Когда Семью выбирают

– Красиво говоришь. Только плохо, когда людей насильно под понятия загоняют.

– Ты забываешь, что наша страна давно живет по понятиям. Многие наши политики, артисты и певцы, люди из простого народа часто приходили со своими проблемами именно к ворам. Хотя некоторые политики потом забывают о добре, о том, на чьих деньгах и с чьей помощью стали состоятельными и были введены в политический бомонд. Ладно, с кайфом бы еще побазарил, но дела-дела. Приятно было познакомиться. Вот возьми мою визитку. Я здесь типа директора. Скоро мойку здесь на парковке откроем. Заезжай машину помыть, покушать, девченки у нас тут симпатичные.

– Чем еще занимаешься?

– Каждый день – как Бог на душу положит. Как говорится:«Каждому дню довольно своих забот». А тебя, Влад, всегда рад видеть буду, набирай.

– Взаимно, Бадри, взаимно. Всех благ. Поедем мы. Дел по горло.

– Давайте, пацаны, удачи.

Уже сев в машину, Артур, обращаясь к Владу, сказал:

– И что ты молчишь, великий комбинатор? Как нервишки?

– А что я должен сказать?

–Знаешь, почему Важа так поменялся и перестал мочить «рога»?

– Нет, но думаю, ты мне сейчас скажешь. Почему?

– Тот парень сказал ему: «Эти люди работают с Джавой. Это его братья». Вот так-то Влад. Помнишь, я тебе говорил про авторитет Джавы. Сила слова сильнее кулаков. Честно сказать, я уже прикидывал, как схвачу ручку со стола и воткну ее в глаз первому, кто на меня кинется.

– Ишь ты, я тоже на ручку посматривал. Вот бы грузины посмеялись, увидев как мы лбами столкнулись кинувшись вдвоем за «Паркером».

– Я бы их все равно положил. Хороший грузин – мертвый грузин, – сказал Сос, разряжая автомат и снова укладывая его под сидение. – Я все вслушивался, как вы там с ним разговаривали. Думал, все, надо идти за вами. Так распереживался, что есть еще сильней захотел. У меня этот, как его… Стресс! Я есть хочу. И вообще где мои пирожки?

– Вот, держи, – Ара передал Сосу пакет с едой, – Кушай не обляпайся.

Тот стал поглощать пирожки с бешеной скоростью, продолжая рассказывать все, что он знает о грузинах и их происхождении. Ара включился в этот разговор. Постепенно они стали вспоминать о случаях различных стычек и потасовок с грузинами в Осетии. Влад не стал поддерживать этой беседы. Все тело ломило. Казалось, что он только что сбросил с плеч железную шпалу, которую держал на себе несколько часов. В голове роем проносились разные мысли. Ему тоже нужно было снять стресс.

– Ладно, главное дело сделано. Поехали отсюда, от греха. «В гостях хорошо, а дома лучше», – сказал Влад, посмотрев в последний раз на мирно стоявшее здание торгового центра. Он снова был близок к той грани, которую зарекся пересечь. Потенциальная возможность снова оказаться в тюрьме пугала его. Влад считал, что смогжет избежать этого, продолжая балансировать, как канатоходец под куполом цирка. Только тогда он не учел одного: ветер уже изменился и неумолимо начал сдувать его с каната, а пол арены неминуемо приближаться.

Глава 10. Кровавый бизнес

Если у тебя получилось обмануть человека, это не значит, что он дурак, это значит, что тебе доверяли больше, чем ты этого заслуживаешь…

Спустя семь месяцев Влад полностью разобрался, куда попал по воле судьбы. Это не была обычная преступная группировка, как тамбовские, питерские или какая-либо другая. В других командах все было построено на финансах, понятиях или воровском укладе. Однако, если убрать все лишнее, оказывалось, что целью и идеей любой организации в конечном итоге оказываются деньги и власть. Ничего не изменилось со времен конкистадоров, вырезающих местное население с целью наживы. Он хорошо это понимал, проработав у Шрама какое-то время. Все, чем парни занимались, работая на него, это грабеж, рэкет и возврат долгов. И никакой идеологии. В перспективе: или место на кладбище, или тюрьма, а если повезет, то легальный бизнес. В Семье все было наоборот. «Братья» должны были заботиться, прежде всего, о благе Осетии. Алихан не уставал это повторять. Все называли друг друга чаще всего братьями. Сам себя Джава называл – «Брат», иногда говорил о себе в третьем лице, произнося фразы: «Брат сказал», «Брат подумает», «Брат приедет», «Брат уезжает» и т.д. Алихан не любил прозвище Джава, приставшее к нему со школы. Понятие «свой человек» даже для Алихана было слишком расплывчатым и условным. Войти в Семью мог далеко не каждый, и именно в этом была ее сила.

С началом эпохи 90-х в Москву многие ехали за лучшей жизнью. В основном это были люди в поисках любого способа заработка. Часто моральные и этические нормы отступали на задний план по сравнению с необходимостью заработать. Среди приезжих были и молодые отвязные парни, которые везли «наглядные рекомендации» в виде шрамов и отсутствующих зубов. Эта молодая поросль беспредельничала, убивала и грабила, тем самым «проходя университеты». Кто-то из них пополнял кладбища Москвы и окрестностей, кто-то возвращался домой и рассказывал истории о столице. В тоже время многие оставались (не только на кладбище), обзаводились семьями, бизнесом, если повезет – депутатскими мандатами. В результате те, кто смогли выжить, составили поколение так называемых новых коренных москвичей.

Группа Джавы в своем настоящем виде родилась примерно в 2002-2003 году. По крайней мере, такой вывод сделал Влад. Буквально за несколько лет с начала 2000-х Семья превращается в сильный, хорошо организованный, сплоченный и, что немаловажно, глубоко законспирированный организм. Группа заявила о себе в Москве в лучших традициях дворцовых заговоров: быстро, неожиданно и, что самое главное, нагло. Лидеров, попытавшихся было «возмутиться», быстро заткнули силой оружия. Между собой группу все члены называли – «Семья». Джава являлся единоличным и непререкаемым лидером. «Братья» не были беспредельщиками. Они уважали понятия, но не жили по ним. Это отделяло их от этнических группировок, наводнивших Москву. Когда в той или иной ситуации им говорили, что перед ними местный авторитет, они отвечали: «Мы по понятиям не живем. Мы живем по совести». После чего авторитет, не желающий сесть за стол переговоров, не проживал долго. Костяк той или иной «бригады» просто пропадал, после чего оставшиеся без вожаков и начинавшие делать ошибку за ошибкой «боевики» очень быстро кончали свою «карьеру» или в тюрьме, или на кладбище. Брату никогда не говорил, что именно он стоит за этим. Всегда ситуация складывалась так, что с интересами Семьи можно было пересечься только один раз. У Семьи за спиной никогда не оставалось живых врагов.

Алихан по мере необходимости поддерживал отношения со многими преступными авторитетами, «ворами в законе», политиками, людьми из «властных кабинетов». Влад сделал такой вывод, потому что Джава часто решал такие вопросы, которые не были подвластны простым смертным даже за очень большие деньги. Без мощной поддержки «сверху», это было просто невозможно. Это касалось и выделения земли под застройки в Москве, и получения государственных тендеров определенными компаниями, руководители которых обращались к Брату. Помимо этого, он всегда был готов встретиться и поговорить с человеком по любому вопросу. В том числе, если это касалось блага Осетии или было полезно для Семьи. Готовность помочь человеку в любом вопросе выгодно отличала Алихана от других авторитетов. Так как никто не заставлял его выделять деньги на съемки фильмов, ремонт музеев, проведение фестивалей, помощь нуждающимся и так далее.

В то же время Джава мог делать то, чего не могли его покровители в «больших» кабинетах, а именно – решать вопрос «кардинально», оставаясь в тени. Цели существования Семьи не сводились к простому накоплению капитала любыми средствами. Однако Семья могла за себя постоять и защищала свои интересы всеми имеющимися способами. Конечно, думающие люди проводили аналогии, что «неприятности» происходили со всеми, кто пересекался с парнями из Осетии. Или Чечни, Дагестана, Ингушетии? Кто знал точно? В то время любой кавказец в Москве не считался «подарком». Для несведущих – просто очередная стычка с выходцами с Кавказа оказывалась провальной, только и всего. Семью никогда и не называли группировкой. Она не проходила ни по одному криминалистическому учету и ею не занимались ни МВД, ни ФСБ. Вообще, они старались не привлекать лишний раз внимания правоохранительных органов. Благодаря этому она, в отличие от других группировок, могла наносить удары по своим врагам неожиданно. «Братья» не составляли общность, за которой можно было бы проследить.

В обычной жизни «братьев» не ассоциировали с Семьей. Запрещалось рассказывать о ее существовании кому-то извне. «Братья», жившие в Москве, позиционировали себя в обществе в роли бизнесменов или работников крупных компаний: Газпрома, Лукойла, МТС, Мегафона, Роснефти или какой-нибудь другой. Тем самым объяснялись дорогие автомобили, квартиры и хорошие костюмы. Каждый сам придумывал себе легенду. Другим важным требованием, было избегать лишних и бесполезных конфликтов, которые могли привлечь ненужное внимание. Когда «снимали» девчонок из Молдавии и Украины, обычно называющих себя коренными москвичками, мы привозили их в гостиницы. Все знали только Брата. Он был единственным, по кому могли нанести удар. Поэтому всегда передвигался с охраной и постоянно менял место жительства. В особо сложные моменты Брат улетал на некоторое время за границу. Имя Джавы кому-то внушало уважение, кому-то страх. Но все, так или иначе, признавали его влиятельность и справедливость.