Когда сойдутся тени

Домой они возвращались поздно, ленивое солнце уже лежало одним боком на горизонте, все еще рассыпая золото своих лучей на крыши домов и башен.

Кей и Джейк медленно поднимались вверх, на городской холм. Глубокие, серо-синие тени легли на каменные тротуары и на бесчисленные ступени города. Пахло абрикосами. Чуть выше, на улице, вдоль которой были посажены шелковичные деревья, брусчатка тротуаров была черной от упавших сочных ягод.

Кей испытывала чувство глубокого удовлетворения. Они отлично справились с работой, у них все получилось, им хорошо заплатили. Это тоже было приятно.

Но Джейк не выглядел очень уж радостным. Он молчал, озабоченный какими-то своими мыслями. И о чем можно думать?

— Что с тобой? Ты чем-то обеспокоен? — не выдержала Кей.

Тот пожал плечом, не сразу, но ответил:

— Да, видишь ли, странно все это. Никогда такого не было, чтобы женщина в Суэме не могла родить. И дети тоже никогда не рождались ножками. Это — первый ребенок, родившийся таким образом.

— Ну, всегда что-нибудь бывает первый раз.

— Ты не понимаешь, Кей, — устало вздохнул Джейк, — это Суэма, тут ничего не бывает просто так. Сначала возле города появляются баймы, потом женщина не может благополучно родить ребенка.

— Разве между этими событиями есть какая-то связь? Ты думаешь, что это колдовство?

— Разумеется, связь есть, наверняка. Но это — не колдовство, нет. Это действие темных сил.

И Джейк замолчал. Он больше не хотел говорить на эту тему, и, хотя Кей раздирало любопытство, она, почему-то, не стала задавать вопросы.

А последние лучи солнца все еще золотили остроконечные крыши домов на вершине Такнааского холма. Дневная жара спала, по не яркому небу проплывали облака, большие, лохматые. Возможно, ночью пойдет дождь. Дожди в Такнаасе бывали только по ночам. А днем погода неизменно была приветливой, солнечной и ясной.

Это было еще одним качеством Суэмы, еще одной ее чертой, приятной и необыкновенной. Ведь это было так приятно и необыкновенно — знать наверняка, что завтра будет хорошая погода.

— А знаешь, — вдруг обратился Джейк к Кей, — несмотря на то, что мальчик родился ножками, Эннани все-таки быстро разрешилась от бремени, как только ребенка развернули — он тут же родился.

Джейк сказал слово «развернули» так, словно Кей тоже помогала ему в этом процессе.

— Ну, да, — рассеянно согласилась она.

— Суэмцам в этом плане гораздо легче, чем нам, — продолжал Джейк, — роды Эннани — единственные, можно даже сказать исключительно единственные, для Суэмы роды с осложнениями. А обычно все происходит очень быстро, без боли и без страданий. И у тебя, Кей, таких родов не будет, — неожиданно закончил он.

— Я, вроде, и не собиралась производить на свет детей.

— Ну, когда-нибудь придется, — Джейк произнес это без всякого выражения и без эмоций, словно само собой разумеющееся.

— Прежде чем родить ребенка, надо ведь, наверное, выйти замуж, — с усмешкой заметила Кей.

— Конечно, — согласился Джейк и добавил, — Однажды, когда-нибудь, ты выйдешь замуж. Почему бы и нет, девушка ты хорошая, симпатичная.

Он улыбнулся. Кей тоже. Это было первое замечание Джейка о ее внешности. Хотя, по сравнению с жителями Такнааса, которые все были необыкновенно красивы, ее даже симпатичной нельзя было назвать. Наверное.

В этот вечер Кей устала больше обычного. Дома их ждал гость — Лэстин. Расположившись в уютной гостиной, вместе с Китом, Лосанной и Сэмом, он рассказывал какие-то смешные истории и рисовал для Сэма картинки на больших альбомных листах.

Кей только поздоровалась со всеми и ушла наверх. Она чувствовала себя такой уставшей, что мечтала скорей очутиться в своей постели. Поужинать они с Джейком уже успели, и теперь, после душа, Кей могла насладиться покоем на своей кровати.

Она слышала, как Джейк еще долго рассказывал всем о том, что они пережили. Потом слышала, как все молились и пели. Под звук этих голосов она и уснула.

И лишь утром от Лосанны Кей узнала, что Лэстин на самом деле приходил вчера к ней.

Глава 9 Марк О'Мэлли

Джейк, Сэм и Кит молились каждый вечер. Кей уже привыкла к этим молитвам, и они казались ей незыблемой частью Суэмы.

Джейк вообще жил всегда так, словно Бог был рядом и все видел, и все обстоятельства его, Джейка, жизни зависели только от Создателя. Иногда обращение Джейка к Богу было совсем коротким, просто несколько слов благодарности и хвалы, эти слова тоже были молитвой. Но Джейк мог молиться и долго, закрывшись в своей комнате. Только по приглушенному звуку его голоса, доносившегося из-за зеленой двери, Кей догадывалась, что Джейк обращается к Отцу. Иногда его молитвы длились больше часа, и он спускался вниз окрыленный и вдохновленный свыше. И Кей это было не совсем понятно.

Но с другой стороны, Кей была уверена, что благодаря молитвам Джейка и его близости к Богу в Желтом Доме царила какая-то особая атмосфера. Она обволакивала и окутывала сразу, как только Кей переступала порог. Покой, уют, чувство защищенности и уверенности в завтрашнем дне и еще тихое, спокойное счастье — вот то, что Кей испытывала в этом доме. Мало того, вся эта атмосфера наполняла не только Желтый Дом, но и весь Такнаас. Потому что молился каждый его житель. Так говорил Джейк. Он говорил, что в Такнаасе к Создателю обращаются все, не молятся только баймы.

А после вечерней молитвы иногда пели песни. Пели все — и Джейк, и Сэм, и Кит. Джейк подыгрывал на гитаре. Слова песен были простыми:

Придите, поклонимся Создателю, Вознесем Ему славу Ибо Он источник жизни.

Или:

Любовь Твоя, о Отец, бесконечна, И милости Твоей нет конца. Она приходит с каждым утром Она приходит с каждым утром Твой источник не знает конца…

Обыкновенные слова, ничего сложного или особенного. Но мелодии в Суэме были необычными. В каждой, даже медленной отбивался ритм барабаном, бубном или какой-нибудь маленькой ручной стукалкой. У Джейка дома ритм всегда отбивал Сэм на небольшом бубне, обтянутом тугой желтоватой кожей. И в этих музыкальных ритмах слышался шелест трав, журчание ручьев, цокот лошадиных копыт.

Кей очень любила слушать эти песни. На молитву вниз она не спускалась — ну, чего она будет стоять как истукан в то время, когда другие молятся? Но если Джейк начинал наигрывать музыку, а Сэм ударял в свой бубен, то Кей выходила в коридор и садилась на ступеньки на самом верху лестницы. Отсюда ей было хорошо слышно, и она могла наслаждаться хорошей музыкой.