Когда ты будешь моей

Спросите, зачем я вообще пошла в полицию? Не знаю. Может, мне хотелось, чтобы он понервничал. Испугался… Чтобы это не повторилось… с кем-то. Все равно, с кем. А может, я так наказывала себя… Унижением наказывала. За то, что позволила случиться тому, что случилось.

В моей голове столько мыслей, что мне все чаще хочется от них отдохнуть. Подхожу к окну, отодвигаю шторку и залипаю на открывшейся взгляду картинке. Неожиданная декабрьская оттепель изрядно потрудилась над пушистым снежным покрывалом, истончив его и выткав уже свой серебристо-серый узор, который наряду с сизой дымкой, идущей от земли, и будто затянутым фольгой небом создает совсем уж безрадостную картину. Ярким пятном на ней — красный свитер Демида. Он колет дрова. Так вот откуда доносятся эти странные звуки…

От нечего делать одеваюсь, шнурую коньки и, тихонько захлопнув за собой дверь, бреду к озеру. Лед кажется мне прочным. Я делаю один уверенный шаг, другой… И качусь, подставляя разгоряченное лицо сырому, пробирающему до костей ветру.

— Марьяна! — слышу резкий окрик. — Немедленно съезжай! Лед слишком тонкий.

Оборачиваюсь и прибавляю ходу. Не знаю, что на меня нашло! Может быть, надоело ему подчиняться.

— Ты слышишь, что я говорю?! — ревет Демид, замирая у берега.

— А то что?! Что ты сделаешь? Запретишь мне гулять? Привяжешь к кровати? — смеюсь, не слишком удачно подпрыгиваю, демонстрируя какое-то нелепое па, и застываю… потому что лед под коньками начинает трещать. Нет-нет, это совсем не тот звук, с которым ледокол ломает торосы, он едва слышен, но и этого хватает, чтобы вмиг остудить мой пыл. Я в панике оглядываюсь. Гладкое зеркало под ногами идет белыми трещинами. У берега Демид, матерясь, на чем свет стоит, опускается на его ломающуюся поверхность и по-пластунски начинает ко мне ползти.

— Ложись! Просто ложись на него! — кричит Балашов, но смысл его команд доходит до моего сознания с опозданием. Как раз в тот момент, когда лед подо мной ломается, и я с головой ухожу под воду. Последняя мысль — ну, надо же, как здесь, оказывается, глубоко.

— Девушка! Мы приехали, — трясет меня за руку грузная кондукторша, я качаю головой и удивленно оглядываюсь. Ну, надо же… Я проехала лишних две остановки. Хорошо, погода не подвела — до дома можно пройтись.

Выпрыгиваю из салона автобуса и неторопливо шагаю вверх по дороге. Заслышав размеренный гул мотора, прижимаюсь к обочине, но машина притормаживает рядом со мной.

— Марьяна? Привет. Ты домой? Садись, подвезу. Я тоже к вам еду.

Прекрасно! Только Воронова мне и не хватало для полного счастья. С трудом гашу в себе желание послать его куда подальше. Потому что это ужасно глупо. Потому что, взвесив все и обдумав, не могу не признать — его объяснения прозвучали довольно правдоподобно. И если на секунду допустить, что его слова правда — моя обида кажется совсем уж неуместной. Проблема в том, что мне сложно ее отпустить. Я столько лет за нее держалась…

В общем, колеблюсь я долго. Но в последний момент, тяжело вздохнув, все же обхожу машину и устраиваюсь на соседнем с водителем сиденье. В чужой новенькой машине пахнет хорошо. Кожей, вишневым ароматизатором и туалетной водой самого Сергея Михайловича. Довольно приятной, кстати сказать.

— Ты автобусом приехала, что ли?

— Угу, — «блещу» красноречием я.

— Марьян…

— Да?

— Мне действительно очень жаль, что тогда так вышло. Поверь, с этого дела я поимел лишь геморрой.

Закусываю губу и, отвернувшись к окну, киваю. Таким образом, наверное, Сергей Михайлович пытается меня убедить в том, что позволил Демиду уйти от ответственности не за взятку, а… потому что.

— Я бы и сама не довела до ума это дело.

— Из-за мамы. Да, я помню…

К счастью, мы доезжаем довольно быстро, и мне не приходится продолжать разговор. Радует уже то, что нам удалось поговорить нормально. Я очень хочу счастья для моей матери. И если этот мужчина, по какой-то насмешке судьбы — оно, кто я такая, чтобы мешать этому самому счастью?

Мама с Полинкой выходят нас встречать. Оказывается, они гуляли в саду, наслаждаясь последними теплыми деньками. Завидев нас вместе с Сергеем Михайловичем, мама не может скрыть напряжения. Черт, видимо, она все же что-то почувствовала в тот раз.

— Ну, вот и где вы нашлись?

— На дороге. Представляешь, я так замечталась в автобусе, что доехала до конечной.

— Хорошо, хоть обратно в город не вернулась по круговой, — улыбается мама. — Означает ли это, что твое свидание удалось?

— Сто такое свидание? — тут же ухватывается Полинка за незнакомое слово.

— Это такая встреча. И да, все прошло нормально. В ботсаду действительно красота. Тебе бы понравилось.

— Это точно.

— Так, может, съездим, Лен? — тут же подхватывает идею Воронов.

— Что, прямо сейчас? — хохочет мама, и этот смех согревает что-то потаенное у меня внутри. Несмотря на кажущуюся жизнерадостность и легкость, после смерти отца мама стала смеяться гораздо реже… Прерывая мои не слишком радостные воспоминания, у меня звонит телефон. Достаю трубку из сумочки, наступая на задники, стаскиваю туфли и прохожу в дом.

— Привет, пропажа! Как дела?

— Привет, Насть. Прости, что не позвонила. Забегалась.

— И чем же ты занималась в своей деревне? Я вот думаю, не нагрянуть ли к вам, на ночь глядя?

— Это пожалуйста. Только учти, что я завтра с четырех!

— Опять с Новиковым в смену поставили? Везет же людям! А я с заведующим сегодня. Ох, он меня и загонял…

— Так ты все еще на работе?

— Ага. Сейчас сдамся и могу к тебе нагрянуть. Хотя… черт, седьмой час уже.

— Ах, да… Последний автобус уже ушел, — добавляю в голос нотки сожаления, хотя им недостает искренности. Но, если честно, я сегодня так устала, что на посиделки с подругой просто нет сил.

— Черт! И на такси ведь не наездишься с такой зарплатой. А они еще и премию норовят урезать.

— Слушай, Насть, а что там репорты?

— Что-что? Торчат под домом до сих пор. Я тут подумала, а не воспользоваться ли тебе шансом?

— Шансом? Каким?

— Отомстить этому козлу! Взяла бы и рассказала этим ребятам все, как есть! Ты только представь, какая это будет сенсация!

— Нет-нет, ты что?! Это же как на Полинке отразится! А мама? Мама как это переживет? Да и не надо оно мне. Мстить… Я не хочу.

— Неужто ты его простила?

— При чем здесь это? Я просто не хочу зацикливаться, Насть. И вообще, давай лучше о чем-нибудь другом поговорим. Ну, правда, сколько можно тереть одну и ту же тему?

Глава 17

Демид

Я поджидаю Марьяну у больницы. Мы договорились встретиться побоксировать, и, если честно, я до сих пор не могу поверить, что это правда. Как ребенок, верчусь на месте, то включаю дворники, то приподнявшись и вытянув шею, вглядываюсь в размытую зарядившим с утра дождем даль. Жаль, что Марьяна запретила мне подъезжать ближе. Намокнет ведь, пока дойдет! Кошусь на часы и нетерпеливо стучу пальцами по коробке. У нас есть еще часа три, пока Полинка в саду. До которого, к счастью, еще не добрались репортеры.