Когда сверкнула молния
Шрифт:
— Да, — она пошла к двери. — Увидимся позже, — сказала она.
Шон только хмыкнул. Я сказала:
— Конечно. До свидания.
Она ушла. Я услышала, как за ней щелкнул дверной замок. Замок на двери лазарета был таким, что даже я с моими обширными познаниями о таких вещах не могла бы его взломать. Но это не имело значения. Потому что специальный агент Смит была права, когда сказала, что я буду хорошим федеральным агентом.
В то время, когда она выбрасывала мусор, я протянула руку и вытащила сотовый телефон из её сумочки.
Я подняла его, чтобы показать Шону.
— О, да, —
Глава 18
Нам потребовалось некоторое время, чтобы выяснить, как работал сотовый специального агента Смит. Конечно, он оказался запаролен. Больше количество времени заняло выяснение её пароля. Но большинство паролей, как я знала от Майкла, — который получает кайф, выясняя такого рода вещи — длинной от четырех до шести цифр. Имя специального агента Смит было Джилл. Я нажала 5455, и, вуаля, как говорила моя мама, мы сделали это.
Шон хотел, чтобы я позвонила на канал новостей «Channel 11 News».
— Серьезно, — сказал он. — Они прямо за воротами. Я видел их фургон, когда мы заезжали сюда. Скажи им, что тут творится.
Я ответила:
— Успокойся, выскочка. Я не буду звонить на телевидение.
Он немного подпрыгнул и сказал:
— Знаешь, меня уже тошнит, когда ты зовешь меня «выскочкой» или говоришь о том, какой я мелкий. Мы почти одного роста. Мне будет тринадцать через девять месяцев.
— Тихо, — сказала я, пока набрала номер. — У нас не так уж много времени, прежде чем она заметит пропажу.
Я позвонил домой. Трубку взяла мама. Они ели ужин, впервые с того дня, как Дугласа отпустили из больницы. Моя мама пошла:
— Дорогая, как ты? С тобой хорошо обращались?
Я сказала:
— Э-э, не совсем. Могу я поговорить с папой?
Моя мама сказала:
— Что ты имеешь в виду, не совсем? Папа сказал, что у тебя прекрасная комната с большим телевизором и собственной ванной комнатой. Тебе не нравится?
— Все нормально, — ответила я. — Послушай, папа тут?
— Конечно тут. А где ему ещё быть? И он так гордился тобой, как и я.
Я отсутствовала всего сорок восемь часов, но, видимо, в течение этого времени моя мать сошла с ума.
— Гордитесь мной? — спросила я. — За что?
— За вознаграждение! — кричала мама. — Оно пришло сегодня! Чек на сумму в десять тысяч долларов, выписанный на твое имя, дорогая. И это только начало, милая.
Боже, она совсем слетела с катушек.
— Начало чего?
— Капитала, который ты сформируешь благодаря всему этому, — сказала мама. — Дорогая, звонили из Пепси. Они хотят знать, одобришь ли ты новый бренд газировки, что они придумали. В нем есть гингко билоба[22], знаешь, для мозга.
— Ты, — сказала я; моё горло пересохло, — должно быть, шутишь.
— Нет, это правда, они оставили здесь документы. Джесси, они предлагают тебе сотни тысяч долларов, только чтобы ты встала перед камерой и сказала, что есть более простые способы расширить свои умственные способности, чем получить удар от молнии...
На заднем плане я слышала, что мой папа говорил:
— Тони, — сурово сказал он. — Она не сделает этого.
— Позволь ей самой решить, Джо, — сказала мама. — Ей понравится. И я думаю,
что она будет хорошо смотреться. Джесс, конечно, красивее многих девушек, что я вижу на экране телевизора...Мое горло начинало болеть, но я не могла с этим ничего поделать, потому что все препараты в лазарете, даже жидкость для полоскания рта, заперты.
— Мам, — сказала я. — Могу я поговорить с папой, пожалуйста?
— Минутку, милая. Я просто хочу сказать, насколько хорошо стало Дуги. Ты не единственный герой в этой семье. С Дуги всё отлично, просто здорово. Но, конечно, он скучает по своей Джесс.
— Это здорово, мама. — Я с трудом сглотнула. — Это ... Так что, теперь он не слышит голоса?
— Ни одного. С тех пор как ты ушла и увела всех этих неприятных журналистов. Мы скучаем по тебе, милая, но мы уверены, что больше близко не подпустим этим новостные фургоны. Соседи начали жаловаться. Ну, знаешь, Абрамовичи. Они так заботятся о своем дворе.
Я ничего не сказала. Не думаю, что могла что-то сказать, даже если бы очень захотела.
— Хочешь поздороваться с Дуги, дорогая? Ему хочется сказать тебе привет... Мы едим любимое блюдо Дуги по поводу его возвращения домой. Маникотти[23]. Я ужасно себя чувствую, потому что приготовила его, когда тебя нет дома. Я знаю, что маникотти и твое любимое блюдо. Тебе оставить? Тебя там нормально кормят? Или только армейской едой?
— Ага, — ответила я. — Мам, могу я, пожалуйста, поговорить с...
Но мама передала телефон брату. Глубокий голос Дугласа, но, как всегда, шаткий донесся из трубки.
— Привет, — сказал он. — Как дела?
Я повернулась так, чтобы сидела спиной к Шону, поэтому он не увидел, как я вытерла глаза.
— Хорошо, — сказала я.
— Да? Уверена? Звучишь как-то не очень.
Я отодвинула телефон от лица и прокашлялась.
— Я уверена, — сказала я, пока думала, что не могу говорить без слез. — Как сам?
— Хорошо, — сказал он. — Мне снова увеличили дозу лекарств. Ты не представляешь, какая теперь сухость во рту.
— Мне жаль, — ответила я. — Дуг, правда жаль.
Он казался немного удивленным.
— Жаль о чем? Ты не виновата.
Я сказала:
— Ну, да. Отчасти. Я имею в виду, все люди в нашем дворе были там из-за меня. Тебя нервировали те люди. И это я виновата.
— Чушь, — сказал Дуглас.
Но он не прав. Я знала, что виновата. Мне нравилось думать, что Дуглас намного разумнее, чем кажется нашей маме, но, по правде говоря, он все ещё был довольно хрупким. Битье посуды в ресторане не привело к новым случаям. Но целая куча незнакомцев с кинооборудованием в нашем дворе определенно привела к срыву.
И тогда я поняла, что, как бы ни хотела, я не могла вернуться домой. Пока нет. Если я хочу, чтобы Дуглас хорошо чувствовал себя.
— Итак, твое обследование проходит хорошо? — поинтересовался Дуглас.
Я посмотрела между прутьями решетки на окнах. Снаружи садилось солнце, последние лучи дня проливались на аккуратно подстриженные лужайки. Вдали я могла увидеть небольшую взлетно-посадочную полосу с вертолетом рядом с ней. Вертолеты ни взлетали, ни приземлялись с тех пор, так как я наблюдаю. В Крэйне не было никаких НЛО. В Крэйне не было ничего.