Когда сойдутся тени

Дальнейший путь прошел, словно во сне, и девушка плохо помнила, как преодолели широкую снежную равнину, как встретили пограничный отряд суэмцев с Ником во главе. Словно в туманном, вязком сне видела она встревоженные, обеспокоенные лица. Марка забрали из ее седла и пристроили на свежем, горячем жеребце. Она помнила, что Сэм передал Нику Меч, помнила, как неслась на высокой вороной кобыле вслед за Ником и жеребцом Марка так быстро, что только ветер свистел в ушах.

Дальше в воспоминаниях осталось лишь печальное, встревоженное лицо Марты, которая осторожно и быстро снимала с Кей одежду и купала ее в теплой, пенной воде. И кровать с голубым, отделанным кружевом, бельем. Почему-то это белье особенно врезалось Кей в память.

— Голубое, как свет Меча, — подумала она и провалилась в сон.

Глава 20 Сочетание

Кей не снились сны. Она не видела ни мрачных подземелий, ни страшных надхегов, ни загадочного Храма Двери. Только теплая, мягкая темнота окружала ее, спокойная и нежная, как колыбельная песенка. Первый раз Кей проснулась в вечерних сумерках. Сходила в туалет, отпила из кувшина прохладный кислый морс и села на кровать. В комнате было так натоплено, что сам воздух казался звонким от тепла. Синело за тонкими прозрачными занавесками вечернее небо, и желтел на комоде круг от настольной лампы.

— Который час? — подумала Кей, легла на постель и вновь уснула.

Только утром, когда окончательно рассвело, исцеляющий глубокий сон покинул Кей, и она встала с ясной головой. В комнате пахло кофе и свежей сдобой, а на маленьком столике у кровати девушка увидела кофейник, миску с булочками, блюдце с ломтями сыра, молочник и шоколадные конфеты. Увидела и тут же почувствовала страшный голод. Она проспала почти сутки, а до этого ела по-настоящему только в подземельях у мудрых. Кей развернула конфету и сунула в рот.

Жив ли Марк? — толкнулась тревожная мысль. Торопливо натянув халат, Кей бросилась к двери и столкнулась с Мартой, входящей в комнату.

— Мир тебе, благословенная Кей, — проговорила Марта, и тонкие морщинки ее глаз, казалось, улыбнулись вместе с ней, — выспалась ты?

— Марк жив? — быстро спросила Кей и замерла в тревоге.

— Жив, и с ним все будет в порядке. Так что, не волнуйся, милая, повода изводить себя нет.

— Мне надо к нему, я должна его увидеть…

— И увидишь. Но без завтрака-то нельзя. Поешь спокойно, мы с кухаркой совсем недавно вынули булочки из печи, горячие еще. Давай, давай… И Грэг в порядке, жив-здоров. Но пока еще не пущу его к тебе, Марку ты сейчас нужнее. А булочки такие вкусные, Сэм их очень любит…

Говоря неторопливо и мягко, словно надевая петли на спицы, Марта усадила Кей на кровать и тут же сунула ей на колени поднос с булочками.

— Сэм и Джейк спят? — спросила Кей.

— Джейк уже встал, еще вчера вечером он поднимался, разговаривал с Ником. Рассказал о всем, что довелось вам пережить. А Папоротник — представляешь — устроился у кровати Сэма. Так и пролежал сутки в его комнате.

Марта налила кофе в чашку, добавила молока и ловко намазала разрезанную пополам булочку маслом.

Кей оглянуться не успела, как умяла три булочки, весь сыр и все конфеты. А чашки выпитого кофе она и не считала — Марта только успевала подливать. Она сидела тут же, рядом, и в ее словах, в ее движениях было столько материнского тепла и заботы, что, доев последнюю булку, Кей посмотрела в добрые, светло-карие, словно гречишный мед, глаза и почувствовала, что сейчас расплачется. Чудовищное напряжение последних дней схлынуло, оставив после себя слабость и растерянность.

Марта, словно почувствовав состояние девушки, привлекла ее к себе, обняла и сказала:

— Все позади. Страшное, тяжелое и трудное миновало. Ты молодец, ты сделала все так, как надо. Войне теперь наступит конец, баймы уже отступили. А ты — храбрая, сильная девочка. Все избранные — храбрые и сильные, и то, что вы совершили для Суэмы, никогда не забудут… Не плачь… Теперь все наладится, все будет хорошо…

Марта все приговаривала и приговаривала, и гладила плачущую Кей по голове, словно маленькую девочку.

В небольшой печке трещали поленья, а в комнате витал запах кофе…

Наконец, слезы кончились. Они, словно бы смыли остатки болючей тревоги за Марка, друзей, Суэму, смыли последние страхи, и звенящая легкость воцарилась в душе Кей.

— Мне надо помыться… — она осторожно повела плечом, высвобождаясь из объятий.

Ей стало неловко за свои слезы, она почему-то застеснялась Марты и, торопливо вытирая ладонями щеки, поднялась с кровати.

— Пойду в душ, — сообщила и ушла в ванную комнату.

Ощущая, как струйки теплой воды стекают по коже, она думала о том, что похвала вгоняет ее в краску, и ей совсем не хочется слушать, какая она сильная и храбрая.

Она просто хочет увидеть Марка и самой убедиться, что с ним все в порядке. А после прижать к сердцу Грэга и поцеловать его смуглые щечки. И тогда она почувствует себя счастливой.

Выйдя из ванной, Кей спросила, поправляя мокрые прядки волос:

— Марта, значит, баймы отступили?

Марта уже успела застелить постель и теперь собирала на поднос грязную посуду.

— Да, отступили, — она обернулась, медовые глаза засияли нескрываемой радостью, — отступили назад, и вот уже два дня ни одного боя. Стоят, правда, как стена, но Гзмарданум-то уже не летает. Чувствуют они, что сила их закончилась.

— Может, вести из Такнааса привезут…

— Мы ждем. Очень хочется верить, что южные крепости теперь в безопасности.

Расчесалась Кей быстро — пара движений щеткой по коротким прядкам. Марта, унося посуду, пояснила:

— Марк в соседней комнате. Дверь напротив. Спит, еще, наверное…

Дверь напротив… Кей почувствовала, как горячо толкается в груди сердце. Она так давно не видела Марка. Сколько она спала, сутки? Значит, она уже двадцать четыре часа не видела любимого. Это много… Она соскучилась и не может больше ждать…

Комнатку, в которой находился Марк, такую же маленькую, как и спаленка Кей, согревал камин из серого камня. Огонь полыхал в нем ярко и неистово, словно громадный цветок, пахло сосновыми дровами, сложенными в деревянный ящик, и какими-то ароматными травами.