Когда вместе тесно

— Что не так? — Невинно поинтересовалась Катя. — Ревнуешь?

— Стыдно мне за тебя, дуру, кого пытаешься из себя изобразить? И перед кем стараешься? К кому мне тебя ревновать? К этому убогому?

Катя сбросила его руку со своего плеча и уткнулась в тетрадь.

Ребята проучились уже больше месяца и подобные пикировки на занятиях не были редкостью. Преподаватели каждый раз одергивали их, но Катя и Слава свой темперамент усмирить не могли.

Дома они жили соседями, ругались редко, в основном подкалывали друг друга, но и сближаться не торопились. Теперь уже не только Слава гордо игнорировал Катю, но и она после того, как он назвал ее Зоей, включила чувство собственного достоинства и ни взглядом ни жестом не давала понять, что он ей в принципе интересен. А вот сегодня не сдержалась, а все потому, что на перемене увидела, как Слава на крыльце любезничал с какой-то девицей. И как она невзначай прижималась к нему, и как ресницами хлопала, и в глаза ему заглядывала, она тоже успела заметить. Все эти приемы были ей известны, что греха таить — сама пользовалась и, кстати, на Славе их применяла по весне… Правда безрезультатно. Но тогда он был с Зоей и не смотрел налево, а теперь…

До четверга Катя тему предстоящей поездки не поднимала, надеялась на то, что Слава сам догадается не ездить. Но он уехал. Девушка молча проводила его, подвезла до вокзала и холодно приняв благодарственный поцелуй в щеку, отчалила на пары.

Мероприятие, куда только что Катерина проводила мужа, представляло собой сбор студентов-первокурсников, размещение их в непринужденной обстановке, далекой от стен учебного заведения и проведения с ними разных тренингов, нацеленных на знакомство и скорейшее сплочение коллектива. До этой поездки первый курс напоминает неорганизованную растерянную толпу бывших школьников, после ребята зачастую находят себе друзей или компанию, в которой общаются до самого выпуска. Молодняк контролируют старшекурсники и два-три преподавателя из тех, кто помоложе и поинициативнее.

Катя на первом курсе от этой поездки отказалась. Но по слухам и от девчонок знала, что студенты со своими шефами занимаются на подобных сборах не только воспитательной деятельностью. После отбоя, все дружно употребляют алкогольные напитки, правда это держится в строгой тайне от преподавательского состава.

Катя старалась не думать о том, чем там намерен заниматься Слава, но ревнивые мысли и подозрения не давали покоя, и эти четыре дня тянулись для Кати, как четыре года, наполненные неизвестностью и сомнениями. Каким он вернется к ней? Не закрутит ли новый роман? Не переспит ли по-пьяни с той блондинкой из четвертой группы?

По ночам Катя ворочалась с боку на бок и злилась на Славу за то, что он вызвал в ней такие чувства. Вот когда он на Алтае гулькал от нее к брюнетке, она не так с ума сходила, почему? Потому что тогда он еще не был ее. Потому что тогда она не знала, а только лишь догадывалась, как это… с ним. Какой он… И теперь, познав в его руках, что такое счастье, Катя больше не хотела им делиться ни с кем. Она может и сама пока не готова, после того, как он ее спутал, перед ним на спину ложиться, но и он не должен, не имеет права ни к кому кроме нее прикасаться!

В воскресенье встречать его не поехала и вообще, весь день перед его мамой делала вид, что ей безразлично, что он скоро вернется, и она вообще об этом не помнит. Ходила из угла в угол, пытаясь помочь Светлане Алексеевне с уборкой и готовкой, о чем-то весело ей рассказывая, пока женщина не обняла ее за плечи и, погладив по спине, прошептала в ухо, чтоб она успокоилась — Слава скоро будет дома, не нужно волноваться.

Катя вспыхнув, отстранилась и срывающимся голосом заявила, что ей без разницы на Славу. Но свекровь лишь улыбнулась ей понимающей улыбкой, и ушла стряпать сыну сладкий пирог.

— Мало ему, как будто было сладенького… — Процедила Катя тихо, так, чтоб женщина не слышала и скривилась.

Между тем время шло, а Славы все не было. Катя уже не знала, что и думать, когда часов в восемь вечера она, наконец, услышала, как поворачивается ключ в замке, а потом его голос, приветствующий Светлану Алексеевну, вышедшую встретить сына.

Голос усталый, вроде и без привычного сарказма и иронии. Катя стояла у окна на кухне и жалела, что вовремя не скрылась в своей комнате. Она на физическом уровне ощущала, как он ходит за ее спиной по квартире, переодевается, что-то маме рассказывает о сумасшедших «первашах» перепившихся в первый же день и из-за которых чуть не досталось им. Еле-еле удалось замять скандал. Зато потом руководство в оба следило и за активом в том числе, так что расслабиться не удалось никому.

Она сразу поняла, когда он вошел на кухню и замер в дверном проеме, глядя на нее. Чувствовала его взгляд, словно он прикасался к ней, и от этого мурашки бегали по коже.

— Привет. — Он подошел к ней и обнял за талию. — А ты что не встречаешь мужа? Не скучала по мне? Я скучал…

— Да ну тебя! — Отмахнулась девушка. — Мало тебе что ли было развлечений? Скучал он…

Она вывернулась из его рук и повернулась, внимательно осматривая его с ног до головы, пытаясь увидеть, понять, какие изменения с ним произошли.

— Достаточно. — Слава пожал плечами, и когда Катя прошмыгнула мимо него в свою комнату, он не стал ее задерживать.

На следующий день в институте Катя решила прогулять лекцию и отсидеться в буфете. Но по дороге туда, она заметила в конце коридора силуэт отца, которому непонятно что понадобилось в их корпусе средь бела дня, и спряталась в женском туалете. Она неслышно притворила за собой дверь и в щелку следила, когда отец скроется за углом, чтоб продолжить путь. Неожиданно слух ее привлекли женские голоса, раздававшиеся из одной из кабинок. Кстати, оттуда же тянуло сигаретным дымом. Не часто, но студенты иногда курили в туалете, за это правда могли отчислить, но кто всерьез этого боялся?

Катя поняла, что привлекло ее внимание — имя. Бабенки в кабинке говорили о Славе. Катя замерла статуей, боясь шевельнуться и случайным шорохом выдать себя.

— …Все-таки Артемьев такой классный, — слышался голосок одной, — красавчик, веселый, а как брейк танцует, ты бы видела! Только ради этого стоило поехать на эту долбанную школу актива. Я после его кульбитов знаешь, о чем подумала? О том, что он в постели вытворяет, Боже…

Катю от злости в жар бросило. Захотелось схватить стерву за волосы, кем бы она ни была, и утопить в унитазе. Девушка сжала кулаки и приготовилась слушать дальше.

— Ну, и как он? Результат стоил ожиданий? — Спросил рассказчицу другой голос.

— А, не знаю. — Восторженный голос стал вдруг разочарованно-равнодушным. — Он на девчонок внимания обращал не больше, чем на парней. Никого не выделял, общался со всеми одинаково дружелюбно. Нет, кто бы мог подумать? Как только я не пыталась привлечь его внимание, ну, ты же меня знаешь… Все без толку! Деревянный этот Артемьев что ли… Или голубой? Черт, только половину гардероба напрасно туда таскала.

— Прокатил тебя Слава, значит? — Ее подружка кажется, злорадствовала. — Жаль я с вами не поехала. Я бы на это посмотрела… Ты что не знаешь, он ведь женат.

— Ну и что, что женатый. Не мертвый же. Да и жена его ведь не стена. Да и не было ее там. И вообще, все парни изменяют, а такие, как он, тем более.

— Так он женат на ректорской дочке. Это весь институт знает. Вот повезло парню — можно ничего не делать, а красный диплом у тебя, считай, в кармане. Но для амуров это проигрышный вариант, глупо клеить его при других студентах. Не поведется. Вот если…