Кокон

* * *

Они словно провалились в лето — да, похоже, это и было лето, солнечное замечательное лето с ярким синим небом над головой, с пением птиц, с прозрачно-зеленой липовой рощицей и поросшим ромашками и одуванчиками лугом.

По лугу тянулась тропинка — по ней и пошли, постоянно оглядываясь. Нет, похоже, позади все было чисто…

— А ведь вырвались! — радостно засмеялся Петрович. — Честное слово, вырвались. Куда вот только?

— А вот это увидим… — Максим пожал плечами. — Вы это, посматривайте. Ежели вдруг заметите круглые хижины — надо срочно прятаться.

Олеся улыбнулась и сбросила в траву ватник:

— А вообще-то мне здесь нравится! Очень! Солнце какое… Господи… Теплынь!

Отвернувшись, она расстегнула кофточку, завязала на животе узлом — не так жарко. По ее примеру скинул телогрейку и инженер.

— Но-но, вы не очень-то, — оглядываясь, предупредил Макс. — Нам еще возвращаться.

— А может, здесь переждем? — Карие, с блестящей искоркой солнца, глаза девушки загорелись надеждой. — Смотрите, как здорово! Ну, вот это солнышко, небо — голубое-голубое… эта трава по пояс, ромашки…

— Здорово-то здорово, — срывая травинку, хмуро отозвался молодой человек. — Только мы здесь долго не протянем. Не забывайте, еды у нас… ну, максимум суток на трое, а воды и того меньше.

— Но вон же река!

— Ага, река… Только вы не забывайте, все это — морок! Отражение, зеркало… точней — зазеркалье. Вот, Олесенька, ма шери, попробуй-ка, пожуй этот цветок…

— Да что я — корова что ли?

— Ну вот, смотри, щавель…

Максим и сам бросил в рот кислый листочек… и ничего не почувствовал, никакой кислоты, вообще ничего! Пустое место… Листик никак не хотел жеваться, а словно бы куда-то пропал.

— Ну как? — Тихомиров подмигнул девушке. — Покушала?

Та лишь развела руками и вздохнула:

— Жаль… Ну хоть три дня-то мы здесь проведем? В речке искупаемся, позагораем… вообще отдохнем, коль уж выпал такой случай.

— Отдохнем. — Молодой человек улыбнулся. — Вы поляну-то хоть запомнили? Ну, через которую выбираться?

— Да вон она, за липовой рощей, — отмахнулась девушка. — И все-таки хорошо здесь! Ой, смотрите, там, на холме, деревня! Домики какие красивые…

— А прямо, похоже, шоссе. — Григорий Петрович показал рукою. — Вон, видите, пыль? Только что грузовик с сеном проехал.

Тихомиров потянул носом воздух и ухмыльнулся:

— Судя по запаху, не с сеном — с навозом. Наверное, откуда-нибудь с фермы.

— Да, повез на поля, — покивал головой инженер. — Я в прошлом году этого навоза телегу прикупил, для дачи. Полторы тысячи отдал.

— Тракторную телегу-то?

— Ну да.

— Тогда еще дешево.

— Так повезло, сосед трактористом работал.

Впереди, за кустами дикой смородины и лопухами, маячила автобусная остановка — основательное сооружение из серых бетонных плит, такую Максим видел еще зимой, на пути к Калиновке… когда тоже провалился в зазеркалье.

— Мужчины! А куда мы вообще идем-то?

— Хороший вопрос. — Усмехнувшись, молодой человек посмотрел на инженера. — Действительно — куда?

— Нам бы выждать денек-другой, — задумчиво промолвил Петрович. — А там, как ни крути, придется возвращаться обратно. Может, и повезет — не будут же эти трехглазые твари там постоянно стеречь?

— Да, — успокоительно — для Олеси — кивнул Максим. — Я тоже полагаю — прорвемся. Тем более, и ружья у нас… Давайте-ка где-нибудь тут присядем — проверим все…

Уселись тут же, на травку, среди ромашек и клевера. Олеся завалилась на спину, широко раскинув в стороны руки. Макс только хмыкнул, поглядев на ее волнующе голый животик, улучив момент, когда инженер отвернулся, пощекотал сорванной травинкой пупок:

— Не жарко, в кофточке-то?

— Да уж, жаль, купальник не прихватила. — Девушка приоткрыла глаза и тихонько засмеялась.

Григорий Петрович между тем вытаскивал из мешков припасы, аккуратно раскладывая все на расстеленный ватник. Выложив, присвистнул, подводя итоги:

— Итак… Как видите, запасов негусто. Консервов мясных — шесть банок, две — говяжьи и четыре — свиные, три пачки макарон, две буханки хлеба, рыбных консервов — шпроты, килька, сайра — восемь банок… Это хорошо… Еще — большая пачка чая «Канди», пачка сахара — двести пятьдесят грамм, три бутылки водички… вот прекрасно, что захватили… кто догадался-то? Ты?

— Не. — Максим отвернулся. — Олеся, наверное.

— Да, да. — Девушка уселась, скрестив ноги, — Думаю, а что мы будем снег в котелке топить? Время зря потеряем, а запас карман не тянет. Тем более, когда быстро бежишь, все время пить хочется.

— Ну, я и говорю: воды — на сутки.

Тихомиров почесал за ухом:

— Если экономить, можно и на пару дней растянуть.

— Ага, — вскинулась девушка. — Ты посмотри, какая жара-то? Разве тут сэкономишь?

— Ну, давайте поедим что ли? — потянувшись, предложил инженер.

— Давайте, — обрадованно кивнула Олеся. — Только… давайте место поудобней найдем, ладно? Ну, хоть к реке спустимся… нас же все равно никто не видит, что и говорить — зазеркалье!

— К реке так к реке.

Григорий Петрович и Макс быстренько уложили припасы обратно в рюкзаки.

— Жаль, соль не взяли, — посетовал инженер. — Посмотрим, может, есть к реке какая тропка… Господи!!! Нет!!!

Он вдруг застыл словно вкопанный, играя выступившими на скулах желваками.

— Что? — беспокойно оглянулся Максим. — Что там такое?

И увидел уже сам… И зло сплюнул…

Две мерзкие серых фигуры, выскочив из липовой рощи, припадая в траву, принюхивались, будто собаки…

Вот один из них замер, схватил брошенный Олесей ватник и гнусно завыл!

— Бежим!!! — быстро скомандовал Макс. — Вон, кажется, что-то едет!

За несколько секунд они добежали до остановки… И словно по заказу, к ней подкатил автобус — раздолбанный старый «Львовец», бордовый, с белыми узкими полосами и круглой зализанной мордой.

Беглецы едва успели вскочить — двери с шипением закрылись, и тяжелая машина, набирая скорость, ходко покатила по пыльной грунтовке.

— Успели! — плюхаясь на заднее сиденье, выдохнул Макс. И кивнул в окно: — Вон они, болезные, озираются…