать веков, а другие говорили, что та война, разделившая эпохи, состоялась целых пять тысяч лет назад. Петя давно понял, что никто ничего толком о прошлом и не знал. А время в Сибири отсчитывали от момента основания города Сибирска. И получалось, что с того дня прошло пятьсот двадцать три года. В сущности, с тех пор сменилось всего десять поколений, если считать, что большинство крестьян доживали до пятидесяти с небольшим. И только редкие отдельные старики дотягивали до семидесяти лет.

Староста Елисей Голованов был как раз из таких могучих стариков, которым суждено прожить дольше других. В свои шестьдесят четыре года он еще сохранял мужскую стать, держал спину прямой и твердо стоял на ногах. Широкий в плечах и мускулистый, он не совсем утратил прежнюю силу и не казался немощным. Да и взгляд его крупных голубых глаз с возрастом не потускнел, в отличие от волос на голове, которые сделались редкими и седыми, обнажив проплешину на макушке. Но, его борода лопатой, которую староста время от времени подрезал ножом, как и все остальные деревенские мужчины, все еще выглядела густой и поседела не окончательно. Возможно, староста сохранил здоровье лучше других мужиков по той причине, что давно уже отошел от хозяйственных забот, передав управление семейным хозяйством своему старшему сыну.

Сам же Елисей уже больше десяти лет занимался общими крестьянскими заботами деревенских жителей и полностью посвятил свою жизнь этому занятию. Обладая в этом деле каким-то особым талантом, он наладил быт в Дружковке так хорошо, что обитатели деревни уже три раза подряд переизбирали его на вече. Объяснялось такое постоянство тем, что никаких претензий у крестьян к Елисею Голованову не имелось. Показал он себя за это время не только честным человеком, но и очень заботливым хозяином, которому искренне хотелось сделать жизнь в родной деревеньке лучше и проще.

Когда Петя, следуя за отцом, вошел внутрь избы Елисея, у того как раз были посетители. Чтобы не мешать, отец и сын скромно уселись на лавку, стоящую возле входа. Главы нескольких семей сидели на двух длинных скамьях с двух сторон от широкого стола и говорили со старостой о своих проблемах. Рассуждали они о коровьей лихорадке, которая в последнее время выкашивала новорожденных телят. Вспоминали и о поросятах, заболевших посреди зимы какой-то красной чесоткой, которая никак не проходила, да еще и перекидывалась на другую скотину. И что делать с этими болезнями, никто точно не знал. Староста же настаивал на том, чтобы всех заболевших животных отселить в отдельный общественный хлев, специально выстроенный ради карантина, где знахарь по животинам Кондрат Самойлов вместе со своей женой Анфисой, тоже сведущей в лечении, попытаются бороться с новой напастью, чтобы выходить к весне тех животных, кого удастся. А которых вылечить не получится, придется умертвить.

Вот только зимой быстро построить какие-то новые помещения для скотины, да еще и утепленные, казалось крестьянам весьма хлопотным занятием. Ведь своей лесопилки в деревне не было, и, чтобы быстро построить хлев, пришлось бы покупать готовые доски у лесозаготовителей. А они, как известно, отличались жадностью и драли за пиломатериалы по три шкуры. Или же предстояло строить по старинке примитивные грубые срубы, вырубленные из бревен с помощью топоров. Но, все понимали, что общинный столяр Данила даже с двумя своими учениками будет ковыряться слишком долго, а потому для предстоящего строительства придется привлечь крепких мужиков из нескольких семей.