Кока

– Зачем вообще эту Африку расколонизировали? Работали бы себе на плантациях, тягали вагонетки, рубили породу. Был порядок. Все занимались тем, что умели: белые – создавали, думали, проектировали, негры – пахали, работали. Нет, дали им свободу! Что вышло? Ничего, кроме крови и междоусобиц!

Кока так разъярился, что, не сползая с матраса, выковырял из кармана последнюю щепотку порошка. Втянул – и успокоился. В конце концов, ничего пока не случилось. Ломки бывали и раньше. Он переживёт, только надо каждый день снижать дозу.

И почему он вообще с наркушами общается?.. Что у него общего с Сатаной, кроме кайфа? Ничего! Продавали бы в Тбилиси дурь легально, в аптеках или кофешопах, он бы близко к таким типам, как Сатана, не подошёл!

Или взять того же Рыжика. Если бы он не был кайфариком, было бы известно Сатане о его существовании? Ограбил бы Сатана его? Вряд ли!

Мысли Коки дотянулись даже до Раскольникова, столь любимого бабушкой, не раз повторявшей, что в жизни надо быть просто человеком, а не Наполеоном и не тварью дрожащей. Вот он, Кока, оказывается, и есть та тварь, что поползёт завтра отдавать деньги. Тварь трясучая, ходячая, трусливая, тревожная, травоядная, треснутая пополам, полая, бессильная, льстивая, покорная, блядская! Наполеон – не про него. Нет, он мелок, слаб, маломощен. Себе на кусок хлеба заработать не может, всегда на чьей-то шее сидел. Потому отчим-француз и хочет скинуть его – для того и выдумал бодягу с Интерполом? Тебя, мол, Интерпол ищет, мотай отсюда поскорее в свою Грузию и сиди тихо. Даже пообещал в аэропорту без контроля провести на посадку. Сто процентов хочет от Коки избавиться!

Наполеон бы деньги Рыжика потратил, порядочный человек – на следующий же день без всяких сомнений поехал бы отдавать. А вот тварь не знает, что ей делать.

Пришла и последняя мысль: а если он завтра явится в отель, а Рыжик уже уехал? Нет Рыжика!.. Дальше что делать? Искать Сатану и Нугзара? Но эту мысль отогнал – нет, завтра с утра надо ехать к Рыжику, а там видно будет.

11. калоедина

Кока открыл глаза. Полдень, тяжёлый, недобрый. Свет едва заглядывает в подвал. Кошка Кесси, лежащая в ногах, подняла головку и вопросительно посмотрела: зачем беспокоишь, человек?

Кока угрюмо сел на матрасе. На душе было пусто, муторно. Язычки холода уже пробирались по телу. Первые ростки ломки. Скоро тело, как машина без бензина, перестанет ходить. Её надо ставить на ремонт, пропускать сквозь адскую мойку: ледяные судороги, понос, водопады слёз и соплей, боли в мускулах и костях, мысли и мольбы о скорой смерти. Как бороться с этим? Вообще, вся борьба с наркотой – как бой с огромным пауком: ты бежишь от него, пытаешься скрыться, забыть, но он, столапый, настигает жертву, опутывает её, превращает в куколку, подвешивает в паутине и не спеша лакомится её кровью и страданиями…

Но делать нечего, надо ехать к Рыжику, отдавать бабло, а там вместе что-нибудь придумаем…

С трудом, но пересилил себя. Накинув куртку, упрятал конверты с деньгами поглубже под дощечки (денег с собой брать не стоит, мало ли что), а сам отправился вдоль канала к остановке такси. До отеля возле аэропорта ехать полчаса.

По дороге обдумывал, что делать, если Рыжика в отеле не будет. Если не будет – значит, он в Тбилиси. Не убил же его Сатана. Тогда надо звонить Рыжику в Тбилиси. Да, так лучше всего. Нужно избавиться от этой тяжести. Ему дали деньги, он их сохранил – что ещё? К нему какие претензии? Сами там разбирайтесь…

Некстати вспомнилось, как они с Рыжиком взяли в глданской [66] хрущобе чек опиума – квадратик целлофана с чёрной пахучей массой с пятикопеечную монету. Вошли в лифт. Лифт был стар и разболтан, скрипел и дрожал, из щелей между стенками и полом тянуло сквозняком. Они решили полюбоваться чеком – какой он большой и жирный! Рыжик открыл ладонь – и чек сквозняком сдуло на пол! А оттуда вытянуло прямо в щель!

О господи! Чек последний, и денег нет! Вышли. Стали соображать. Чек лежит на дне шахты лифта, где обычно всякая дрянь навалена. Сейчас день, видно хорошо, его можно достать, но для этого надо найти лифтёра, сказать, что ключи упали, домой попасть не можем. Но где найдёшь в Глдани в четыре часа дня лифтёра, да ещё трезвого?

66

Глдани – спальный район Тбилиси.

В панике выбежали из дома. На балконе первого этажа грузная женщина в чёрном пила чай. Ей было сбивчиво поведано об упавших ключах и ждущих дома детях.

– Где найти лифтёра? – без надежды закончили неудачники.

– А чего его искать? Вон дворник, цветы поливает. Он лифт чинит.

Бросились к старику, слезливо рассказали о ключах, о голодных и холодных братишках и сестрёнках, одних в квартире. Сунули последнюю десятку. Дворник увёл кабину вверх и открыл им шахту. Они спрыгнули вниз, долго возились во всякой падали и рухляди, но умудрились найти целлофанчик с зельем.

Кока улыбнулся: “Тот королевский чек стоил того, чтобы из-за него руки марать!” Прямо из Глдани они помчались в мастерскую к Художнику, где весело провели вместе остаток этого хлопотливого дня.

…Такси он отпустил за квартал до отеля. Осторожно двинулся к зданию.

В холле было людно.

Кока пробрался к портье и спросил, проживает ли тут его друг, Арчил Тугуши.

Портье не хотел отвечать, но Кока так жалобно канючил про посылку с лекарствами для больной бабушки, что портье сжалился:

– Номер двести семнадцать. Ключей нет, он в номере.

Кока прошмыгнул мимо лифта к лестнице, неслышно поднялся на второй этаж. Около номера замер, прислушался. Глазка нет. Постучал.

Из-за двери послышались шорохи. Потом голос Рыжика спросил на ломаном английском:

– Ху ар ю? Вот ду ю вонт? [67]

– Полицай! – рявкнул Кока.

Из-за двери – сдавленный вскрик:

– Уй мэ!

– Это я, Кока, Мазало. Открывай, Рыжик!

Дверь осторожно приотворилась. Рыжик казался растерянным. Небритый, с синевой под глазами, чесал бородку, глаза бегали.

67

От who are you, what do you want – кто вы, что вы хотите? (англ.)

– Что, не ожидал? Думал, я с твоими деньгами в Аргентину сбегу? – пошутил Кока.

– Нет, что ты. Я ждал… Проходи… Я… Мне… Меня… Позвонить надо, одна баба ждёт… Проходи, садись, я сейчас…

Баба? Рыжик в кобеляже не был замечен, но всё бывает.

Кока огляделся. В номере было пусто. Чемодан на полу открыт, но не разобран. Сам Рыжик одет в нелепую олимпийскую пижаму. Кока думал, что Рыжик будет рад его видеть, но тот особой радости не проявлял, что-то бормотал в трубку.

– Не рад, что деньги нашлись? Своими ногами пришли? – спросил Кока немного обиженно.

Рыжик усиленно кивнул головой:

– Рад, рад! Как же не рад? – и повесил трубку.

– А ты? Как от Сатаны избавился? Он тебя не прибил? Что было?

Рыжик развёл руками:

– Обыскал, пятьсот гульденов забрал, разок ёбнул и отпустил. Вот, сижу, жду денег из Тбилиси.

– А что отцу сказал?

Арчил шмыгнул носом:

– Сказал – украли, что ещё? Я ж не знал, что ты с деньгами придёшь.

– А как я мог не прийти? Мы же друзья! – уверенно ответил Кока. – Ну… Раз сказал “украли”, может, потратим их вместе с толком и расстановкой, а?