Когда вмешалась жизнь

— Прости. — Она поморщилась. — Он не идет, а я слишком измотана, чтобы спустить его на руках по лестнице. Так что, если ты не собираешься снять грязные ботинки и сам за ним сходить, предлагаю позволить ему остаться здесь на ночь.

— Отлично. — Он потер затылок. — Спасибо и… извини…

— Гас, перестань. Тут нет ничего такого. Парни не могут это контролировать. — Она пожала плечами.

Он вздрогнул.

— Что? Нет. Я имел в виду Рэгса, а не… — Гас упер руки в бедра и снова опустил голову. — Твою мать! Как жестко.

Паркер прочистила горло.

— Все еще, хм… жестко?

— Не мой… — он повернулся к ней спиной, — …я имею в виду, я говорил не о себе, а о нашем разговоре. Я хотел сказать: трудно.

Гас, не оглядываясь, ставил один грязный ботинок перед другим.

— Спокойной ночи, Паркер.

— Спокойной ночи, Гас.

*

Если не считать нескольких поломанных ветвей и снесенных кусков сайдинга, ураган причинил гораздо меньший ущерба, чем встреча Гаса с Паркер. Первые пять лет брака прошли без ссор, длившихся не дольше нескольких часов, и эти незначительные распри заканчивались долгими ночами невероятного секса. Гас любил свою жену. Искушение, возможно, и таилось вдалеке, но всегда оставалось в слепой зоне.

Пока Сабрина не добилась успеха в карьере, которая, казалось, взяла верх над их браком.

Пока секс не превратился в рутину, которую она выполняла перед отъездом из города, словно отмечая галочкой выполненную задачу в своем списке.

Пока «не забудь выгулять собаку» не заменило «я люблю тебя».

Пока она не стала зарабатывать больше него.

Пока в его жизни не появилась молодая голубоглазая брюнетка с бесконечно идеальными формами.

Искушение вышло из слепой зоны. Оно проживало в ста ярдах от его дома.

— Рэгс! Притормози! Мне нужно вытереть твои грязные лапы… ох, бл*ть… — голос Паркер стих в поражении, когда Рэгс влетел через собачью дверцу с комками грязи и травы, прилипшими к лапам.

Вместо того, чтобы остановить его, Гас в отчаянии рванул к задней двери, швырнул рабочие перчатки и бутылку с водой из нержавеющей стали на пассажирское сиденье своего фургона, прыгнул за руль и захлопнул дверцу. Сны о том, как он поступает не по-джентльменски с невинной соседкой, придали бы утреннему разговору плохую окраску.

— Гас?

Он выехал из гаража, а она махала ему, прося остановиться, а не из желания попрощаться. К сожалению, яркие образы ее запаха, вкуса и теплой плоти, слившейся с его телом в слишком реальном сне, означали, что все, что ей потребуется от него сегодня, придется изложить в форме сообщения.

— Куда ты так спешишь? — Она пробежала несколько ярдов по подъездной дорожке, а он, не оглядываясь, вдавил педаль газа.

Поднимая стекло, он коротко ей махнул, прежде чем окно полностью закрылось.

— Еду работать туда, где рыгающие и пердящие парни помешают мне думать о твоих трусиках, Паркер.

Съезжая дороги к своему первому месту работы, новому строительному объекту, он обрадовался при виде единственного транспортного средства — грузовика Эйба. После получения аттестатов электриков их обоих приняли на одну и ту же программу обучения. У Эйба не имелось средств для открытия собственного бизнеса, поэтому он пошел работать на Гаса. Они стали близкими друзьями.

— Доброе утро, солнышко, — поздоровался Эйб под звуки кантри-музыки, доносившиеся из старого радиоприемника с погнутой антенной.

Гас закатил глаза.

— Вечный чертов весельчак.

Он отпил кофе, который прихватил по дороге, и перешагнул через смотанную проволоку, кучу опилок вперемешку с гвоздями, пустыми пакетами из-под чипсов и разбитой бутылкой с водой.

— Как и твоя жена. — Эйб умел подколоть не хуже других, но Гас спускал ему с рук такие вещи, которые любого другого парня уже опрокинули бы на задницу.

— Поверю тебе на слово.

Эйб положил моток проволоки на покрытый пылью пол.

— О-оу, кто-то не трахается. Твою жену трахает кто-то другой?

Гас застегнул пояс с инструментами.

— Да, ее работа. — Из соседней двери доносился пронзительный скрежет пилы и методичный стук гвоздезабивного пистолета. Так звучала симфония будней Гаса.

— В этом я тебе не помощник. Дениз — учительница. Она ни хрена не делает. — Он рассмеялся. — Хотя, полагаю, ее работа тоже ее имеет.

— Могу я задать тебе вопрос? — Гас уставился на планы этажей, не желая выглядеть слишком расстроенным.

— Валяй.

— Твоя первая жена.

— Стерва?

Гас кивнул.

— Стерва. Что заставило тебя изменить ей?

— Она была стервой. Ты плохо слушал?

Гас свернул планы и шлепнул ими Эйба по голове.

— Я слушал. Но я серьезно. Когда ты не ведешь себя как мудак, ты — хороший парень. Я знаю, что у тебя есть моральные принципы. Так в какой момент ты решился на роман с Дениз? Ты понял, что твоему браку конец? Или было слишком трудно держать член в штанах? Или ты мстил? Как ты это обосновал в своей голове?

Эйб сузил глаза.

— Мы обсуждаем «Кабс» и то, куда пойдем обедать. Что за безумные вопросы? У тебя все в порядке со зрением? Ты в последнее время смотрел на свою жену? Не хочу проявить неуважения, и я люблю Дениз, но я, черт возьми, смотрел на твою жену. На нее невозможно не смотреть, так в чем твоя проблема?

Гас проверял провода, пытаясь подыскать слова, которые имели бы смысл.

— Такое чувство, что она трофей на моей каминной полке. До ее новой работы такого не было. У нас был брак. Мы были командой, и мне нравилась эта игра. Теперь такое ощущение, что мы только что поженились. Игра окончена. А Сабрина — не больше, чем…

— Трофей на твоей каминной полке?

Держа руки занятыми и стоя спиной к Эйбу, Гас кивнул.

— На тебя недавно снизошло это озарение или ты нашел себе новый трофей?

Хмыкнув, Гас покачал головой.

— Мне не нужен трофей.

— Понимаю, — усмехнулся Эйб, — только не совсем. Но если придерживаться спортивного сценария, можно ли с уверенностью сказать, что ты нашел новую игру?

В памяти Гаса возник образ Паркер прошлой ночью. Точнее, он никогда и не исчезал.