Когда выполняют контракты

Мир окутала багровая пелена. Эта тварь... Рука все так же полыхает невидимым огнем, в напоминание о старом контракте, но теперь пламя кроме боли приносит темную, злую радость. Резко оттолкнувшись от кресла, отлетевшего назад, я вложил корпус в простой и четкий боковой. Горящая рука почти без контроля сознания врезается в подбородок девчонки, заставляя ее голову мотнуться назад. Подшагнуть вперед - и колено почти вбивается в ее живот, отправляя на пол. Ботинок врезается в чужую шею, равномерно давя на нее и не позволяя повернуть голову.

Все - без единого звука. Все - в багровом мире, лишенном мыслей. Мой карман - абсолютно закрытое помещение. Он достаточных размеров, что бы в него мог поместиться стилет или пистолет. Обычно я оставляю его в сейфе, но сегодня, после привычной разминки в тире, я об этом забыл. Неверно - я бы почувствовал излишнюю тяжесть. Значит, стилет. Тонкое, легкое лезвие, удобные ножны, вполне помещавшиеся в продольном секретном кармане пиджака.

Рука полыхает огнем, но теперь эта боль почти приятна. Это очень похоже на то, что чувствует человек, взявший быстрый кредит наличными деньгами. Руки жгут стопки денег, которые так и просятся на волю, а оплата еще где-то очень далеко, и про нее даже не хочется вспоминать. Резко выдохнув, я заставил рассеяться ощущение тяжести в продольном кармане. Я оставил стилет в сейфе.

–  Стефан-сан?
–  вошедшая в комнату Шанон ошарашенно смотрела на происходящее.

Картина маслом. Я, с краснеющим отпечатком ладони на лице, и Джессика, корчащаяся на полу в попытках вдохнуть. При виде девушки бешенство начало рассеиваться. Не дело слугам видеть... Такое. Выдохнув, я сел обратно в упавшее кресло. Боль в висках, утихомиренная выделившимся адреналином, накатила снова.

–  Джессика...
–  я покачал головой.
–  Еще раз попытаешься меня ударить - сломаю руку. Будь так добра, исчезни.

Девушка, судорожно дыша, встала. Отпечаток моего ботинка четко светился на ее шеке. Черт, еще с Краусом разговаривать... Хотя вряд ли, на днях нагрянут остальные наследники, а отец почти умер, так что ему сейчас не до таких мелочей. Нацухи, поистерит разве что.

–  Только если Акано вернут в школу.
–  Джессика шумно вдыхала, но смотрела все так же четко.
–  Ты сломал ей жизнь, Стефан. Не надо...
–  она поморщилась, но все-таки продолжила.
–  Пожалуйста.

Я вздохнул. Понятия не имею, чем ей так сдалось это хамящее животное, но... У меня снова заболели виски. Я не могу просто сдать назад - директор уже исключил ее один раз, и восстанавливать-исключать одного и того же человека несколько раз не будет, это превратится в фарс. Значит... А, к дьволу.

–  Ей позволят поступить в любую другую школу...
–  я задумался. А ведь неплохой шанс.
–  При условии того, что ты перейдешь на надомное обучение.

И семья избавится от кучи расходов на ее катер и школу, у Гензо освободится время, а она наконец начнет получать достойное Уширомия образование.

Девушка вздохнула, и посмотрела на меня.

–  Если это поможет Акано... Хорошо.
–  быстро же она согласилась.

Я кивнул.

–  Договорились. Я поговорю с Нацухи на этот счет.
–  мой взгляд уперся во входную дверь, и Джессика правильно поняла намек... Наверное, впервые на моей памяти. Дверь тихо захлопнулась, и я покачал головой. Пусть делает и думает все, что хочет.

Я расслабился в кресле, попытавшись отстраниться от извечных волн боли. Невидимое пламя на руке, обиженное тем, что я его так и не использовал, жгло даже сильнее обычного. Ну и плевать. Пройдет, всегда проходит.

– --

Я проснулся резко, одним жестким рывком, и вздрогнул, не отличая явь от сна. Обычно я спал крепко - настолько, насколько позволяли жесткие болеутоляющие и снотворное, принимаемое перед сном, так что для того, чтобы разбудить меня, требовалось что-то куда более значимое, чем вечно сгорающая на невидимом пламени рука. Вздохнув, я прислушался к себе - и только после этого понял, что именно меня смущало. На место огня и вони горелой плоти пришёл прохладный, приятными волнами растекающийся по телу туман. Так... Понятно. Я посмотрел в зеркало, висящее на кроватью.

В нем стояла вполне ожидаемая белесая дымка, как и во всех окнах. Мир тихо содрогался, крича в глухой агонии, и медленно разжимал когти, удерживающие закрытую комнату. Это уже не земля, и её законы тут больше не действуют.

Я острожно встал, накинул брюки с рубашкой, и вышел из комнаты. Такое бывало только когда мне хотел нанести визит кто-то из столпов, и каждый раз заканчивалось по разному. Впрочем, одно только временное освобождение от вечной боли стоило того. Дверь захлопнулась за спиной, и я вышел в гостиную. На подоконнике сидела девушка, смотря куда-то в глубины тумана. Длинные белые волосы, волнами спускающиеся с плеч, красный пиджак, черные чулки, поднимавшиеся на ладонь выше колена и высокие сапоги. На ком то другом это выглядело бы, как наряд дешевой шлюхи, но Асмодей выглядела в этом совершенно естественно и крайне красиво, даже не смотря на то, что сидела ко мне спиной. Младшая из столпов, но ничуть не слабейшая, как можно было бы подумать. Я тихо прислонился у стене, не собираясь нарушать молчание. Она сама начнёт разговор, когда захочет. Не в моем положении пытаться навязываться.

Наконец, девушка повернулась, и на меня уставились широко открытые, ошарашенные красные глаза без зрачка. Это было единственной чертой, отличавшей её от обычной человеческой девчонки её возраста.

–  Стефан?
–  она недоуменно прищурилась.
–  А что ты тут... Ой. Это же твой дом, да?

Смущённый голос Асмодей вызывал улыбку. Она была младшей из сестёр, и этим сказано все. Пожалуй, только она могла нагрянуть ко мне в дом, и забыть, что я нахожусь рядом. Хотя... Я бы не смог заметить Люцифер, если бы она не хотела этого. Левиафан бы никогда не пришла без чёткой цели. Сатана - специально бы привлекала внимание, выводя меня из равновесия. Маммон, в принципе, туда же. Просто из желания пообщаться могли бы прийти, наверное, только Бельфегор и Вельзевул. Но делали они это куда реже, чем хотелось бы.

–  Да, Асмодей-са.
–  я оборвал себя. Суффиксы и прочие правила японского этикета просто не имели смысла в этом мире, и даже звучали чужеродно и неуместно. Мы с ней находимся на равне, и вся разница в том, что её госпожа создала, а меня - купила.
–  Не хочу показаться грубым, но какая причина у твоего визита?

Сестры, к сожалению, крайне редко приходили просто так. Обычно это было вызвано передачей мне приказа от хозяйки, а они никогда не кончались хорошо.

Я вздохнул, и подошёл к холодильнику. Внутри не было почти ничего готового - семейный повар всегда готовил с нуля, не оставляя ничего на потом, но парочка шоколадок все-таки нашлась. Я положил их на стол к фруктам - вдруг девушке захочется перекусить, а Асмодей единственная, для кого смущение могло бы послужить препятствием.

–  Эм...
–  девушка потупила взгляд.
–  Ну... Я... гуляла и случайно оказалась здесь. Я помешала?

Скажи это кто-то, кроме неё - я бы не поверил. Но это, черт побери, Асмодей - столп, которая действительно могла заблудится в зазеркалье. Хотя... Тут даже не заблудится, а просто зайти не туда.

–  Конечно нет, Асмодей. Заходи, когда тебе будет угодно.
–  одно её присутствие вырывало запертую комнату вместе со мной в зазеркалье, так что я был более чем доволен - пока я здесь, рука не горит. Все таки со стороны госпожи давать такой дар было... Жестоко, даже по её меркам.

–  Спасибо, Стефан.
–  девушка мило улыбнулась, и спрыгнула с подоконника, вплотную подойдя ко мне.
–  Старый козел ведь уже почти умер?

Я улыбнулся. Сестры, пожалуй, единственные... гм... существа на планете, чья фамильярность не царапала уши. В конце концов, они имели на это право. Да и черт подери, Асмодей просто умела подать фамильярность так, что она вызывала умиление, а не раздражение.

–  Ему осталось меньше месяца.
–  я прикрыл глаза. Сдавливающая воля Кинзо находила меня даже здесь. Силён, ублюдок старый. Дьявольски силён. Не то, чтобы это ему помогло, впрочем.
–  Но давай оставим этот разговор.