Кольца Мирты

Именно потому они въехали во двор дворца незадолго до полночи. Еще по страже на городских воротах стало понятно, что никто не ожидал такого скорого возвращения Ее Высочества, а Ройсу это только на руку. Город спал, исключая шумные пятачки «ночной жизни» у кабаков. Но такие места они благоразумно объезжали стороной, не пристало принцессе даже рядом с такими заведениями появляться. Им даже не сразу навстречу выбежали слуги во дворе.

— Без шума. Всем тихо разойтись по казармам, — негромко велел Ройс солдатам, обводя каждого пристальным и цепким взглядом. И остался доволен увиденным. — Завтра, после завтрака, жду всех на тренировочном полигоне, — повернулся к старшему. — Переходите в личную охрану наследников, — поощрил он солдат, которые, услышав приказ, явно воспряли духом. — Сейчас свободны. И не болтать.

Отсалютовав, воины разошлись. Пару сонных слуг увели лошадей Ройса, Фила и принцессы. Забрали их багаж.

— Фил, найди наших, выясни обстановку. Пусть тот, кто из парней сейчас свободен, через половину часа введет нас в курс дела, как тут все было за эти дни. Потом решим, как дальше действуем, — велел помощнику.

Тот без возражений отправился выполнять. Они были привычны к подобным темпам и нагрузкам, так что усталости Ройс не наблюдал, да и сам не чувствовал. Повернулся к принцессе:

— Мы можем пройти к вашим покоям не через центральный зал, Ваше Высочество? — ухватил ее под руку, заметив, что Инди зевает, пытаясь деликатно прикрыть это ладошкой и путаясь в собственных ногах.

Возможно, немного перебдел? Но все внутри словно бы вибрировало уверенностью в правильности избранной тактики.

— Не хочу, чтобы на вас вновь потолок рушился, — объяснил, улыбаясь, просто не в силах безучастно наблюдать за ее сонной усталостью, но и тут же вспыхнувшим любопытством в глазах.

— Это была случайность, Ройс, — вяло заметила она, без всякого сомнения опираясь на его руку и более того, тут же использовав возможность откинуться на него всем телом, устроив головку на плече Ройса. — Но мы можем пойти восточным проходом.

Он не возражал против такого положения, наоборот, подхватил принцессу под талию. Сам измотал же такой поездкой, а двор пуст.

— Я не верю в случайности, Ваше Высочество, — тихо заметил он, осторожно наклонившись к ее волосам. — Не там, где это касается вас. Показывайте свой восточный проход, — надо было бы выпрямиться, но…

Они так и пошли к какой-то боковой лестнице, словно бы принцесса нуждалась в опоре.

На самом деле нынче у Ройса не было официального повода держать ее настолько близко. Но ему просто невыносимо захотелось опустить лицо в ее волосы, зарыться в те пальцами… Демоны! Ему хотелось куда большего! Но сейчас Ройс еще был в состоянии сдержаться… Хотя бы до того самого прохода!

А Инди, наверное, чувствуя то, что бушует в нем, то и дело сбивалась с шага и запрокидывала голову, вглядываясь в его лицо. Пыталась разобраться в том, что Ройс испытывал?

— Не искушай…те меня, Ваше Высочество, — с хриплым смешком тихо заметил он в самое ее ухо. — Хотя бы до этого вашего треклятого прохода! — он взглянул, прикидывая, что до лестницы им осталась пара шагов.

И тут Инди расплылась в какой-то дерзкой и чуть лукавой улыбке в ответ на эти слова.

— Побежали? — так же хрипло вдруг предложила она, мигом стряхнув с себя всю усталость.

И до того, как Ройс успел бы достойно отреагировать на такое провокационное предложение, ухватила его за руку и сама рванула вверх по ступеням, потащив и его за собой. Будто юнцы! Но ему не имелось дела, зато какое-то дикое веселье захватило с головой!

Этот вход был менее помпезным, чем центральный, но и здесь имелось множество барельефов, витых каменных перил, скрывающих их от сторонних наблюдателей, а еще колонн, украшенных все тем же традиционным узором из переплетенных колец.

Однако Ройсу тут уже стало не до обстановки, пусть натренированный мозг и продолжал непроизвольно все изучать и исследовать. Основное его внимание было сосредоточено на звонко смеющейся девушке, бегущей на полшага впереди (что он ей позволил) в полутьме этих пустых переходов; на слабом золотистом отблеске свечения их сплетенных ладоней; на том, как от этого бега распадается ее прическа, и без того истерзанная скачкой, а по плечам рассыпаются темные локоны…

Эхо ее смеха словно бы отбивалось от стен, высокого потолка, не усиливаясь, но будто наполняя пространство вокруг них куражом и весельем, счастьем, которое сверкало у Инди в глазах, в изгибе губ читалось… Потому что он рядом…

И вот это послужило для Ройса последней каплей! Самым сильным афродизиаком! Не в силах больше держать себя в узде, он рванул принцессу на себя. Да так, что она рухнула на него, задохнувшись в этом смехе. Обхватил обеими руками. Сжал одной ее талию с новой, какой-то несвойственной для себя жадностью. Второй ладонью, всей пятерней, обхватил ее щеку и буквально напал на рот Инди, на эти распахнутые, смеющиеся губы, глотая и слизывая и ее смех, и тихий стон, который тут же вырвался из горла принцессы, и это золотистое сияние, сладкое, словно мед! И с каждым разом, с каждым их новым поцелуем его лишь сильнее накрывало каким-то жестким и грубым, тяжелым и алчным вихрем непреодолимой потребности в ней. Уже почти нужды!

Так, что пальцы все крепче стискивали тонкий стан, сминая материю платья, пока кровь бурлила, бушевала в голове, груди, терзая тело и чресла, обжигая желанием пах, да… Но и грудь разрывало на части какой-то невыносимо-сильной потребностью только в этой женщине! Четким пониманием, что никто и никогда не сможет заполнить эту пустоту внутри него, кроме его хрупкой, сильной, стойкой, смешливой принцессы, совершенно не боящейся бросать вызовы! И когда только успела проникнуть так плотно и глубоко ему в грудную клетку? Загадка. Но решение состояло в том, что даже если тут замешана эта их таинственная сила Мирты — ему, Ройсу, без разницы! Когда тебе такой подарок дают, его надо хватать обеими руками и цепко держать пальцами… Даже если цена окажется неподъемной.

Что он сейчас и делал, собственно.

— Я должен доставить Вас в покои, Ваше Высочество, — непонятно, ей или себе попытался напомнить Ройс, а сам уже подтолкнул, увлек принцессу за одну из громадных колон.

Прижал ее к камню с этой резьбой, чтоб еще плотнее к себе притиснуть, дав все же опору обоим, еще полнее собственные руки ею наполнил, потому что хотел целовать жарче!

— Ну почему ты не можешь меня «Инди» называть?! — даже с каким-то возмущенным отчаянием, прошептала она вдруг ему в губы.

А Ройсу от этого как жидким огнем в голову ударило! Прижал пальцами ее губы, заставляя молчать, потому что опалило, разорвалось внутри, растекаясь с бешеным ревом по венам, как взрывается и горит лава, извергаясь из вулкана:

— Я же предупреждал, — хрипло и отрывисто рыкнул он, убрал пальцы, сжав ее затылок, впился вновь алчным ртом в ее губы, ловя, выпивая рваный вздох.

Оторвался, короткими и даже грубоватыми (потому что терпения уже — ноль, нет его!) поцелуями-рывками прошелся по ее щеке, скуле, сорвался на шею, вырывая из груди Инди новый стон. Не понять: то ли в сиянии этом их тела, то ли в огне, который он каждым членом ощущает, пылает, желая большего… Все! И плевать! Можно здесь и сейчас! Все мышцы каменные: к себе прижать, стиснуть, больше обнять, чтоб ни одна клеточка вне его рук или тела! Пах — что та колонна за ее спиной — каменный. Хочет Инди, жаждет так, как и первую свою женщину не хотел, точно! И даже больше жаждет… и в мере, и в вариантах.