Когда вмешалась жизнь

Гас превратил серый в ужасный цвет. Паркер предпочитала черный, белый… и синий.

— Ты знаешь меня меньше двух недель.

Он пожал плечами.

— И ты один раз поцеловала меня и дважды открыла дверь полуголой. Я порядочный парень, но не святой.

— Гас, я…

— Не парься, Паркер. — Он прошел мимо нее к лестнице. — Я не сделаю тебя своей любовницей. Я не изменю Сабрине. И я не должен был поступать так с тобой.

Она погналась за ним.

— Прости меня, — продолжил он. — После ее звонка я расстроился. Потом ты заговорила об измене, а я был зол на весь мир и нуждался в оправдании своих чувств. Для этого я использовал тебя, и это был дерьмовый поступок.

Он продолжал, не оглядываясь, идти на кухню.

— Давай забудем, что это вообще произошло.

— Что? — Паркер не могла поверить в то, что услышала.

Гас бросил Рэгсу лакомство из стоявшей на прилавке банки. Затем достал из холодильника колу.

— Ты шутишь, что ли? Забыть, что это вообще происходило?

С дикими глазами она промаршировала к нему по кафельному полу, не останавливаясь, пока не оказалась с ним лицом к лицу. Она пристально смотрела, как он беззаботно пьет колу, игнорируя ее присутствие, будто она была не более чем мухой на его плече.

Облизнув губы, он посмотрел на нее с настороженностью.

— Да, именно это я и сказал.

— Значит, мы ничего не скажем Сабрине о поцелуе и том, как ты терся об меня на кухне.

Гас отшатнулся, широко раскрыв глаза.

— Это ты об меня…

— Нет! — Отступив на шаг, она несколько раз покачала головой и попыталась обрести самообладание. — Ничего я не… я просто стояла близко… или… то есть…

Она поморщилась из-за путаницы в словах. Смущение окрасило ее кожу в розовый, как это всегда легко происходило рядом с ним.

— Перестань вкладывать слова мне в рот. — Она ткнула в него пальцем.

Он усмехнулся.

— Паркер…

— Перестань произносить мое имя! — Она ненавидела, как соблазнительно оно звучало в его исполнении.

Он засмеялся громче, вскидывая руки в знак поражения.

— Простите, мисс Круз, я ничего не вкладывал вам в рот… пока.

Она ахнула.

— Извращенец! Завтра, как только Сабрина вернется домой, я расскажу ей все. И когда твою похотливую, изменяющую и эгоистичную задницу вышвырнут на улицу, тебе некого будет винить, кроме самого себя.

На волне адреналина она бросилась к задней двери.

— Боже, я пошутил. Но обязательно расскажи моей жене, что у тебя вошло в привычку не носить при мне лифчик, Мисс Соски.

Паркер захлопнула дверь и посмотрела на свою облегающую майку со встроенным бюстгальтером. Однако дополнительный слой хлопка не мог удержать ее соски под контролем от дерзкого Гаса Уэстмана и его грубых комментариев, которые, казалось, возбуждали ее настолько же сильно, насколько и приводили в ярость.

— Сукин сын…

*

Паркер влюбилась в Калеба за одну ночь. Он предложил ей позаниматься математикой, и они не спали до четырех утра, обнаружив общую любовь к музыке кантри, маринованным яйцам, «конверсам» и сериалу «Анатомия страсти». На следующей неделе она обнаружила, что ее новое любимое времяпрепровождение — это поцелуи с Калебом в подвале его родителей во время «изучения» матанализа.

Калебу потребовалось десять дней, чтобы лишить ее девственности. Ничего удивительного, что за тот же самый промежуток времени Август Уэстман соблазнил ее своими словами, заставил усомниться в своей морали и нанес ущерб ее телу. Три смены нижнего белья за один день показались ей чрезмерными.

Следующее утро положило конец бессонной ночи. Лучшая перспектива, на которую она надеялась, не реализовалась. Одевшись консервативно в мешковатые капри, широкую черную футболку с надписью «Айова Хоукай» и бюстгальтер с дополнительной подкладкой в области сосков, Паркер отправилась на работу в свой последний день у Уэстманов.

Она планировала быстро выполнить нелепые задания, полученные накануне вечером по электронной почте от Брока, закончить день долгой прогулкой с Рэгсом, и признаться в своих прелюбодейных грехах Сабрине, как только она вернется домой. Утопив вечером свою вину в бутылке вина, утром она прочесала бы Интернет в поисках вакансий. Если повезет, то работа администратора в кабинете мануального терапевта все еще будет доступна.

Ее разозлило то, что фургон Гаса все еще стоял в гараже, когда она пришла, это пустило на ветер все ее усилия явиться на полчаса позже обычного.

— Доброе утро, Рэгс. — Паркер взъерошил шерсть пса и поцеловала его в макушку. — Ты забыл разбудить папулю и отправить его на работу?

Она зачерпнула чашку собачьего корма из ведра в прихожей, высыпала его в миску и наполнила другую миску водой.

Дом окутывала тишина. Даже поднимаясь на цыпочках по лестнице, она не услышала никаких признаков того, что Гас принимает душ или собирается на работу. Если его намерением было умолять ее ничего не говорить Сабрине, то его усилия и позднее начало дня окажутся напрасными.

— О, ради всего святого, — прошептала она про себя, увидев Гаса, лежащим лицом вниз в постели с подушкой на голове и одной ногой, свисающей сбоку. — Собирайтесь на работу, мистер Уэстман.

Быстрым рывком она стянула с него одеяла и простыню, оставив его лишь в черных трусах. Это на секунду ее затормозило, но она пришла в себя и сосредоточилась на поставленной задаче.

— Мне приказано сменить простыни до приезда твоей жены. — Она вырвала подушку из его рук и стянула розовую наволочку.

— Какого хрена? — пробормотал он в матрас.

— Вставай, или я брошу твою задницу в стиральную машину вместе с этими девчачьими кастрирующе розовыми простынями. Почему бы тебе не отрастить пару яиц и не сказать Сабрине, что ты не будешь спать в облаке сахарной ваты.

Он повернул голову набок и прищурил один глаз.

— Почему бы тебе не сказать ей об этом?

Она схватила вторую подушку и тоже стянула с нее наволочку.

— Потому что мне уже есть о чем с ней поговорить.

Он сел, затем выпрямил свое высокое тело, вытянув руки высоко над головой, и зевнул.

— Ой! — Паркер отпрыгнула назад.

Гас посмотрел вниз и усмехнулся.

— Когда позже будешь изливать душу моей жене, добавлять это к твоим заявлениям об измене нет необходимости. Это называется «утренний стояк», Паркер, и ты не можешь присвоить заслугу в этом себе, сколько бы долго ты на него ни таращилась.

С открытым ртом она вскинула глаза вверх, но не могла отрицать, что он поймал ее с поличным.