Когда солнце встанет на западе

Смотреть в окно было выше моих сил. Дилона я еще долго не захочу видеть. С закрытыми глазами было куда страшнее, чем наяву. Поэтому я перевела глаза на отца, сочтя его самым безопасным объектом для наблюдения. Посмотрела и обомлела.

В своем углу мы с Моррелом удерживались лишь благодаря неимоверной физической силе последнего. Отпусти Моррел поручень, опусти руку, и нас будет швырять по салону как одинокую тряпку в пустой центрифуге. А отец во всей этой болтанке оставался в одной позе на сидении, словно приклеенный. Его тело сейчас со всех сторон окутывали тонкие разноцветные линии. Как кокон. Выглядело… ошеломительно.

– Что это, Моррел?

– Что именно, мэйзи?

– Вот эти цветные нити. И как отец остается неподвижным?

– Энергия.

– Что именно, энергия?

– Все. Энергия удерживает повелителя на месте. Энергия окутывает его тело. Правда, она не совсем такая, как я привык видеть. Но, возможно, из-за связи с нией, повелителю удалось почерпнуть энергии вашей планеты. Я не знаю. Повелителю нужно помочь своей ние, защитить ее. Ради этого он не побрезгует ничем.

Я не знаю, сколько я так стояла и смотрела морунца, так неожиданно оказавшегося моим родным отцом. Вряд ли те час и сорок пять минут, что я обычно трачу на дорогу от дома до моего университета. Мне так было легче, стоять и смотреть на него. Не так душило отчаяние и безысходность.

В какой-то момент я заметила, что разноцветные энергетические нити вдруг пришли в движение. Хотя, они и до этого не были неподвижными. Просто теперь зашевелились с удвоенной энергией, что ли. Я поморщилась от получившейся тавтологии, но другого определения увиденному не нашла. Просто нити вдруг заволновались, закопошились, и стали наползать друг на друга и склеиваться. Многие просто меняли цвет. А еще нити меняли свое местоположения. Они отползали, если можно так сказать, с рук, ног, с большей части туловища и лица. И концентрировались в районе центра груди. А оттуда прочными жгутами тянулись куда-то за спину отцу.

Снова подал голос Дилон:

– Держитесь! Мы уже подлетаем! На мягкую посадку нет времени!

И что-то еще добавил на незнакомом мне холодном, певучем языке. Не сразу я осознала, что сейчас впервые услышала родной язык морунцев. Скорее всего, Дилон крепко выругался. Пришло понимание, что до этой минуты в моем присутствии морунцы всегда общались на всеобщем. И тут же возник вопрос: что такого Дилон мог увидеть внизу, что не сдержал ругательств, пусть и на родном языке?

Обдумать мысль как следует я не успела. Внезапно в салоне раздался треск, характерный для электрического разряда. Рывком поднялся на ноги отец. Я испуганно вжалась в своего телохранителя. Глаза у отца были жуткие, не живые — штормовое небо, пронизанное молниями. Лицо совершенно чужое. Энергетический кокон исчез полностью, оставив после себя несколько толстых алых жгутов. Только один жгут выходил и центра груди и тянулся куда-то вниз, видимо, к маме. Остальные обвивали грудь отца и исчезали у него за спиной. Вид был кошмарный. Словно вены, наполненные кровью, вдруг выступили из его тела.

Я жадно хватала воздух открытым ртом, не зная, как мне реагировать. А отец повернулся, открыл дверь и спрыгнул вниз, сильно оттолкнувшись.

Бронированный монстр, внутри которого мы летели, от толчка закачался, словно цветочный лепесток на волнах.

Глава 19

Таша Солнцева

Я осторожно отпихнула подругу в сторону и шагнула на порог. По лицу бывшего любовника пробежала кривая судорога. Не поймешь, толи усмехнулся, толи оскалился. Даже смотреть на него было до жути неприятно. Хоть бы руки из карманов вынул. И не скажешь, что передо мною тот лощеный молодой мужчина, с которым я познакомилась больше года назад.

Общаться не хотелось от слова совсем. Но пришлось делать над собою усилие. Вряд ли Роман пришел, чтобы просто полюбоваться на мою неземную красу. Я уже делала вдох, собираясь с мыслями, когда Роман заговорил. Лучше бы молчал и дальше. А он, не здороваясь, с желчным сожалением произнёс:

– Лучше было бы для тебя, если бы я купил тебя на аукционе. Тогда, скорее всего, осталась бы жива.

Я буквально вскипела. Да что такое он говорит? Я должна сокрушаться, что не досталась на глазах у всех пьяному ублюдку? Я должна нервничать из-за того, что не случилось публичного скандала по моей вине? Я…

И вдруг, как удар по голове, приходит понимание второй части фразы.

Сердце запнулось, замерло на миг. Так, что даже вздохнуть стало больно. В душе я уже поняла, что меня ждет. Но разум отказывался верить. Непослушными губами я с трудом выдавила:

– Ты о чем? Я тебя не понимаю.

Роман неприятно усмехнулся:

– Все ты поняла. Вон, побелела вся.

Дышать было тяжело, больно. Но я все же сумела выдавить:

– Почему?

Бывший любовник опустил голову, пнул несуществующий мусор носком туфли и, вдруг, оскалился прямо мне в лицо:

– Не какого х*** было бросать меня! Я тебя что, не удовлетворял в постели? Или мало было доходов от бизнеса? Я же тебя умолял: выходи за меня! А тебе захотелось власти! Как же, императрица целого сектора! Ну и как тебе под этой морунской ледышкой? Как быстро побежишь искать утешения на стороне? Или уже нашла?

От омерзения затошнило. Отвращение смыло весь страх без следа. Очень сильно захотелось плюнуть Роману в рожу. Я даже с извращенным удовольствием представила, как моя слюна стекает вниз по его щекам. Как он безуспешно пытается проморгаться и, в итоге, протирает глаза рукой. Такого Романа я не знала. Но, похоже, чисто инстинктивно сумела избежать на растреклятом благотворительном балу каких-то очень серьезных неприятностей.

Нолу было не слышно и не видно. Я отчаянно надеялась, что подруге удалось потихоньку отойти от входной двери вглубь дома и вызвать стражей правопорядка. Эта отчаянная надежда заставляла меня разговаривать с Романом. Тянуть время. И почему я просто не захлопнула у него перед носом дверь сразу, как увидела? Сейчас я безмерно сожалела об этом. А тогда, несколько минут назад на меня просто напал ступор. И момент был безвозвратно упущен. Теперь мне оставалось только тянуть время, надеяться на помощь и разговаривать с тем, кто мне отвратителен.

– Роман, ты ошибаешься. Я до сегодняшнего утра понятия не имела, каков социальный статус Миарона. И всеми силами открещивалась от его общества.

– Уже не открещиваешься? — ехидный ответ сбил с мысли.

– Да при чем тут это? Я вообще не могу тебя понять! Что ты хочешь? Зачем пришел?

Ой, а вот это я зря спросила! Не даром говорят, что гнев — плохой советчик. Сердце снова совершило кульбит в груди, пока я беспомощно наблюдала за изменениями на лице бывшего любовника. Оно на моих глазах становилось жестче, словно каменело. Челюсти сжались так, что желваки заиграли. В глазах появилась мертвая решимость.

Если бы можно было испугаться сильнее, чем я уже была испугана, я бы обязательно так и поступила. Но и без того я в полной мере осознала значение старинного выражения «душа ушла в пятки». Сердце укатилось куда-то мне под ноги. Дышать было невозможно из-за сведенного судорогой горла. Все тело стало как будто чужим, непослушным. Я, как загипнотизированная, смотрела на правую руку Романа, которую он медленно достал из кармана и так же медленно, словно преодолевая внутреннее сопротивление, поднял на уровень моей груди.