Когда сталкиваются миры

– Потому что милые девушки – это, как правило, закомплексованные и неуверенные в себе неудачницы, которым внушили, что любить себя – это плохо. Поэтому они себя запускают, не следят за своей внешностью, становятся стремными, а парней завлекают своей простотой, добротой и покладистостью. Парням ведь какая нужна? Красивая и чтоб мозги не выносила. Но красивые, извините, все с прибабахом и цену себе знают. Так что пусть мой бывший наслаждается своей милой послушной Долли из Техаса. Надеюсь, ему хватает места на матраце.

– Я в шоке, – всхлипнул Мартин.

– Крепись, братан, – похлопал его по плечу Итан.

– Я, может, и толстая, но нифига не милая! – сказала Диана.

– Так ты и не стремная, – ответила Моника, отпивая кофе.

Диана коварно улыбнулась одним уголком губ.

– Я, между прочим, тоже сложа руки не сидела, – сказала Моника, отставив чашку. – Текст для новой песни написала.

– Целый текст?! – воскликнул Итан.

– Ага. Полночи угрохала. В честь чего, вы думаете, я проспала и у меня башка теперь раскалывается?

– Опять, поди, о козле бывшем? – буркнул Мартин.

– Не-а, про осень.

– Про осень?!

– Это что за первый класс вторая четверть? – хмыкнул Итан. – А как же секс, наркотики и козел бывший?

– История такая. Я вчера психанула и пошла на скейте кататься. Потом по городу шаталась. А денег нет, смысл куда-то заходить? Домой не хотелось. Болталась до вечера и вдруг поняла, что я дико замерзла. И внезапно вспомнила, что уже ноябрь, осень, все дела. Вот меня муза и накрыла. «Слишком жарко. Слишком холодно. Погода становится опасной».

– О, а мы с парнями как раз вчера новую мелодию сочинили после того, как вы ушли, – сказал Айзек.

– Да? А я думала, мы поругались и развалились.

– Ага, и пошли по помойкам валяться, – добавил Итан.

Мартин закатил глаза.

– Сыграйте мелодию, я ритм подберу, – сказала Диана и взяла бонго.

– В какой тональности хоть? – спросила Моника и приготовила гитару.

– Фа мажор, кажись, – ответил Итан.

– Так, фа мажор. Значит, аккорд фа, ля диез, до. Миноры – соль, ля, ре. Почти подходит к моему тексту.

– Давайте соединим и посмотрим, что получилось! – предложила Диана.

– А в «Притти Вумэн» не пойдем?

– Попозже. Мне не терпится снова на барабанах поиграть.

– А может, того барабанщика увидеть?– поддел Айзек.

– Да ну тебя, Изя!

– Ребята, да вы серьезные! – завопила восторженная Моника.

– Ноа, разберешься? – сказал Итан.

– Еще как разберусь. И без ваших фа мажоров, – усмехнулся Мартин, взявшись за бас.

18

Ноябрьские заморозки, как всегда, хлопнули неожиданно. Итану даже пришлось включить в магазине отопление и помимо кофе наварить пару литров согревающего медово-имбирного чая. Затем он уселся полистать старенькие молодежные журналы тех времен, когда еще были популярны Tokio Hotel, но тут приперлись они. Сначала Айзек, потом Диана, а затем Мартин.

– Твое могущество вечно! О, посылающий ветер и дарующий дождь!

– Ой, как вкусно медом пахнет! Никакого меда, сучка, ты и так вчера вечером жареной картошки нажралась!

– Блин, опять она из хаты не вылазит! Я замерз, как собака, пока ее ждал!

Итан закрыл журнал и хлопнул им по столу:

– Нет, я достаточно терпел, с меня хватит! Хочу хайер, как у Билла Каулитца (*Солист группы Tokio Hotel)!

Моника пришла ближе к полудню, вся дрожа, перепрыгивая с кеда на кед и кутаясь в явно великоватое, затертое до дыр худи с нашивкой очередной панк-группы.

– К такому меня жизнь не готовила, – сказала она. – Думала, хоть к обеду потеплеет, а нифига!

– А как насчет того, чтобы просто потеплее одеться? – сказал Итан, поправляя перед зеркалом свою новую прическу а-ля «взрыв на макаронной фабрике».

– Это самое теплое, что у меня есть. Худи бывшего.

– Ты у него даже одежду утащила?!

– Нет, он сам мне отдал. Кэти, жена его мерзкого дружка Мейсона, рассказывала, что он всем девкам свои шмотки раздавал.

– Да чтоб тебя, Кэти! – рыкнул Мартин.

– Интересно, что он своей Долли из Техаса отдаст? Я сомневаюсь, что у него найдутся шмотки размером с четырьмя иксами.

Мартин хрипло и продолжительно выдохнул через респиратор.

– Чувак, крепись. Гнев – это смертный грех, – шепнул ему Айзек.

– А потеплее ты ничего не додумалась взять? Или хотя бы посередине лета от бывшего сбежать, а не когда зима на носу? – спросил Итан.

– Мне было как-то не до этого, – надулась Моника. – Да и как бы я все это утащила? Значит, скейт, гитара, сумка с вещами. Для куртки просто не было места.

– Ну и как ты теперь жить собираешься? Без денег, без работы. А на улице не потеплеет. Что тогда? Ко мне в магазин переселишься?

– Ну, можно, когда у меня аренда закончится. Это только в декабре, но очень мило с твоей стороны, что ты предложил.

– Это было не предложение! У меня тут не приют для бездомных дочек автозаправочных магнатов! Ты бы хоть иногда задумывалась о последствиях своего поведения!

– Ой, не нагоняй на меня тоску! И так хреново! Мне надо согреться!

– Чай в подсобке. Смотри не обожгись, беспомощная!

Когда Моника гордо прошествовала в подсобку, Итан и Айзек подхватили Мартина под белы рученьки и уволокли его в глухой уголок, где никто не мог их подслушать.

– Слушай, романтический герой, тебе не кажется, что с этим пора уже что-то делать? – шикнул Итан. – Когда ты собираешься рассказать ей правду и забрать домой?

– Я… Просто… Дело в том, что…

– Температура все ближе к нулю, а она носится в твоем задрыпанном худи. Она отжимает еду у толстой девочки. Работать она ни в жизнь не станет. Ждешь, когда она ниже плинтуса опустится?

– Я такого не допущу! Но и торопиться, чтобы все испортить, я тоже не хочу. Надо еще подождать.

– Чего ждать-то? Она сняла хату в том же блоке, что и ты. Она ходит мимо твоих окон в надежде, что ты ее увидишь. Она не подпускает тебя к себе, потому что тебе же хранит верность. Она постоянно говорит о тебе. Да у нее на лбу написано, что она хочет к тебе вернуться!