Когда сталкиваются миры
Шрифт:
– Я диссертаций по литературе, конечно, не писал, но мне кажется, это какой-то белый стих, – сказал Мартин.
– Да какая разница! – подскочила Моника, сжав в кулаки ободранные ладони. – В панк-роке никогда рифмы не бывает! Айда записывать! За мной!
Она снова вскочила на скейт и криво покатила вон с площадки.
– Подожди!
Диана спешно похромала за ней на роликах. Айзек поехал на самокате. Итан и Мартин переглянулись и потопали на своих двоих.
13
– Ди,
Диана гордо хмыкнула.
– Нет, спасибо. Пусть лучше тебя Ноа проводит. Ты же так ему нравишься.
– Ди, какого хрена?!
– Всем пока, до завтра! – Диана сделала ручкой и вышла из магазина.
– Нет, ну нормально?! Ей все время кажется, что я хочу ее обидеть! Что я ей сделала?
– Да ладно? У кого, интересно, она этого нахваталась? – поднял бровь Мартин.
– Ладно, я домой, пока всем.
Моника вышла, и Мартин поспешил за ней.
– Эй! – завопила она. – То, что Ди глупость сморозила, еще не значит, что ты должен за мной тащиться!
– Причем здесь ты? Я просто в той же стороне живу, – ответил Мартин.
«Сейчас узнаем, где ты прячешься», – подумал он.
Моника гордо хмыкнула и продолжила свой путь. Мартин поплелся за ней на пару шагов позади.
«Она и правда идет в сторону нашего квартала».
Через двадцать минут они оказались прямо напротив дома, в котором жили.
«Ничего не понимаю», – подумал Мартин.
– Слушай, не мог бы ты меня не преследовать? – вспыхнула Моника и показала на их окна. – В этом доме мой бывший живет. Он, наверное, уже с работы пришел. И я очень надеюсь, что он рубится с друзяшками в Лигу Легенд (*Популярная видеоигра). Потому что не хочу, чтобы он выглянул в окно и увидел меня с каким-то левым чуваком.
– Но зачем ты мимо его дома ходишь?!
– Потому что я на другой стороне блока хату сняла.
– ЧТО?! В ЭТОМ ЖЕ БЛОКЕ?! ЗАЧЕМ?!
– Потому что так близко он меня не додумается искать.
Мартин хлопнул себя по лбу: «Ну, Мона!..»
Моника миновала дверь в их подъезд, пристально на нее глядя, а потом завернула за угол. Мартин увязался за ней.
– Что, в магазин тоже со мной пойдешь? – пробурчала она недовольно.
– Э-э… Д-да. Как раз молоко закончилось.
– Ты меня уже подбешиваешь.
Моника зашла в хорошо знакомую им обоим лавку Рихардо, в которой они закупали провизию на протяжении пяти лет.
– Хола, Мона! – крикнул из-за прилавка старый дон Рихардо. – Как поживаешь, нинья? А Марти как? Что-то я давно его не видел.
– Нормально Марти, целыми днями сидит за компом и рубится в видеоигры с друзьями, – пробурчала Моника и пошла к полкам с молочкой, бросив на ходу. – А это Ноа, наш новый э-э… знакомый. Он не такой страшный, как выглядит.
– Здрасьте, – неловко помахал рукой Мартин, а сам подумал: «Она не сказала дону Рихардо, что ушла от меня?»
Делая вид,
что выбирает бутылку с молоком, он внимательно вслушивался в бормотание Моники.– Блин, денег совсем в обрез. Так, кофе у Итана попью, тортик у Ди отожму. Надо что-нибудь на вечер. Что-нибудь питательное. Не, если два яйца за раз, то мне дюжины на неделю не хватит. А одним я не наемся. О, грибы со скидкой!
«Она любит яичницу и слегка обжаренные грибы», – вспомнил Мартин.
Моника стянула ячейку и коробку с шампиньонами и пошла к кассе.
– За товары со скидкой, как всегда, наклеечка, – сказал дон Рихардо. – Много уже собрала, Мона?
– Дайте посмотрю.
Моника достала из кошелька помятую листовку для сбора наклеек.
– Уже тридцать девять.
– Ого! Так ты уже на целую игрушку набрала. Возьмешь?
Моника вся засветилась от счастья.
– Конечно!
Дон Рихардо достал коробку с плюшевыми игрушками.
– Выбирай.
– Ой, они все такие милые!
Мартин почувствовал, что бутылка молока выскальзывает у него из рук. «Она никогда не рассказывала мне, что собирает наклейки на игрушку!»
Моника схватила самую мохнатую тварь самого вырвиглазного цвета и прижала ее к сердцу.
– Я с самого начала эту хотела! Теперь вон на ту розовую буду собирать!
– Собирай, Мона. Кроме тебя, в этой акции все равно никто не участвует. Детям нынче гаджеты подавай, так что все достанется тебе, – засмеялся дон Рихардо. – Выбрал, чико? – спросил он Мартина.
Мартин нервно закивал, схватил свое молоко и стянул с полки хлебобулочных изделий мясной бутерброд, который любила Моника. Дон Рихардо тоже дал ему наклейку.
– На, раз собираешь, – сказал Мартин, когда они вышли на улицу, и отдал Монике свою наклейку.
– Ой, спасибо! – покраснела она и с детской кропотливостью вклеила ее в свой листок. Ее глаза просто слезились от счастья.
– Ты любишь плюшевые игрушки? – спросил Мартин.
– Ну да. Когда с родителями жила, у меня их больше сотни было. Я любила складывать их в кучу и падать на них. А с тех пор, как я к бывшему сбежала, у меня ни одной не было.
Моника горько вздохнула.
– Если б ты ему сказала, что любишь плюшевые игрушки, он бы тебе их дарил, – покачал головой Мартин. – А то он, наверное, даже не знал…
– Да ну, – пожала плечами Моника. – Он бы сказал, что это глупо. Он и так постоянно называл меня ребенком.
Мартин выплюнул яростный пар через респиратор.
– А ты в этом уверена?! Знаешь ли, фраза «ты ребенок» – это не то же самое, что «ты ведешь себя, как ребенок»! И наверняка не так уж часто он тебе это говорил! Раза два, не больше! Потому что ты наверняка из-за этого так психовала, что он понял, что говорить тебе такое себе дороже! И я уверен, он бы сказал, что это мило, что тебе нравятся плюшевые игрушки! Как послушаешь тебя – твой бывший просто монстр какой-то!