Коглин
Шрифт:
Они были разных национальностей: турки, русские, два азиата и трое или четверо типичная американская «белая шваль». Тот, кто обыскивал Джо, был загорелый, с желтыми, как солома, подстриженными почти под ноль волосами и с заячьей губой. На поясе у него висел длинный кривой нож с костяной рукоятью, торчавшей из кожаных ножен. У того, который обыскивал Рико, были явно славянские черты лица и волосы темные, как здешнее небо. У обоих были длинные ногти. Джо оглядел остальных и отметил, что ногти длинные у всех. У некоторых даже остро заточенные. Почти у всех на ремне, поддерживавшем драные штаны, висели ножи. Если не ножи, то пистолеты. Когда эти двое обыскали Джо и Рико, стена расступилась, и по другую ее сторону оказался Люциус,
Джо слышал однажды в Гаване, как один парень рассказывал, как выглядит Король Люциус: «здоровенный, огромная башка, лысый как яйцо». В другой раз, в Тампе, бармен говорил трем пьяницам: «тощий как смерть, ростом до небес».
Джо знал Люциуса почти пятнадцать лет и не раз поражался, насколько незапоминающаяся у того внешность. Ему не хватало до шести футов дюйма три-четыре, как и самому Джо. Голова напоминала по форме персик с розовыми щеками и ушами. Блеклые редеющие волосы. Полные губы выдавали в нем сластолюбца, мелкие зубы с серым налетом. В светло-зеленых глазах будто застыло легкое удивление. И всегда, даже когда они были неподвижны, казалось, будто Люциус все видит. Джо часто ловил себя на мысли, что Люциус не спускает с него глаз.
Одет он был в просторную кубинскую рубашку-гуайаберу и свободные полотняные брюки, на розовых ногах сандалии с толстой подошвой. Просто добрейший малый.
Сбоку от его кресла носом вниз на лежанке распласталась девушка, и он, поднявшись, похлопал ее по ягодицам:
— Топай-топай, Видалия, у меня дела.
А когда она поднялась, он двинулся навстречу Джо и Рико с протянутой для рукопожатия рукой.
— Джентльмены.
Девушка, пошатываясь, прошла мимо, то ли полусонная, то ли под кайфом.
— Поприветствуй моих друзей, Видалия.
— Привет, друзья, — пробормотала девушка, проходя рядом с ними.
Поверх черного плиссированного купальника на ней был белый шелковый халат без пояса.
— Пожми им руки.
Если бы не прозвучало ее имя, Джо, наверное, вообще не обратил бы на нее внимания. Но девушку по имени Видалия Джо встречал всего раз в жизни — прошлогодняя подружка Бобби О, — и до него дошло, что это она и есть. Он почувствовал укол жалости. Год назад Видалия Лангстон была, как почти все девушки Бобби О, юной красоткой. Только что из Айовы или Айдахо, если Джо правильно запомнил. Выпускница старшей школы в Хиллсборо, участница группы поддержки, казначей класса. Она призналась Джо, что несколько взбалмошна, потому ее не выбрали старостой. Та Видалия Лангстон не знала удержу ни в чем: она громко хохотала, вертела бедрами, внезапно срываясь танцевать в клубе, темные волосы, падавшие на плечи, закрывали один глаз, отчего казалось, будто она подсматривает.
Она так приклеилась к Бобби О, что, похоже, исцелила его от пристрастия к малолеткам — после Видалии он начал встречаться с официанткой средних лет. Даже Джо, никогда не понимавший, какое удовольствие спать с девчонкой, у которой мозги на несколько лет отстают в развитии от тела, припоминал, что неоднократно испытывал рядом с Видалией приятное смущение.
И вот теперь, когда он пожал ей руку, ощущение было такое, словно это рука старухи. Она облизнула губы, будто у нее пересохло во рту, и стояла, слабо покачиваясь из стороны в сторону. Он не понял, узнала ли она его. Она уронила руку и отправилась на другую палубу, где легла под тентом на другую лежанку. Когда она сбросила с себя шелковый халат, он мог бы сосчитать все ребра у нее на спине. Длинные вьющиеся волосы доходили почти до талии. Люциус всегда выбирал таких: юных, с длинными густыми волосами. Такими они бывали вначале. В конце их было не узнать. Джо пожалел, что не сказал этого Видалии год назад: обычно необузданные мечты этим и кончаются — уздой без всякой надежды.
Люциус провел гостей под тент. Указал на кресла справа и слева от него. Когда все расселись, он
разок хлопнул в ладоши, словно достиг гармонии.— Мои партнеры.
— Приятно повидаться с тобой, — кивнул Джо.
— И мне с тобой, Джо.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Рико.
— Как огурчик, Энрико. А в чем дело?
— Слышал, ты простудился.
— Где ты такое слышал?
Рико, уже понявший, что вляпался, попытался увильнуть от ответа:
— Просто надеюсь, что пройдет быстро.
— Я не простужен.
На столе рядом с ним стоял горячий чай, лимон, коробка с бумажными платками. Он смотрел на гостей совершенно бесхитростно.
— Ну, в любом случае ты отлично выглядишь, — сказал Рико.
— Ты говоришь это будто бы с удивлением.
— Нет.
— А кто-нибудь еще считает меня больным?
— Нет, — сказал Рико.
— Больным, слабым, немощным?
— Нет же. Я просто сказал, что ты прекрасно выглядишь.
— И ты тоже, Рико. — Он повернул голову и оценивающе оглядел Джо. — А вот ты выглядишь усталым.
— Понятия не имею с чего бы.
— Ты хорошо спишь?
— Как сурок.
— В общем, все мы выглядим достаточно хорошо, настолько хорошо, что в случае призыва придется откупаться. — Он сверкнул серозубой улыбкой. — Что привело вас сюда? Вы говорили, дело срочное.
Пока Джо рассказывал, как недавно беседовал с Терезой Дель Фреско, которая опасается за свою безопасность, андрофаги принесли и поставили между ними большой кофейный стол, разложили сервировочные салфетки, тарелки и приборы. Затем появились бокалы, льняные салфетки, графин с водой и бутылка белого вина в ведерке со льдом.
Люциус слушал Джо, чуть приподняв одну бровь и время от времени складывая губы в «О». Люциус кивнул одному из своих людей, и тот налил всем вина.
Когда Джо договорил, Люциус произнес:
— Ничего не понимаю. Неужели Тереза думает, что я каким-то образом причастен к этим покушениям на ее жизнь? А ты?
— Разумеется, нет.
— Разумеется, нет. — Люциус улыбнулся Рико. — Я заметил, что люди говорят особенно выразительно, когда пытаются что-то продать. — Он снова обернулся к Джо. — Иначе зачем бы ты рассказывал мне все это, если не веришь, что я как-то причастен к этим возмутительным случаям?
— Ты единственный человек в этих краях, способный эти случаи прекратить.
— У тебя имеются могущественные друзья. Ты и сам обладаешь властью.
— Моя власть имеет границы.
— А моя нет?
— Только не в округе Юнион.
Люциус потянулся за бокалом и жестом предложил им сделать то же самое. Он поднял бокал:
— За продолжительное сотрудничество.
Джо с Рико кивнули и тоже подняли бокалы. Андрофаги принесли еду: две жареные курицы, отварной картофель, исходящие паром початки кукурузы. Один из бойцов принялся разделывать цыплят, его длинный нож полосовал мясо, словно луч фонарика — темноту пещеры. Несколько мгновений, и на блюде в центре стола высилась гора курятины, а очищенные скелеты унесли прочь.
— Значит, вы пришли, чтобы купить защиту для Терезы Дель Фреско?
— Да.
— Зачем? — Люциус положил кусок курятины себе на тарелку. Не успел Джо ответить, как хозяин предложил: — Приступайте. Угощайтесь. Рико, бери кукурузу. Джо, картошки?
Они положили себе еды. Тем временем к ним приковыляла Видалия и сообщила Люциусу, что идет вниз спать. Она улыбнулась Джо с Рико отстраненной, лишенной очарования улыбкой и коротко помахала Люциусу. Пока она шла к трапу, Джо уже не в первый раз задавался вопросом: это мужчины их круга марают всех женщин, встреченных на своем пути, или женщины определенного сорта приходят к ним сами, потому что хотят быть замаранными? Эта отстраненная улыбка год назад не входила в ее репертуар — в те времена она смеялась открыто и безудержно. Он до конца своих дней будет помнить этот смех, но хотел бы он знать, помнит ли его она.