Когда-то, давным-давно

– Вы кто?
– спросил король Бародии.

Веселунг подумал, что нет никакой необходимости признаваться, кто он такой.

– Я свинопас его величества, - ответил он голосом, которым, по его мнению, надлежало говорить свинопасам.

– Ээ... и я свинопас, - заявил король Бародии, не отличавшийся находчивостью.

Так что им ничего не оставалось, как обсуждать вопросы свиноводства.

Нельзя сказать, чтобы Веселунг был знатоком этого дела. Король Бародии знал еще меньше.

– Ээ... сколько у вас?
– спросил последний.

– Семь тысяч, - наобум ответил Веселунг.

– И у меня тоже, - нерешительно пробормотал король Бародии.

– Пар, - пояснил Веселунг.

– У меня одиночки, - сказал король Бародии, решив наконец проявить независимость.

Король Евралии был приятно удивлен тем, что он с легкостью нашел общий язык со специалистом по столь сложному предмету. Король Бародии тоже начал чувствовать себя более уверенно.

– Мне пора. Время... ээ... доить.

– Да и мне тоже, - согласился Веселунг.
– Между прочим, - добавил он, - вы своих чем кормите?

Король Бародии был не совсем уверен, чем их кормят - яблочным соусом или чем-то еще. Он подумал и решил, что, пожалуй, все-таки не яблочным соусом.

– Это секрет, - произнес он таинственным шепотом.
– Передается из поколения в поколение.

Веселунг понимающе протянул: "А-аа..." Ничего лучше придумать он не смог, но тон у него при этом был очень многозначительный. Потом он попрощался и возвратился к себе в лагерь.

Не стоит и говорить о том, что он пребывал в отменном расположении духа, расписывая свои подвиги за ужином. Между прочим, король Бародии также был весьма доволен собою.

С тех пор прошло немало дней, но война еще только начиналась. Время от времени армия Евралии выстраивалась в боевом порядке перед лагерем и вызывала бародианцев на решительную битву, а иногда, наоборот, армия Бародии строилась на виду у неприятеля в надежде спровоцировать конфликт. В промежутках особые отряды прочесывали всю округу вдоль и поперек в поисках хоть какого-нибудь волшебника, а Советники листали старинные книги, рассчитывая обнаружить подходящее к случаю магическое заклинание, и обменивались оскорбительными посланиями. На исходе месяца никто не мог с уверенностью сказать, на чьей стороне перевес.

Как раз посередине между лагерями воюющих держав возвышался небольшой холм, увенчанный скрюченным деревцем. Вот там-то и сошлись однажды ранним утром два короля и два Советника, чтобы обсудить "кровавое дело" (выражение Роджера). Предметом совещания был поединок между двумя монархами, с незапамятных времен являвшийся неотъемлемой принадлежностью еврало-бародийских военных конфликтов. После того как короли обменялись рукопожатиями, Советники стали обсуждать детали.

– Смею предположить, - начал Советник Бародии, - что ваши величества пожелают сражаться на мечах.

– Конечно, - поспешно согласился король Бародии, настолько поспешно, что Веселунг сразу понял - у него тоже заколдованный меч.

Советник Евралии вставил свое слово:

– Плащи-невидимки не допускаются.

– А у вас разве есть?
– спросили друг друга оба короля одновременно.

Веселунг нашелся первым:

– Естественно, у меня есть. Интересно, что второй такой же имеется только у одного из моих подданных. Это, представьте себе, мой свинопас.

– Как забавно, - удивился король Бародии.

– И у моего свинопаса тоже...

Веселунг не растерялся:

– Что же тут удивительного? Это предмет первой необходимости в свиноводстве.

– Особенно в дойный период, - подтвердил король Бародии.

Они посмотрели друг на друга с уважением. Мало кто из государей в то время мог похвастаться познаниями в свиноводстве.

Советник Бародии обратился к прецедентам:

– Применение плащей-невидимок было запрещено после знаменитого поединка между дедушками ваших величеств.

– Прадедушками, - не удержался Советник Евралии.

– Нет, дедушками!

– Прадедушками, если я не ошибаюсь.

Страсти быстро накалялись, и Советник Бародии уже был близок к тому, чтобы как следует пхнуть Советника Евралии, но тут вмешался Веселунг.

– Это неважно, - раздраженно произнес он, - просто скажите, что произошло, когда наши... ээ... предки вступили в единоборство.

– Произошло следующее, ваше величество. Когда дедушка вашего величества...

– Прадедушка, - еле слышно прошептал упрямец.

Советник Бародии бросил на оппонента уничтожающий взгляд и продолжал:

– Предки ваших величеств вознамерились положить конец войне и определить победившую сторону по результатам поединка между государями воюющих держав. Обе армии выстроились друг против друга в полном боевом порядке. Перед лицом армий монархи обменялись рукопожатием. Обнажив мечи и завернувшись в плащи-невидимки, они...

– Ну?
– нетерпеливо сказал Веселунг.

– Это может произвести неприятное впечатление на ваше величество...

– Неважно, продолжайте.

– Как вам будет угодно, ваше величество. Обнажив мечи и завернувшись в плащи-невидимки, они... разошлись по домам ужинать.

– Ай-яй-яй!
– возмутился Веселунг.

– Когда вышеупомянутые войска, весь вечер с нетерпением ожидавшие исхода поединка, в недоумении вернулись в лагерь, они обнаружили их величества...

– Спящими, - быстро вставил Советник Евралии.

– Спящими, - согласился Советник Бародии.
– Оправдательные мотивы обоих величеств, состоящие в том, что они внезапно забыли, что должны сражаться, хотя и признанные убедительными их современниками, не считаются таковыми в более поздних исторических исследованиях. (У Роджера и у меня тоже не считаются.)

Обсудив еще несколько более мелких вопросов, участники конференции разошлись, назначив на следующее утро решающий поединок между двумя потомками знаменитых воинов.

Погода стояла отменная. С самого раннего утра. Веселунг был на ногах и отрабатывал приемы на подвешенной подушке. Время от времени он листал толстый том "Искусства владения мечом" и возвращался к подушке. Во время завтрака было заметно, что он волнуется, но держит себя в руках. После завтрака он написал нежное письмо Гиацинте и еще более нежное - графине Бельвейн - и сжег их оба. Много раз он декламировал на разные лады "Бо, бо, бил, бол...", пока оно не стало звучать надлежащим образом. Заклинание могло пригодиться. По дороге к месту сражения он все время вспоминал дедушку. Не то чтобы он его одобрял, но вполне мог понять.