Когда я вгляделся в твои черты

– Да любые цветы вообще пошлятина, вот что я вам скажу, господа!
– деловито подняв указательный палец, промямлил второй кавалер.

– Я почти забыла, как они выглядят, но ни на миг не преставала их любить… Хочу!
– зачарованно произнесла Микаса, с надеждой поглядев на бармена.

– Цветы - часть интерьера, мадам, - вежливо объяснил тот.

– Погодите секундочку…

Держась за край стойки вернулась к своему стулу, достала из сумочки пачку крупной наличности и не считая всучила её бармену. Затем сгребла в охапку букет и прижала к груди, уткнувшись носом в ароматные бутоны.

– О даёт!
– с восхищением булькнул Валтер.

– Причуды богатых… - снисходительно смеясь, подытожил бармен.

«Не причуды - ностальгия маленькой девочки», - с тоской понял Эрен и взглянул на часы: уже почти одиннадцать вечера - его смена окончена.

С облегчением снял треклятую неудобную форму и облачился в мягкий джемпер с джинсовой курткой. Закинул за спину рюкзак на одной лямке и незаметно пролетел через весь зал, но остановился как вкопанный на выходе, увидев снаружи Микасу. «Да твою ж!» - шёпотом выругался Эрен и прислонился спиной к стене. В открытую дверь врывался студёный ночной воздух, щекотал разгорячённую кожу шеи и рук.

Прижимая к себе букет, Микаса зябла в миниатюрном платье и открытых летних туфлях на шпильке. Когда-то она не выносила каблуки, теперь же держалась на них столь уверенно, будто они были естественным продолжением её ног. Белый кристальный свет фонаря стекал по гибкой голой спине, путался в непривычно коротких волосах. Недосягаемая - из потустороннего греховного мира. Она ледяной дождь, покрывающий рябью чёрные лужи. Стонущая под иглой джазовая пластинка. И весь-весь стихающий шум этого города. Он не имеет права дотронуться до неё. Даже заговорить с ней - преступление. Да и о чём была бы эта беседа? Они, верно, теперь более, чем прежде, говорили бы на разных языках.

Эрен ненавидел себя за то, что не мог отвести глаз от этой чужой Микасы. Руки рвались стащить с себя куртку и укрыть её замёрзшие плечи. Хорошо бы чем-то их занять! Пошарил по карманам. Глубоко затянулся: «Самая что ни на есть сигарета после секса!
– усмехнулся он про себя.
– А я всего лишь зритель и ничего не значу».

– В сторонку, юноша!
– скомандовал протискивающийся в дверь Валтер.

Подлетел к Микасе и накинул на неё плащ.

– Ты забыла про него, пьянчужка, - слащаво отшутился он.

Микаса оглядела себя так, словно едва осознала, что стояла совсем раздетая на промозглом ветру. Продолжая одной рукой прижимать к себе цветы, достала из глубокого кармана плаща красный шарф - весь потрёпанный и перешитый из лоскутов - и обмотала им шею.

– Холодно… - процедила Микаса, поёжившись.

– Так чего мы продолжаем тогда церемониться? Поехали ко мне: тёплый душ, жаркая постель. Это тебя согреет.

«Похотливый ублюдок», - с отвращением подумал Эрен.

Микаса вдруг развернулась, и он смог хорошенько разглядеть на её лице насмешливую жалость, с какой она посмотрела на Валтера. Покрутив пуговицу его пиджака, ребячливо шмыгнула носом и покачала головой.

– Прости. Но «это» не греет меня уже давно.

Комментарий к 15. Воспоминания о цветах

Допиливала главу в полукоматозном состоянии, но рада, что сумела-таки закончить её не в декабре. Спасибо большое всем, кто поддерживал мой запал в пабличке и здесь в отзывах: с вами куда веселее! ?

Пост к главе: https://vk.com/wall-24123540_4150

Группа автора: https://vk.com/public24123540

========== 16. То, что невозможно украсть ==========

— Добрый день, Эрен. Как твоё самочувствие? Не забыл принять лекарства?

— Здравствуйте, док. Нет, я примерный мальчик, как и все шесть лет до этого.

— Славно. У нас сегодня необычный сеанс… Ты же не против диктофона?

— Вы и раньше иногда записывали. Есть какая-то принципиальная разница?

— Есть. Обычно я записываю, чтобы отследить прогресс лечения, и это беседы врача и пациента, но сегодня будет что-то вроде интервью. Для потомков. Если ты согласен, конечно.

— Вас культ попросил?

— Нет, это моя идея. Но ты прав, интервью для культа - для истории. Условия остались прежними: все записи будут охраняться врачебной тайной и станут доступны только после твоей смерти… О, спасибо, что открыл окно, а то здесь душновато.

— Это для меня. Я покурю, ничего? Ну, раз у нас не терапия, а мой звёздный час.

— Хах, должен сказать, я рад тому, что ты сохраняешь чувство юмора, Эрен.

— Вы же знаете, что чаще всего это просто маска.

— Знаю. И тем не менее… Ну, что ж, начнём? Многие свидетели минувшего помнят твою значимую роль в противостоянии между Парадизом и Марли. Помнят уничтожение мира, о котором мы с тобой беседовали много часов. О причинах Дрожи земли ты говорил довольно общими словами и в основном проходил стадии раскаяния и принятия. Я заметил, что твои слова, пусть и искренние, зачастую подменяют истину, защищая психику. Возможно, ты делал это намеренно. Но для исследования культа очень важно понять твои истинные мотивы.

— «Исследования культа»… Хах, знаете, один мой друг — тоже ваш пациент — назвал их дерьмом собачьим. Я с ним согласен. Для всего мира мы просто кучка сумасшедших. К счастью, мир про нас почти ничего не знает.

— Количество тех, кто вспоминает прошлую жизнь, постепенно растёт. Возможно, в будущем эти исследования ещё заслужат должное внимание.

— Весьма оптимистично, док…

— Я оптимист.

— Мне нравится это в вас. Что до моих мотивов… Когда мне было шестнадцать, я болтал с лучшим другом накануне Рождества; мы тогда с вами вели плотную терапию, а рацион моих препаратов был побогаче пищевого, но мне хотелось хоть немного открыться кому-то очень близкому. И я сказал ему, что корни моей депрессии уходят в то, что я разочарован человечеством и всякое такое, о чём рассказывал и вам бессчётное множество раз.

— Ты говорил, что в прошлом мир оказался не таким, как в книгах Армина, и это сильно ударило по тебе.

— Да, точно… Я себе часто это говорил. Так же часто, как и то, что хотел свободы.

— А ты не хотел?

— Хотел.

— Значит, на самом деле ты не был разочарован в мире за стенами?

— Забавно копаете, док. Хотите понять, где я солгал? Нигде. Дело вообще не во лжи, а в том, что считать конкретными причинами моего поступка. Да. Наверное, так… И звучит поинтереснее. Вот представьте себе, что вы всю жизнь живёте в бетонной коробке, из которой страшно выбраться. А потом ещё оказывается, что нельзя - потому что-то кто-то другой так решил. Клянусь, вы бы возненавидели целый свет! Я с детства чувствовал злобу, терзался от несправедливости, отчаяния, тщетности и своей бесполезности. Достаточно ли этого было для меня, чтобы истребить человечество? Нет. Потому что я сидел в этой коробке не один…

– Помню, ты говорил, что хотел, чтобы твои друзья прожили долгую и счастливую жизнь, поэтому решил всю грязь взять на себя одного.

– Но не говорил, что это самое главное. Вы ведь знаете про проблему вагонетки?{?}[Мысленный эксперимент в этике, впервые сформулированный в 1967 году английским философом Филиппой Фут. В одной из классических схем человеку предстоит сделать выбор, подразумевающий переключение рельсов, где несущийся на огромной скорости поезд непременно убьёт одного или сразу пятерых человек, привязанных к рельсам. Концепция имеет множество ответвлений и вариаций.]? Интересный философский вопрос, кстати. Это мне Армин рассказал, ну, тот, который из нынешней жизни. Мне больше всего в этой концепции нравятся различные дополнения, особенно те, где решение проблемы меняется в зависимости от того, кто лежит на рельсах. Так вот, в моём случае на рельсах с одной стороны лежали близкие, с другой - целый мир. Моё решение вам уже известно… Я возьму ещё сигаретку? Спасибо.