Когда я стала тобой

– Прости меня, Кел. Прости за все.

– Ты ни в чем не виновата.

Виновных здесь двое, Келли: это ты и мой муж.

К моему удивлению, подруга вдруг всхлипнула и закрыла рот рукой.

– Еще как виновата.

– Да о чем ты?

Неужели я еще чего-то не знала?

– Надо было звонить в полицию или силой ворваться в твой дом. Я же сразу поняла, что-то не так, а вот Рафаэль и слушать ничего не хотел. Сказал, это все чепуха. К тому же ты в последнее время вела себя очень странно… – Кристина заплакала громче. – Если честно, мне казалось, что ты просто выдумала эту Келли. Тем более ты постоянно говорила про Аарона так, будто он еще жив. А еще ты вспоминала о воображаемой подруге детства, как о настоящей.

Я кивнула.

– Да, но это было сразу после смерти Аарона, я тогда сидела на мощных таблетках.

– Знаю. И как я не поняла, что тебе уже лучше… Хотя даже Раф решил, что ты опять принялась за старое, – поэтому он и приехал посреди недели. Испугался, вдруг ты опять забрала чужого ребенка. Стыдно, что мы вообще подобное про тебя думали… – Она хлюпнула носом. – Прости.

– Эй, перестань уже извиняться. Я ведь жива только благодаря тебе.

Я сжала ее ладонь. Кристина вытерла лицо: нос красный, тушь размазалась по щекам. Такой я ее никогда не видела.

– Ты так считаешь?

– Это ведь ты забила тревогу. И не важно, по какой причине – ты все равно позвонила Рафу. Если бы он не приехал на два дня раньше, я бы не выжила.

– Как подумаю, что ты сидела взаперти в сарае… – Ее губы снова дрогнули. – Наверное, тебе было ужасно страшно?

При мысли о сарае я запаниковала и сменила тему.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом.

– Конечно, давай.

В палату, шелестя форменными брюками, зашла медсестра. Господи, ну у меня и видок. Я стерла слезы с лица.

– Я всего на секундочку, проверить ваши показатели.

Пока сестра порхала вокруг меня, я наклонилась к Кристине и спросила:

– Слышала какие-нибудь новые сплетни?

Она подмигнула, перекинула локон волос через плечо и поудобнее устроилась на стуле.

– Сейчас расскажу.

Сегодня Рафаэль вернулся домой, а меня выписали еще несколько дней назад.

Я дала ему лекарство, взбила подушку и поправила одеяло.

– Так нормально?

Он кивнул. Лицо Рафа осунулось и приобрело болезненно-бледный оттенок. Что в больнице, что по дороге домой он почти ничего не говорил, да и сейчас, лежа в кровати, почти все время молчал.

Возможно, он еще не готов обсуждать случившееся, а я понятия не имела, с чего начать разговор.

На столике завибрировал мобильный Рафаэля.

– Тебе звонят и пишут друзья с работы, – сказала я. – Фрэнк, Джон, Адам… И еще какие-то незнакомые номера.

– Спасибо. – Он потянулся за телефоном, не ответив на мой молчаливый вопрос.

Я вспомнила о сообщениях и фотографиях от Кита – то есть от тебя.

Подошла к окну, подняла жалюзи. В комнату хлынул солнечный свет. При виде сарая меня затрясло – я до сих пор боялась к нему подходить. Ужасно бесило, что ты имеешь надо мной такую власть, тем более в моем собственном доме, который я когда-то считала самым безопасным местом.

– К отцу-то ездила? – спросил Рафаэль.

– Тебя сейчас волнует отец?

– Ну да, он же упал.

– Точно.

Среди всего безумства я совсем об этом забыла.

Он думает, что ты недавно к нему приходила.

В тот вечер, когда папа Рафаэля упал и заработал перелом, тебя не было дома. А за неделю до этого ты интересовалась, вернется ли мой муж в следующие выходные… Значит, вот как ты решила сорвать его приезд.

Как же хорошо, что ты в тюрьме, что тебя больше нет в моей жизни.

Я выдавила улыбку.

– Я его навещу, уж из-за этого не переживай. Нам и других волнений хватает.

– Кел… – неуверенно обратился ко мне Рафаэль.

– Да?

Ну вот, он все-таки решил завести разговор. Наши глаза встретились, но Раф перевел взгляд на колыбель.

– Ты лучше… лучше убери отсюда эту штуку.

– Хорошая идея, Салливан уже с трудом в нее умещается. Куплю ему кроватку.

– Мы даже не знаем, отдадут ли нам ребенка.

– А с чего вдруг не отдадут? – с тревогой спросила я.

– Скорее всего, это вообще не мой сын. Келли просто сбрендила. Неужели ты до сих пор веришь всему, что она наговорила?

Я не сомневалась, что Рафаэль – отец Салливана, однако спорить не стала.

– Ладно, сейчас все уберу.

– Если бы я только знал… – Раф замолчал, затем продолжил: – Если бы я знал, на что она способна, я бы ни за что… – Он покачал головой.

Ни за что не переспал бы с тобой? Не заделал бы тебе ребенка?

– Честное слово, я и не представлял, что она такая сумасшедшая.

Тогда стало ясно, что извинений я не дождусь. В представлении Рафаэля вся вина за случившееся лежала на тебе, Келли. Ничего удивительного, ведь раньше он во всем винил меня. Ты была просто игрушкой в его руках – и дорого заплатила за свое решение восстать против хозяина.

– Схожу за инструментами, чтобы разобрать колыбель.

– Кел? – позвал Рафаэль, когда я уже выходила из комнаты.

Я обернулась, все еще не теряя надежды.

– Что?

– Принесешь мне попить?

– Конечно.

На трясущихся ногах я подошла к прикроватному столику и забрала пустой стакан, рядом с которым лежала целая гора лекарств и инструкции по их приему с длинными списками побочных эффектов. Рафаэль лег на спину и прикрыл глаза – он теперь быстро устает. Я вышла из спальни.

Хотя я сделала уборку в доме, здесь по-прежнему витал твой дух. Я видела тебя, спускаясь по лестнице, представляла, как ты стоишь напротив Рафаэля с пистолетом в руке. И пятно на диване, и рамки с фотографиями у камина, которые ты разглядывала, – все это напоминало о твоем присутствии.

За то, что ты сделала с Аароном, со мной, с моей семьей, я желала тебе смерти. Впрочем, гнить в тесной тюремной камере, наедине со своими мыслями и воспоминаниями, тоже ужасно. Ты причинила столько боли моим любимым людям… Пусть их лица преследуют тебя до конца твоих дней.

Теперь я узнала о тебе все в мельчайших подробностях.

Твое настоящее имя – Келли Хокинс, но в свидетельстве о рождении Салливана ты указала фамилию Медина.

Ты так и не призналась, что приходила ко мне домой посреди ночи, однако я тебя видела. Думаю, в тот раз ты искала запонки.