Когда Семью выбирают

«Седого», в отличие от остальных, Влад узнал сразу. Про одного из самых старейших и влиятельных воров Александра Шеина, по прозвищу Шея, ходили легенды, которые положили в основу документального фильма на одном из центральных телевизионных каналов. Например, что именно он является одним из основателей «воровского общака». Не хранителем, а именно основателем. Родился Александр Шеин в 1933 году в Москве. Уже с детства он тянулся к криминальной жизни. Начинал, как и многие вышедшие из тех времен воры в законе, – карманником. За это и получил первый срок. После выхода с «малолетки», сдружился с Владимиром Мельниковым, будущим вором в законе Мельником. Он был на девять лет младше Шеи. Поэтому главарем сразу стал Шеин. Два будущих авторитетнейших вора действовали иногда в паре – один отвлекал жертву, а второй в это время вытаскивал из карманов зевак ценности. Часто они совершали карманные кражи в трамваях и автобусах. В очередной раз, и снова на карманной краже, Шея был взят операми из УГРО с поличным. Сдавать своего друга Мельника он не стал. Да и не по воровским понятиям это было. На зоне воры достаточно быстро ставят Шею «смотрящим» по тюрьме. Он полностью оправдал их надежды. Уже на зоне он собирает первый лагерный воровской общак. Воры довольны Шеей, так как на зоне он живет по понятиям, считая себя частичкой криминального мира. Во время этой «отсидки» его коронуют и возводят в ранг вора. После выхода на свободу он все также продолжает заниматься карманными кражами. В те времена таким промыслом занимались даже старые авторитетнейшие воры. Это был высший пилотаж и уважение в криминальном мире – обчистить «клиента», чтобы тот ничего не заподозрил. И снова уже сложившийся вор попадает за решетку. Статья, как всегда, у Шеи одна – карманная кража. Именно во время третьей «ходки» Шея становится тем вором в законе, которого будут помнить всегда. Он заставил считаться с собой администрации зон. Был справедливым «смотрящим». При этом воре никто не осмеливался творить беспредел на его территории. Территория – это целый регион, где располагалось 14 тюрем и зон. Шея следил за всеми. Хотя стоит подметить, что в то время ему было не больше 30 лет. После освобождения он был поставлен «смотрящим» на площади трех вокзалов. Там обитали одни из самых опасных преступников Москвы. Шея быстро собрал отличную «кодлу» карманников. Молодые парни обворовывали прохожих, а прибыль делили с Шеей, как с паханом. Они отстегивали процент со своего промысла. Это считалось за «обязательство», так как Шея пускал эти деньги на «людское» – помогал «честным арестантам» и «бродягам», которые сидели в лагерях. Деньги обменивались на продукты, курево, выпивку, наркотики. Поэтому он вполне считался основателем воровского «общака». В общей сложности Шея провел за решеткой 18 лет. Когда в стране стали появляться организованные преступные группировки, воры в законе подминали под свой контроль многие из них и назначали для каждой группировки «смотрящего» от воров. Благодаря авторитету в криминальном мире, вор почти всегда справлялся с задачей по курированию. Однако многие группировки отказывались от контроля с их стороны. Что вызывало немалые противоречия, а впоследствии и «стрелки». Шею, к тому времени уже авторитетнейшего вора, в 80-х воровской сходняк поставил «смотрящим» за Алтуфьевской, Дубровской и Люблинской преступными группировками. Так как его авторитет был непререкаем, он успешно справлялся с поставленной задачей. Даже когда он сидел в тюрьме, Шея со своими бригадами не отставал от времени. Войдя в 90-е, а потом и в 2000-е, они брали под крышу известных бизнесменов, помогали политикам, вкладывали деньги в легальный бизнес. Часто Шея присутствовал при конфликтных ситуациях в качестве третейского судьи. Так как он «решал» все по «закону», к нему обращались за решением вопросов и другие авторитетные воры. Имея колоссальные доходы от подконтрольных ему преступных группировок, Шея жил очень скромно. Квартиру ему купили блатные в знак уважения. Все свои доходы от криминальных дел он вносил в общак. Даже демократические перемены в государстве не смогли повлиять на его воровские принципы, за которые он провел за решеткой больше полжизни.

За столом сидело еще четыре человека, которых кроме судимостей и умения говорить на «блатной музыке» объединял статус. Они тоже были ворами и занимали каждый свое место в преступном мире Москвы. Это были Ахмад Тарамурзаев по прозвищу Театр, Шмавон Багдасарян по прозвищу Босяк, Владимир Кислинский по прозвищу Кислый и Николай Видный по прозвищу Рожь.

Оставалось только два свободных места. Прямо напротив Шеи.

– Вечер в хату, господа арестанты,– первый поздоровался со всеми Джава. Все сидящие за столом молча, кивнули.

– И тебе не хворать, Джава, присаживайся, в ногах правды нет, – ответил за всех Шея. Его руки лежали на столе, и хорошо было видно татуировки на его пальцах. На одной руке БОСС («Был Осужден Советским Судом»), а на другой ЛОРД («Легавым Отомстят Родные Дети»).

Влад с Братом сели за стол.

– Как ты, Шея?

– Скрипим, но едем, чифир варится, собака жарится! Какие мои годы. Утром проснулся – значит, день удался, – произнес, слегка улыбнувшись, старый арестант. – Ты в курсе, почему мы пригласили тебя на разговор?

– В общих чертах, но лучше сразу обрисуйте ситуацию, чтобы не было недопонимания.

– Добро. Малява пришла от Левчика. Так, мол, и так, беспредельщики на его племянника, правильного бродягу, руку подняли, да еще и под стволы поставили. Просит разобраться. Мы выяснять стали, оказалось, твоя братва в теме замешана. Вот и пригласили тебя на разговор. У меня с Левчиком кентовка давняя. Мы еще по малолетке с ним вместе зону оттоптали вдоль и поперек.

– А с чего вы взяли, что это мои люди были?

– Твоих сложно было высчитать. Народ в кабаке их за менеджеров Лукойла держал. Сразу видно, что они никогда не видели настоящих менеджеров. Что с лоха взять: бабки, костюмы, котлы увидел – и все.

– Просто народ мы неболтливый. Мы же не актеры кино, чтоб нас узнавали везде и всюду. Так и что в кабаке сказали?

– Очевидцев там много было, да никто ни слова не скажет. Так ты в сознанке, что это с твоими Сержик схлестнулся?

– Отрицать я не буду. Вышло так, как вышло. Вопрос в чем?

– В том, что ты бакланов к себе в кодлу набрал. Это косяк. За это ответить надо. Бардак, он ни в зоне, ни на воле к добру не приведет, – подал голос Босяк.

– Я бы так горячиться на твоем месте не стал. Ни меня, ни вас там не было. Все только со слов участников знаем, – спокойно ответил Брат.

Босяк хотел сказать что-то еще, но его опередил Шея.

– Ты, Джава, правильный человек, и хоть не из «жуликов», но понятия знаешь. Твои весь центряк Левчика отбуцкали. Там такие волчары, мама не горюй. Одному даже жбан пробили. Теперь лечить его надо, чтоб голова не протекла и в «вальты» он не подался.

– На то они и мужчины, а не бабы, чтоб силой меряться.

– Не за то базар. Вопрос в том, из-за чего конфликт затеялся. Сержик говорит, твои первые на них вскинулись.

– У меня другая информация.

– Брат, мы твоему слову верим, но тебя там не было, как и каждого из нас, поэтому обосновать надо.

– Шея, ты считаешь, что тем самым я на Левчика наехать решил, через племянника?

– Нет, Джава, никто тебе конкретно ничего не предъявляет. Разобраться хотим, как дело было. Пока. Может, это вообще кумовская мутка была. Дабы братву стравить. Я свист слышал, сейчас так мусора исполняют, – включился в разговор Рожь.

– Да какие менты! Че мы тут по паражникам губами воздух сотрясаем. Сержик – правильный бродяга, беспредела за ним не водилось. Значит, это его пацаны беспредельщики. И спрашивать с них надо как с беспредельщиков! – закричал Босяк багровея.

– Не осуждай сразу человека строго, – отпарировал Джава.

– Коли ты ферзь такой приблатненный, так не уподобляйся пешкам! Не можешь в узде своих быков держать, так не содержи такую кодлу! Сдавать их не хочешь, так сам отвечай!

– Гладко излагаешь, Босяк. А обосновать косяк моих сможешь? Если что, за Сержика ответишь на равных?

– Да я…

– Стойте, братва. Что за нездоровая канитель получилась? Мы здесь собрались не чтобы арию задавать, а чтобы прояснить, – сказал негромко Шея.

Босяк не посмел закончить фразу и сел на свое место, дико посверкивая глазами.

– Завидую стойке твоей, Джава. Умеешь лицо держать. Придерживался бы людского хода, быть тебе козырным фраером, – подал голос Театр.

– Зачем я должен нервничать из-за того, что Бог не наградил кого-то выдержкой?

– Да у меня выдержки… – завелся было Босяк, выходя из себя.

– Не юзи, Босяк, не юзи. Ты голос подай как положено. Раз первый базар затеял, – сказал Шея и посмотрел на Брата. – Продолжай, Босяк, если считаешь нужным, мы тебя выслушаем.

Вор неодобрительно посмотрел на Джаву. Тот, уловив взгляд, только ухмыльнулся.

– Ну что, братва, – начал Босяк, – вы все знаете Сержика, никто из нас никогда его не уличал в косяках. Дядя его Левчик – авторитетный вор. Самого Сержика уже год как короновать хотят. Сделай он хоть одну ошибку, нам бы тут же донесли.

Все воры, сидевшие за столом, закивали в знак согласия.

– Во-первых, хотел бы сперва узнать у Джавы, – Босяк посмотрел на Брата, – почему у тебя такая уверенность, что это не твои пацаны первыми на кулаки пошли, если тебя там не было и очевидцев не сыскать?

– Я на положении не нахожусь, Босяк. И ты сам знаешь, что и вором я не являюсь. Но людей вокруг себя под стать себе подбираю и верю им как самому себе. И готов ответить за них, если придется.

Босяк поморщился от такого ответа.