Когда умирают боги

Воспользовавшись мастерством, отточенным за пять лет армейской службы, когда он занимался тем, чем не следует заниматься ни одному джентльмену, Себастьян проник в квартиру из вестибюля парадного хода. Он очутился в маленькой гостиной, роскошно обставленной, хотя в ней и царил беспорядок: на обюссонском ковре валялись сапоги для верховой езды, на инкрустированном столике высилась гора приглашений и неоплаченных счетов, грозя просыпаться на пол.

Дверь в спальню была полуоткрыта. Себастьян пересек комнату и, толкнув створку, переступил порог.

Беспорядка здесь оказалось больше, чем в первой комнате. На столике возле двери среди немытых бокалов стояла пустая бутылка из-под бренди, по всему полу были разбросаны грязные галстуки, носки, жилетки и рубашки.

Себастьян не удивился бы, если бы обнаружил под шелковым пологом кровати голую шлюху. Но Эллсворт спал один – он лежал на спине в ворохе спутанных простыней и покрывал, натянутых до пояса. К духоте, стоявшей в комнате, примешивался тяжелый запах бренди и пота.

Подтащив к кровати изящный стул с лирообразной спинкой, Себастьян уселся на него верхом и вынул из кармана пальто небольшой французский пистолет с кремневым запалом. У его локтя на прикроватной тумбочке стоял наполовину пустой бокал бренди. Протянув свободную руку, он обмакнул кончики пальцев в напиток и преспокойно стряхнул холодные капли в лицо тихо посапывающему Бевану Эллсворту.

Тот сморщил нос и перевернулся на бок, по-прежнему не открывая глаз.

Себастьян снова брызнул ему в лицо.

Эллсворт заморгал, открыл глаза, закрыл, потом широко открыл их и сел в кровати, опершись на локоть.

– Какого черта?

Себастьян держал руку с пистолетом на изогнутой спинке стула.

– Тебе бы следовало связаться с конторой «Говард и Гиббс», – сказал он тоном, каким дают финансовый совет другу. – Проценты у них непомерные, зато в отличие от некоторых своих собратьев с Кинг-стрит, они не загрязняют Темзу телами клиентов, которые совершили ошибку – опоздали с процентными выплатами.

Эллсворт прокашлялся, утер рот тыльной стороной ладони и сел прямее, не сводя взгляда с маленького дула.

– Как ты об этом разнюхал?

– Конечно, – продолжал светским тоном Себастьян, словно ничего не слышал, – трудность с «Говард и Гиббс» состоит в том, что там обычно требуют какое-то обеспечение. Особенно когда есть вероятность, что заинтересованное лицо все-таки не станет наследником приличного поместья.

Эллсворт перевел взгляд на открытую дверь, потом снова посмотрел на Себастьяна.

– Что ты здесь делаешь? И почему, черт возьми, ты одет как сыщик с Боу-стрит?

Себастьян лишь улыбнулся.

– Ты говорил, что у тебя нет срочных долгов. Ты солгал мне. Не очень мудро с твоей стороны.

Стиснув зубы, Эллсворт обвел широким жестом тесную комнатушку, грязный полог кровати.

– Взгляни на это место. Взгляни на то, как я вынужден жить. Все дни проводить в суде. Сущий ад. Я вот-вот должен стать следующим маркизом Англесси, а жалкого содержания, которое выплачивает мне дядя, не хватает даже на то, чтобы оплатить счета портных.

– Особенно если играть на скачках.

Эллсворт провел языком по нижней губе. При ярком свете утра его кожа казалась желтой и обвислой от беспутного образа жизни, глаза были налиты кровью.

– Я ее не убивал, – сказал он неожиданно спокойным и ровным голосом.

– Но ты грозился.

Эллсворт откинул простыни и слез с кровати. Он был босой, голый по пояс, в свисавших на бедрах подштанниках.

– А кто на моем месте не захотел бы ее прибить? – огрызнулся он. – Она собиралась забрать то, что принадлежит мне. – Он наклонился вперед и застучал кулаком в грудь. – Мне. И передать все это какому-то ублюдку, неизвестно от кого рожденному.

– Ты не можешь этого знать.

Рот Эллсворта скривился в натянутой улыбке.

– Разве? Некоторые вещи трудно утаить. И прислуга любит поболтать.

Качнувшись, он прошел к умывальнику и налил в таз воды из кувшина.

– Так кто отец?

Эллсворт пожал плечами, даже не потрудившись обернуться.

– Откуда мне знать? Вчера на похоронах я видел полдюжины или даже больше молодых щеголей. Насколько я знаю, Гиневра сама не смогла бы назвать тебе имя отца.

Тут Себастьяна внезапно осенило, и он резко поднялся со стула.

– Где она похоронена?

– У церкви Святой Анны. А что?

Себастьян покачал головой, его губы растянулись в жесткой улыбке.

– Чего я никак не пойму, так это зачем ты рисковал, перевозя тело маркизы из Лондона в Брайтон.

– Господи. – Эллсворт резко обернулся; его лицо пылало гневом, а еще в нем угадывалось нечто похожее на страх. – Ты по-прежнему думаешь, будто это сделал я. Ты считаешь, что это я ее убил.

– Я навел справки в суде. В тот день ты появился поздно, а ушел рано.

Себастьян ожидал, что Эллсворт примется все отрицать. Но не тут-то было. Он наклонился вперед, прищурился и дерзко произнес:

– Ты считаешь, что я убил ее? Ладно. Посмотрим, как ты это докажешь.

Узкая лестница черного хода в этот дождливый день была совсем темной. Спустившись до середины второго пролета, Себастьян прошел мимо тучного молодого франта, с трудом преодолевавшего крутые ступени. Этого человека с желтыми, как солома, волосами и чересчур здоровым цветом лица он уже встречал, как ему помнилось, в компании Эллсворта в клубе «Брукс».

Вглядываясь в выпуклые глаза, полные, почти женские губы и безвольный подбородок, Себастьян подумал, что лицо, возможно, кажется ему знакомым из-за неудачного сходства с дородными краснорожими принцами династии Ганноверов. Человек вскарабкался на второй этаж и обернулся, тут его профиль как-то по-особому осветился тусклой лампой, и Себастьян понял, что все-таки знает этого типа. Фабиан Фицфредерик, побочный сын Фредерика, герцога Йоркского, второй сын Георга III и следующий после принцессы Шарлотты в очереди претендентов на трон Англии, Шотландии и Уэльса.

Разумеется, эта дружба могла ничего не означать. Число законных наследников трона было критически мало, но в течение многих лет семеро сыновей Георга III наплодили десятки незаконных ребятишек. Если бы тело Гиневры Англесси нашли в любом другом месте, а не в личных апартаментах его высочества принца-регента, дружба Бевана Эллсворта с незаконным членом королевского семейства не имела бы никакого значения. На нее можно было бы не обращать внимания, однако Себастьян решил, что не мешало бы поинтересоваться, чем был занят Фабиан Фицфредерик в прошлую среду.