Когда прошлое молчит

— Я оставил на стиральной машинке кое-какую одежду, можешь переодеться, — негромко сказал он, включая свет на кухне. — Ты голодна?

Я с удивлением заметила, как желудок заурчал, напоминая о себе. А ела ли я что-то? Не помню. Молча кивнув, я проскользнула в ванну, сдирая с себя вульгарное платье и резким движением распустила волосы. Тело задыхалось от количества тонального крема, а раны едва заметно выглядывали из-под частично стертого грима. Включив воду на максимальную температуру, я с наслаждением ступила на холодный пол. С наслаждением растирая тело душистым мылом, я, казалось, сдирала с себя ужас прошедших дней. На руках показались следы от веревки, на шее кровавые разводы, а на ногах неглубокие царапины. Сдерживая рыдания, я смывала макияж и унижение.

Выйдя из-под горячих струй, я с крепко сжала в руках спортивные штаны и мешковатую толстовку. Нижнего белья не нашлось, но, надев на себя это серое облачение, я ощутила себя в словно в броне. Толстая ткань скрывала силуэт тела, надежно закрывая мою фигурку. Из зеркала на меня смотрела потерянная девочка, под глазами которой залегли синеватые мешки, а шея выглядела так, словно подростки увлеклись объятиями на диване. Покачав головой, я схватила с полочки ополаскиватель для рта. Мятная жидкость приятно холодила искусанные губы, раздражая нервные окончания. Красная точка практически скрылась из вида, но стоило мне заметить запястья рук, как она возвращалась с удвоенной силой.

Зубы стучали с удвоенной силой, пока я разглядывала себя в зеркале.

Света, убитая по моей вине.

Твари, уверенные в том, что они делают благое дело.

Бедные девушки, и так запутавшиеся в жизни.

Евгений. Лев. Наказание.

Мама.

Чувство вины новой волной затуманило сознание, а жалость к себе вернулась на привычное место. На стиральной машинке лежал небольшой блокнот, который так и просился в руки. Найдя огрызок карандаша, я начала делать то, что всегда приводило меня в чувства. Оставлять заметки. Пара слов, которые значили для меня больше, чем для кого-либо. Надежда на то, что так я смогу помнить.

Я с усилием сдерживала подступающие слезы и решительно вышла из наполненной паром ванной. Виктор гремел чем-то на кухне, куда я и направилась. На столе уже стояли бутерброды с сыром и дымились кружки с горячим кофе. Я опустилась на стул, замечая легкую полуулыбку хозяина.

— Прошлый раз ты хозяйничала на моей кухне, теперь моя очередь наконец-то показать тебе гостеприимство, — улыбнулся он, указывая на стол. — Кофе же просто черный, без каких-либо добавок?

— Да, спасибо. Как ты узнал все?

— Я был в твоей квартире.

Я уставилась на него, замерев с кусочком сыра у рта. Был в моей квартире. В голове вспыхнула мысль о том, насколько грязно там сейчас, но здравый смысл отсек ее сразу. Он все-таки следователь, пусть и неудачный. Не думаю, что его можно удивить парой немытых кружек и горой нестиранного белья. Но потенциальная хозяйка в моей голове забегала по кругу, заставляя сердце забиться сильнее.

— И что там интересного нашел?

— Твой подробный дневник и заметки. А также не принятые лекарства с горой стикеров. Ничего необычного.

Я хотела было ответить что-то колкое, но не смогла. Неловкость навалилась с такой силой, что я почувствовала, как загорелись щеки. Меня обычно трудно смутить, но эта его забота, надежность… Я аккуратно откусила кусочек сыра и чуть ли не заурчала от удовольствия. Желудок совершил радостный кульбит, а я не знала куда себя девать под пристальным взглядом мужчины. Руки сами потянулись к кружке и, обхватив ее ладонями, я начала осторожно подбирать слова:

— Тогда, когда мы должны были встретиться в «Мусорке»… Я хотела прийти, правда…

— Я все понимаю, ты не должна оправдываться…

— Нет, я просто забыла! Ты мне нравишься, но с моим недугом, я просто забыла, — я неловко поежилась. — Я вышла из квартиры Светы в красивом платье и все. Дальше ничего, я не дошла до места.

— Все в порядке. Уверен, как все это закончится — мы сможем повторить, — он уверенно посмотрел на меня. — Ты мне тоже нравишься, несмотря на все прилегающие проблемы. Это даже можно считать плюсом, если я накосячу — ты просто забудешь.

— Удобно, удобно, — я печально улыбнулась. — Особенно если я забуду о том, что это за мужчина ходит по моей квартире…

Он хрипловато рассмеялся и, сказав про то, что ему нужно куда-то позвонить, вышел из комнаты. Я с аппетитом набросилась на оставшиеся бутерброды, отмахиваясь от призрака Светы, которая с укором смотрела на меня, однозначно осуждая меня за растрепанный вид и отсутствие манер. Я с сожалением отодвинула пустую тарелку и прислушалась к голосу Виктора, на повышенных тонах кричащего на невидимого собеседника:

— У них там реальный гарем, Эдуард Семенович, вы не понимаете! Девушек держат манипуляциями, побоями, силой, вы же понимаете! Да, я знаю, что я отстранен от дела. Да, я понимаю, что это мой отец. Но мы же должны защищать их, как вы не понимаете! Да, я приеду с ней, мы снимем побои и заведем расследование. Вы бы видели ее руки, ее держали связанной и…

Я быстро прикрыла запястья длинными рукавами и автоматически пошарила по карманам чужих штанов. Мозг вспомнил о вредной привычке и требовал капельку никотина. На подоконнике стояла одинокая пепельница, а рядом лежала стальная зажигалка. На дрожащих от усталости ногах я добралась до окна и с сожалением посмотрела на улицу. Тусклые фонари, редкие снежинки, машина со включенными фарами под подъездом.

— Виктор! — Голос предательски задрожал. — Они здесь!

Мужчина прибежал ко мне, пряча телефон в карман.

— Ты уверена, эта та машина?

— Не уверена, но что-то дернулось, мне кажется, они следят за нами…

Звонок в дверь прервал меня, а Виктор напрягся, слегка вздрогнув от громкого звука. Он серьезно посмотрел на меня и, схватив за предплечье, повел за собой в спальню, быстро закрыв дверь снаружи. Я спряталась в темный угол, слыша, как бешено бьется сердце. Прижав пальцы к губам, я вжалась в стену, борясь с надвигающейся паникой.

Щелчок дверного звонка, тихий разговор и вот уже Виктор возвращается в спальню, успокаивающе поглядывая на меня:

— Все в порядке, это Анатолий, я отправил ему сообщение, как только мы выехали оттуда. Он точно свой и точно поможет, выдыхай…

Я недоверчиво покинула ненадежное укрытие, выходя на свет. Неопрятный мужчина с щетиной с интересом разглядывал меня. Я ощущала себя так, словно он сканировал каждый изгиб тела, видя меня насквозь. Завершив с осмотром, он невесело хмыкнул:

— А ты говорил, что она в ужасном состоянии, а тут и румянец на щеках и выходит из твоей спальни. Тебе помощь понадобилась или совет опытного человека?