Коготь Хоруса

В результате одной из наших облав мы загнали в угол особенно гнусное существо, состоящее из жирной зараженной плоти. Тварь прилепилась к стенам одной из камер переработки отходов. Она приклеилась к полурасплавленным стенам при помощи пота и липкой кожи и восторженно подрагивала, лакомясь болью местного клана мутантов, истерзанного эпидемией. Погребальные жрецы племени сбрасывали трупы убитых чумой сородичей в установки измельчения и фильтрации отходов, из-за своей глупости распространяя заразу за пределы их подсекции. Когда я казнил правителей клана за то, что они не сжигали своих мертвых, как того требовала традиция, мы двинулись дальше, чтобы сразиться с демоном, порожденным их невежеством.

Трясущаяся масса плоти прилепилась высоко на покрытой прожилками, трансформировавшейся стене. На лишенном костей теле, будто плавающие солнечные пятна, перемещались многочисленные глаза. В мясистой громаде образовывались рты, которые щелкали деформированными зубами, подражая речи. Тварь была размером с «Лендрейдер».

— Держитесь от нее подальше, — предостерег я остальных.

Она меня узнала. По крайней мере, поняла, на что я способен, поскольку встретила меня импульсом обрюзгшего, ленивого страха. Она слишком обожралась, чтобы просто спасаться бегством.

«Колдун», — передала она.

Беззвучный голос был столь же омерзительно липким, как его плоть.

«Я буду служить. Да, да. Я буду служить. Не разрушай меня, молю. Нет, нет. Свяжи меня. Я буду служить».

Я попробовал представить, на что способно это амебоподобное создание. Какой был прок для меня? Оно умело преображать реальность, как и все ему подобные, и, возможно, лучше многих из них. Но это я мог сделать и сам, к тому же я требовал от связанных мной Нерожденных соответствия строгим стандартам. Я не собирал их без разбора, будто безымянную армию, предпочитая пополнять коллекцию менее типичными и более эзотерическими образчиками.

«Я буду служить», — настаивала тварь.

«Я еще не встречал достойного связывания демона, который в самом деле хотел бы хотел быть связанным. Только слабейшие из вашей породы отказываются от свободы, чтобы избежать гибели».

«Но я буду служить! — Оно силилось добавить живости в свой тошнотворный голос. — Я буду служить!»

— Хочешь, я его подстрелю? — спросил Леор, подняв взгляд на существо.

Он был глух к его психическим посулам.

— Нет, благодарю тебя.

Я мысленно потянулся и стиснул пузырящиеся студенистые края незримой хваткой. Демон снова затрясся. Спереди раскрылось несколько отверстий, изрыгавших черную жижу, — вероятно, своеобразный защитный механизм. Слизь шлепалась на палубу перед нами. Мы не были настолько глупы, чтобы стоять прямо под ним.

«Нет! — издал он отчаянный поросячий визг. — Господин! Умоляю!»

Я потянул. Тварь сорвалась с отвратительным всасывающим звуком, оставляя за собой размазанное кровавое пятно. Все ее брюхо было испещрено открывающимися и закрывающимися сфинктерами, пытающимися зацепиться за что-нибудь, хоть что-то.

— Отвратный ублюдок, — справедливо заметил Леор.

— Нефертари, — сказал я. — Этот твой.

Она весело улыбнулась Леору, а затем подпрыгнула вверх и одним ударом крыльев поднялась в воздух. Она уже видела, как создание извергает ядовитую желчь, и знала, что надо быть осторожной. Мне не было нужды предостерегать ее.

Она была словно брошенное моей рукой черное копье, с диким визгом мчащееся в небеса. Нефертари двигалась настолько быстро, что я разглядел только проблеск красного на выдвигающихся хрустальных когтях.

Она взмыла ввысь и нанесла удар. Все произошло невероятно быстро. Со звуком рвущейся кожи раздутое создание распалось на две части. В моем сознании эхом разнесся его последний психический вопль, а рассеченный надвое демон уже растворялся на палубе, растекаясь лужей зараженной слизи.

Удары крыльев Нефертари приводили спертый воздух в движение, и она парила, словно дух валькирии над полем боя. С хрустальных когтей капала влажная дрянь. Грива черных волос колыхалась на слабом ветру, поднятом биением крыльев. В тот миг она была божественна, несмотря на свою чуждую холодность. Я всегда любил ее сильнее всего в те минуты, когда она убивала для меня.

Мы продолжали охоту. Мне никогда не встречалось двух совершенно одинаковых демонов, и не все они были одинаково злобны. Один принял облик закутанного, обмотанного бинтами бродяги, который переходил по чреву корабля от одного племени к другому, обрывая жизни смертельно раненных и неизлечимо больных. Существо появлялось в финальные мгновения члена экипажа, предлагая впитать в себя мучительные последние вздохи жертвы и позволить душе мирно отойти в варп.

Этого — он называл себя Собирателем Костей — после краткой схватки уничтожила Гира. Она стиснула зубами его горло, и демон задохнулся. Бинты распутались, и стал виден иссохший гуманоид с двумя безротыми лицами по обе стороны черепа.

Такова была жизнь на борту «Тлалока».

А еще был пленник.

Ашур-Кай захватил нескольких Детей Императора, когда они пытались взять нас на абордаж на краю шторма, и горстка их до сих пор оставалась в живых: те, кого мы не скормили Нефертари, чтобы утолить ее боль их мучениями. Но лишь один был «пленником».

Мы держали его в изоляции, сковав лодыжки и запястья цепями с вплетенными серебряными нитями, принудив стоять на коленях и приковав к стене позади него. У противоположной стены выстроились четыре моих рубрикатора, направляя болтеры ему в голову. Я оставил их там, отдав распоряжение открыть огонь, если наш пленник начнет вырываться или попытается прожечь себе путь на свободу при помощи кислотной слюны.

Первым, что я ощутил в Телемахоне, была спазматическая, выматывающая боль бедренных мышц. Человек бы вопил и рыдал от невыносимой муки, однако он встретил меня с ухмылкой. Второе, что я почувствовал, — удовольствие.

— Наконец-то, — произнес он своим медоточивым голосом, — ты пришел поговорить со мной. И привел… ее.

В темных раскосых глазах Нефертари поблескивало холодное веселье, но улыбка не затронула ее губы.

— Приветствую, — сказала она ему, — раб-дитя Жаждущей богини.

На оплавленных остатках лица Телемахона обнажились белые зубы. Его явно позабавило убеждение расы эльдаров, будто Младший бог — на самом деле богиня. Прекрасные глаза пленника не отрывались от девы чужих.

— Мой ангел. Мой очаровательный ангел, ты ничего не понимаешь в том, о чем говоришь. Ты провела всю жизнь, убегая от Младшего бога. Но он любит тебя, сладенькая. Он обожает тебя и всех тебе подобных. Каждый раз, когда ты вдыхаешь, я слышу, как он поет. И однажды, оставив свою плоть позади, ты будешь принадлежать ему. Наложница в облике духа и тени, ты наконец-то воссоединишься со своей истинной любовью.