Когда земли окутает мрак

Хейта позабыла, что надо дышать. Да дышать и не получалось, грудь от волнения сдавило, так, что, кажется, ребра затрещали. Туман наконец выпустил неведомого гостя из своих цепких лап.

Рыжие короткие волосы вспыхнули в темноте похлеще глаз, точно облитые пламенем. Зеленью дохнула холодная кожа. Всколыхнулась одежда из водорослей, обнажив босые ноги с перепонками меж пальцев, густо вымазанные землей и облепленные листвой и прошлогодней хвоей.

Хейта судорожно сглотнула.

– Фела…

Зеленые губы девы сложились в улыбку. Вот только в ней не было той теплоты, что она источала в трактире, – лишь вызов и недоброе лукавство.

– Признала. Что ж, я польщена.

Хейта сдвинула брови.

– Думаю, ты меня тоже признала.

Фела неопределенно повела плечиком.

– Только если ты и вправду Фэй-Чар.

Хейта прищурилась. Выходит, та не была уверена.

«Что ж, – подумалось ей, – отпираться проку нет. Это даже может сыграть нам на руку. Пусть изгои знают, с кем им предстоит столкнуться».

Хейта подалась вперед. Она знала, что глаза ее озарились волшебным светом. Отметины на щеках засияли. Кончики пальцев окутало золотистое свечение.

– Ты не ошиблась.

Фела склонила голову набок, разглядывая Хейту как диковинное животное.

– Так вот какие вы… Фэй-Чар. Дорга Лютого я не застала. Слышала лишь истории от матери.

– Ты ничего не потеряла, – холодно отрезала Хейта. – Дорг Лютый был безумным чудовищем.

По рядам изгоев вдруг прокатился взволнованный рокот.

– Фэй-Чар!

Хейта недоверчиво изогнула бровь.

– Ты не сказала им?

На лицах изгоев, казалось, застыл тот же самый вопрос. Фела покачала головой и проговорила нарочито громко, обращаясь больше к своим спутникам, чем к Хейте:

– Я ведь только подозревала. Не была уверена. Фэй-Чар не появлялись больше тысячи лет. А я лично не знала ни одного. Должна была убедиться. – Она обернулась к своим и указала на Хейту. – Но теперь я с уверенностью заявляю. Эта дева – Фэй-Чар. Первая в мире после Дорга Лютого.

Гул голосов превратился в ураган, но Фела вскинула руку, и он стих словно по волшебству. Хейта обвела изгоев пристальным взором. Справа от Фелы высился кабан-оборотень, которого они повстречали в трактире. Слева – волк-оборотень с вороном на плече. Остальных девушка не признала. Она сдвинула брови.

– Мы знаем, зачем вы здесь.

Фела вновь склонила голову набок.

– Неужто? Ну-ка, просветите.

– Всё проще простого, – ответил за Хейту Мар. – Химере неохота руки марать. Она и в осаде города не принимает участия. Хочет, чтобы ей преподнесли его как оленину на блюде [37] . Звать лишь сброд из Сумрачного леса – недальновидно. Да он и не справился. Потому есть план запасной – изгои с болот. Вы химере ворота в город откроете за то, что она там наобещала, и она сотворит-таки свою долгожда-а-анную месть! – Он ехидно ухмыльнулся Феле. – Ну что, я ничего не напутал?

37

Популярное выражение, означает «преподнести что-то в готовом виде».

Та усмехнулась, открыла было рот, но ее опередил оборотень-кабан:

– А вот и напутал! – выплюнул он. – Мерек нам не что-то там наобещала, а такую награду, что мы до смерти сможем жить припеваючи и в потолок плевать.

Харпа насмешливо фыркнула.

– Это где, на болотах? – Она изогнула бровь. – Ты ведь в курсе, что изгоями вы от этого быть не перестанете?

Фела метнула в ее сторону испытующий взор.

– Наобещала, не наобещала, – передразнил кабана-оборотня Мар. – Всё равно вам этой награды не видать. Потому что между нею и вами стоим мы!

Волк-оборотень зашелся сиплым смехом.

– Жалкая свора следопыта против полчища изгоев с болот? Давненько не слыхал я большей глупости.

– Мар рассудил, безусловно, смело, – взял слово Гэдор. – Но как бы то ни было – без боя мы не сдадимся. Хорошо, что вы наслышаны о том, кто мы такие. Значит, должны понимать, что обещанную награду получат далеко не все.

– Только попробуй встать у меня на пути, старый дурак! – Кабан-оборотень скрестил на груди могучие руки.

– Ему не придется, – рыкнул Брон. – На твоем пути встану я.

– Только после меня, – вдруг подмигнул ему Мар. – Сгораю от нетерпения все его распрекрасные желтые зубы пересчитать. – Он брезгливо поморщился. – Только если смердят они не слишком.

Кабан-оборотень подался вперед, глаза его свирепо засверкали.

– Я выдеру из тебя все кости, упырь, одну за другой. И воткну перед своим домом вместо забора. А на самую длинную насажу твою голову.

– Ну-у, – с сомнением протянул Мар. – Это вряд ли. Прежде я либо рассыплюсь прахом, либо, что вернее, разорву тебя на клочки. – Он примирительно вскинул руки. – Но, положим, тебе всё это удастся. Ты подумай сперва, точно ли тебе это надо? Говорят, язык у меня без костей. Моя голова, да перед твоим домом, – он пренебрежительно фыркнул, – да я же заговорю тебя до смерти!

Оборотень-кабан бешено вытаращил поросячьи глазки.

– Тогда я тебе его вырежу.

Мар неодобрительно цокнул языком и проговорил с напускной суровостью:

– А вот это уже гнусно. Кости, голова – ладно. Но остаться без языка – этого я допустить не могу.

Тугодум оборотень выглядел озадаченным, он всё не мог взять в толк, глумится над ним треклятый упырь или нет. Внезапно выдержка изменила Харпе. Она гоготнула совсем не по-девичьи и тут же прикрыла ладонью рот. Но оборотень вывод сделал. Глаза его разгорелись как угли.

– Ну, я сейчас вас обоих!.. – гаркнул он, подавшись вперед. Толстые пальцы обзавелись широкими когтями.

Но Фела неожиданно удержала его.

– Постой. Будет бросать пустые угрозы. – Она перевела взгляд на хранителей. – И вы перестаньте его подзуживать. Чего ощерились, как дикие псы? Быть может, мы это дело можем по-другому решить.

Недоумение расплескалось и по лицам хранителей, и по лицам изгоев с болот. Последние непонимающе воззрились на свою предводительницу. Пуще всех таращился волк-оборотень с вороном на плече.

– И как это мы можем его решить? – не выдержал он.

– Взаимовыгодно для всех, – жестко отрезала Фела, повернувшись к нему, и огоньки в ее глазах опасно полыхнули. – Тебя ничего не смущает, Рогх? Мы, изгои с болот, по указке химеры, выступаем против Чары. А та даже не удосужилась уведомить нас об этом.

– И что с того? – раздраженно передернул плечами оборотень.

Фела вытаращила глаза.

– Что с того? Тебе что, нравится быть пешкой в чужих руках? Нравится, что тебя водят за нос и втравили в битву, которая тебе и задаром не нужна? Ты что, совсем дурак, раз готов погибать на чужой войне?