Когда взорвется газ?
Шрифт:
— Вы отлично сработали, — сказал генерал-лейтенант Суровцев, обращаясь к молодому человеку, но вместе с тем поощрительно поглядывая на Полянского: именно он руководил агентом «Референт».
— Вы оба отлично сработали и заслуживаете поощрения! — на этот раз директор обращался к генералу Иванникову, и тот с готовностью кивнул, сделав знак своему заместителю. Полковник Зимин поспешно черкнул что-то в своем блокноте.
— Благодаря разработанному Полянским плану и успешной его реализации товарищем Ганзенко, мы сумели показать коррумпированность людей, претендовавших на высшую власть в братской республике, — продолжил
— По имеющейся информации, товарищ генерал-лейтенант, оппозиция не оставила планов конфронтации с Россией, — вмешался генерал Иванников. — Они вынашивают идею пустить через свою территорию азербайджанский газ и самим стать у вентиля, снабжающего Европу…
— Ну, это у них вряд ли получится, — усмехнулся директор, и все понимающе переглянулись. Все, кроме Игоря Ганзенко, он был не в теме.
Эпилог
В офис телекомпании «Зенит» теперь просто так не зайти: внизу появился строгий охранник в камуфляже, который пропускает посетителей только с разрешения сотрудников и по предъявлению паспорта.
Посетителей много: кто-то хочет заказать видеосъемку свадьбы или фотоочерк к юбилею родственника, часто приходят газетчики, чтобы взять интервью у самого Ивана Черепахина, пробившегося на центральное телевидение, сделавшего сенсационный репортаж и прославившего журналистику Лугани почти на весь мир. Много правдолюбцев и обиженных, которые размахивают пачками документов и просят о заступничестве.
Иван Сергеевич сидит в своем кабинете, расписывает операторов и репортеров на заказные съемки, охотно, хотя и достаточно сдержанно, дает интервью.
Однажды к нему заглянул невысокий румяный человечек, напоминающий взъерошенную сову, выгнанную какой-то неотложной нуждой днем из своего дупла.
— Вы меня помните? Я Сушин Аристарх Матвеевич…
Но Черепахин уже вспомнил своего сокамерника, давшего массу полезных советов и даже поспособствовавшего с адвокатом. Правда, возможно, он был «наседкой»…
— Что-то у меня плохо продаются «Лингвистические задачи», — сразу взял быка за рога Аристарх Матвеевич. — Вы не могли бы дать их рекламу? Или на вашем канале, или в газете… Ведь это действительно уникальный труд, и очень редкий…
«Конечно, он самый настоящий автор, — пристыженно подумал Черепахин. — Какая „наседка“ будет заботиться о своих книгах? Да и откуда книги у „наседки“?»
А вслух сказал:
— Конечно, дорогой Аристарх Матвеевич! Я помню, как вы отнеслись к своему товарищу по несчастью! И я сделаю для вас все, что смогу!
Аристарх Матвеевич даже прослезился.
— Очень… очень приятно встречать обычную человеческую благодарность! Это редко бывает, очень редко… Со сколькими я сидел, многие потом и не здороваются…
Поймав изумленный взгляд Черепахина, он сбился.
— Гм, да, в жизни все так запутано… Кстати, вы ведь помните следователя Крайко?
— Ну конечно, помню. А что?
— Новая власть, новые времена, другие подходы… Поймали его на взятке. То он людей арестовывал, теперь его арестовали. Философия: круговорот воды в природе! Точнее, круговорот арестантов в тюрьме… А что если я напишу книгу на эту тему? Вы сможете дать ей надлежащую рекламу?
Сушин отнял
у него полдня, но Черепахин не пытался его выставить. А вот правдоискателей и обиженных сразу отсылал в «инстанции»: есть, мол, прокуратура, есть милиция, суд — туда и обращайтесь.— А почему не расписать, как в детском доме деньги воруют? — поинтересовался как-то оператор Комов. — Да и отснять можно: лица голодных детей, а потом жирная рожа директора, на новой тачке! Да послать Антону Шишлову…
— Мелко, Олег, мелко… Масштаб не тот, — не отрываясь от бумаг, говорит Черепахин.
— А вот Евсеенко интересные факты принес, — не унимается оператор. — Незаконная приватизация шахты «Глубокая», там бандит Семиног всем заправляет, с недовольными расправляется… Куда смотрит милиция?!
На этот раз Черепахин отрывается от документов, внимательно рассматривает молодого человека, потом крутит пальцем у виска.
— Ты соображаешь, что говоришь? Тебе мало, что Пашку убили?
— Так его ограбить хотели! При чем одно к другому?
— Да при том, что мне пришлось у Семинога в подвале посидеть! — Не выдержав, Иван Сергеевич срывается на крик. — Еще минута — и мне бы ногу отпилили!
— Как… ногу?
— Да очень просто — пилой! Точнее, ножовкой для металла! И знаешь, Олег, после того подвала мне уже не хочется никого разоблачать…
Обескураженный, Комов уходит.
По внутреннему телефону звонит Светлана.
— Иван Сергеевич, тут к вам девушка.
— Пусть заходит.
Дверь открывается, на пороге стоит Вероника Подтыко по прозвищу Виагра.
— Здравствуй, Ваня! — радостно восклицает она. — Я так соскучилась!
Черепахин застывает, как будто увидел привидение. Это было явление из той далекой жизни, которая осталась в прошлом.
— Что вам угодно, гражданка? — ледяным тоном спрашивает он.
— Степана убили! — в голос завыла девушка. — Теперь у меня ни денег, ни квартиры, ни тебя…
— Ты что, совсем дура? — изумился Черепахин. — Твой бандит хотел убить меня, я чудом уцелел, теперь убили его, и ты мне жалуешься?! Тебе к психиатру надо!
— Ну, сними меня в кино, Ванечка, ну что тебе стоит! Ты же обещал!
— Мы порнофильмов не снимаем. Поезжай в баню, что на шахте «Глубокая». Там друзья твоего Степана тебе найдут работу. И пенсию выпишут.
— Это к Семиногу, что ли? — Вероника деловито вытерла слезы. — В гробу я видала его работу…
— Тогда на биржу труда, гражданка Подтыко. Там много вакансий: уборщицы, посудомойки…
Светлана с трудом вывела плачущую и упирающуюся Виагру из кабинета начальника. Одна стена в нем завешана газетами со знаменитой статьей про деда Миколу. Она перепечатывалась столько раз, что было трудно предположить, сколько читателей ее прочли.
Дед Микола бесшумно шел по глухой тропинке Черного леса. В куртке цвета хаки, галифе, блестящих сапогах и вермахтовской фуражке он выглядел строго и даже угрожающе. Серый бежал впереди, но не так, как обычно — бесцельно и беззаботно, а опустив огромную голову и настороженно рыская по обрывкам следов из стороны в сторону. Вот он остановился, поскреб лапой, и подошедший хозяин вытащил из листвы плохо затоптанный окурок. Впереди открылась поляна с пожухлой травой. Здесь они нашли еще один окурок и комочек пережеванной жвачки.