Кольца мостов

– Бабушку? Они хотели усыпить бабулю как собаку?

– Видишь ли, у нас это считается вполне себе гуманной казнью. Но слушай дальше.

Тогда дед, а он был в те времена тут самым главным руководителем, даже выше Главного Тритона, предложил обмен. Снял с себя все полномочия и свое высокое положение в обществе в обмен на жену. Он забрал несчастную Сциллу из тюрьмы, увез в лес, и с тех пор они живут совсем изолированно и одиноко. Главк теперь собирает мусор на песке, приглядывает за бабулей и ее зверинцем. В целом нормальная жизнь. Я вот думаю, что он ее по-настоящему любит, раз так поступил. Редко сейчас встретишь настоящую любовь.

Смешливое лицо Менты будто закрыло облачком. Но тут же развеяло. Рыжеволосая красотка не умела долго грустить. Смех был неотъемлемой ее частью.

Старики мои оба очень смешные, – продолжила Мента. – Не успела бабуля прийти в себя, как тут же, назло ему решила переправить тебя к нам. Дед там, говорят, в бешенстве, но сделать ничего не может. Ему и в голову не приходит, что мы тебя спрятали в самом сердце города, под носом у правительства. Короче, с моей родней не заскучаешь! Но ты мне нравишься, я думаю мы подружимся. Я ведь из верхних раньше никого не встречала. Знаю, что для них построили какие-то то ли казармы, то ли гостиницы под Третьим Мостом, но сама там ни разу не бывала. Жаль ты ничего не помнишь, но может оно и к лучшему – меньше будешь болтать. Мы ведь женщины такие во всех мирах – нет, нет, да и сболтнем лишнего. Мента подмигнула Туське. – Завтра пойдем со мной к стилисту, увидишь – будет весело. В таком виде тут разгуливать нельзя, тритоны мигом просекут, что ты не местная.

Мента и Туська-Невея сидели в зарослях гигантской ивы, пока карлик-парикмахер колдовал с их волосами. Туську решено было выкрасить в салатовый, чтобы точно никто не заподозрил в ней пришлую. Ярко-зеленый был трендом сезона, поэтому девушка сидела и терпела пока стилист подержит достаточное количество времени ее голову в чане с водорослями. Мента пояснила, что они в городе придерживаются исключительно натуральных красителей. Сама Мента была та еще модница и обожала огромные пристяжные ногти-худжи. Они надевались на пальцы по особым праздникам, были длиной не менее 30 сантиметров и выглядели как гигантские золотые когти, инкрустированные драгоценными камнями. По рассказу Менты, они достались ей от одного известного высокопоставленного лица, чье имя лучше не называть.

– Его жена прознала про нашу связь, которая была совсем не долгой, незачем было так нервничать, никуда бы он от нее не делся.

– Ты любила его?

– Эйда? Не знаю, была очарована, скажем так. Не могла спать по ночам, мечтала только о нем. Дура была молодая и наглая. Это меня и погубило, иначе сидела бы сейчас во дворце, а не на Седьмом мосту. Но мне повезло.

Дедуля, когда был еще у власти, подарил мне небольшой садик с домом.

– Садик? Как это? Тут же везде вода.

Дедуля тогда был когда-то очень богат и смог выкупить для меня клочок земли, недалеко от Олимпа. Я разводила там цветы – розы, маки и мяту. Эти растения очень высоко ценятся в нашей медицине, мало кому удается в нашем сыром климате их выращивать. Мне пришлось для этого наладить целую биосистему. Растения находятся в небольших колбах, для полива требуется вода особой фильтрации. Ох уж эти экзоты. Намучалась я с ними. Они только у вас нормально растут. В наших краях, они очень капризные, но поверь мне, игра стоит свеч. К примеру, мята, по своим качествам считается фактически волшебной. Лечит все, что угодно. Последний год был неурожай. Сильно штормило, и я не всегда могла пробраться на остров, чтобы добавить удобрения моим любимцам. Но немного все же взошло. Смотри, я привезла тебе мятного чая, чтобы освежить память. Она всегда помогает пришлым собраться с мыслями и понять на каком они теперь свете. Мне когда-то очень хотелось быть полезной миру, это я сейчас стала полной бездельницей, а раньше я мечтала врачевать раны. Особенно хорошо помогали пион и мята, я раздавала настойки пришлым бесплатно, потому что они никогда не смогли бы себе позволить такую роскошь. Ну, а богачам я продавала настойки за большие деньги, чтобы была возможность помогать бедным. И вот однажды мой милый Эйд заявился ко мне в сад на прекрасной колеснице из чистого золота, запряженной тройкой породистых гиппокампов. Я дала ему небольшой букет для супруги, несколько настоек от мигрени и зубной порошок. Неплохо заработала, и закрыла ворота на засов. Но он был так красив, Невея, так фантастически прекрасен, что я не устояла. Когда он приехал в следующий раз, мы занялись любовью прямо на моих мятных цветочках. И потом он приезжал ко мне весьма регулярно, пока его не ранили.

– Жена?

– Нет, Фона тогда еще ничего не знала про нас. В тот злополучный день на Олимпе (это у нас так называется центральный район Первого моста, где обитает вся знать, самое мажорное место в городе) его ранил какой-то сумасшедший. Самое обидное, что Эйд там практически не живет, приезжает иногда по делам. Но в тот злополучный день он оказался там. А его киллер прошел каким-то образом кордон охраны, застрелил сторожевую собаку и, как назло, мой любовник в тот момент вышел из дворца посмотреть, что за ерунда там творится перед его крыльцом. Увидев, как пришелец пытается отрезать голову его любимой псине по кличке Цербер, он схватил было свой меч, но тот парень оказался проворнее и стрельнул в него из арбалета. Милый мой свалился замертво и откинул бы ласты, если бы не мой дедуля. Я рыдала как сумасшедшая, чуть все глаза не выплакала, хотела уже с собой покончить, но Главк мне помог. Хотя бабуля его отговаривала. Она терпеть не могла Эйда за то, что он женатый человек, а морочит голову молоденькой девочке. Дед позвал на помощь одного доктора, из перевертышей. Тот оказался хитрым чертякой и сказал, что может вылечить моего возлюбленного, если Главк отпустит его обратно наверх. А если нет, то прошу пардону, идите лесом со своими проблемами. И мне удалось умолить дедушку, согласится на сделку и отправить докторишку потом по центральному мосту наверх. Это стоило Главку потере всех званий и вечной ссылки.

– Почему? Я так поняла, что Эйд один из главных функционеров у вас?

– Формально да. Но есть «серые кардиналы» из тритонов. Так вот они под страхом смертной казни запрещают пришлым уходить наверх. Конечно, можно было из этой ситуации как-то вырулить. Но, как говорят у вас наверху, беда не приходит одна, тяжело заболела баба Сцилла. Ну я тебе рассказывала про ее закидоны с кораблями. Единственная моя радость была в том, что возлюбленный и правда выздоровел, докторишка не обманул. Перед тем как отчалить в верхний мир, лекарь подарил мне ценный экземпляр цветка пиона. Я уже подумывала открыть подпольную клинику для пришлых, но на меня донесли. Сообщили жене Эйда про нашу связь, и на этом моя карьера лекаря закончилась. Фона была в ярости, велела меня сослать на галеры, но Эйд отказался. Аргументировал тем, что я спасла ему жизнь. Тогда под угрозой того, что навсегда уедет к маме (а ее семья, кстати, из верхних, полгода Фона проводит на земле) ревнивица заставила Эйда выписать распоряжение, согласно которому я не могу покидать город в районе 10 мостов. Я регулярно его нарушаю, когда езжу на переправу, рискуя своей шкурой, но не могу же я бросить своих стариков одних на произвол судьбы.

– Получается Эйд предал тебя после того, как ты его спасла?

Глаза Менты на минуту затуманила легкая дымка, и даже ярко рыжие волосы, казалось, побледнели от грусти. Но она лихо передернула плечами, словно сбрасывая с себя неприятные воспоминания и продолжила рассказ.

– Я не осуждаю его. Скорее даже понимаю и до сих пор люблю. Он ведь из очень непростой семьи, из тех, кто ниже этажом.

– Ниже? Есть этаж под землей?

– Черт! – захохотала Мента и стаи то ли рыбок, то ли птиц бросились от них врассыпную. – Почему же я все время забываю, что ты не местная. Надо будет мяты хряпнуть с тобой за компанию, когда созреет. Чтобы общаться на одной волне.

Катерина

Когда сумасшедшая с ножницами убежала, Катерина как ни в чем ни бывало подмела волосы, заварила себе крепкий чай и села на небольшой диванчик, который стоял при входе в крошечную парикмахерскую. Военный, ее постоянный клиент, нервно курил прямо в помещении и порывался позвонить то в полицию, то в скорую помощь. На шум-гам вышла Азиза, хозяйка парикмахерской, грузно прошлепала к выходу и закрыла дверь на ключ. Потом налила коньяка себе, военному и Катерине. Сказала, что звонить никуда не нужно. Та женщина больше сюда никогда не придет.

Нинка хотела ее убить, и Катерина не осуждала несчастную. Семенов говорил, что его жена страдает эмоциональным дальтонизмом – она знает, что такое любовь, как она выглядит и проявляется, но при этом не умеет любить. Иногда про женщин говорят – холодна как лед. Но жена Семенова была еще хуже – она всю жизнь изображала чувства, которых у нее нет. И эта фальшь была еще хуже, чем равнодушие или фригидность. Семенов смотрел как Нинка отчаянно выдавливает из себя чувства и жалел ее. Она искренне считала, что так надо, в глубине души прекрасно понимая, что ей никогда не дано испытать настоящей страсти. Для Семенова было очевидно, что рано или поздно это закончится.

Катерина будущее свое знать не хотела от слова совсем. Соседка тетя Зина то и дело пыталась ее отправить к какой-нибудь местной ведьме, чтобы та сказала, стоит ли ждать принца в этой жизни или нет, но Катя была категорически против. "Тетя Зина, отцепись, – говорила она каждый раз, когда тетка начинала свою "песню" про гадания и прорицания, – я и так все про себя знаю. Мое предназначение – обрить миллион чьих-то лысин и тихо умереть от старости"

Дело в том, что мужики в семье Катерины долго не задерживались, как будто все девчонки в роду наследовали какой-то ген безбрачия. Знать бы, где он прячется, этот ген – выдрала бы его с мясом. От бабки сбежали два мужа, от матери катькин папаша ушел, когда та была на девятом месяце, а дочери и вовсе мужика нормального не досталось. Был слегка придурковатый парень Вовка, который бегал за Катькой с 5-го класса, но после школы его загребли за торговлю наркотиками и роман быстро иссяк. Это было уделом многих девиц пограничного городка в начале двухтысячных. Те из парней, кто не кололся – торговал наркотой, и наоборот. Все они были потенциальные зэки, мало кому удалось избежать этой участи. Поэтому исчезновение поклонника Вована Катерина восприняла как нечто естественное и продолжила невозмутимо стричь "лысины", число которых неумолимо увеличивалось день за днем. Работала Катерина в салоне красоты парикмахершей. Среди остальных коллег она была самой молодой, но зачастую, глядя на этих толстых теток с волосами цвета красного дерева и пустыми как у овец глазами, она явно понимала, что жизнь ее кончилась, так и не успев начаться. Вовка слал с зоны страстные письма и первое время Катя также строчила ему каждый день, пока не поняла, что Вовка, который на свободе и двух слов толком связать не мог, явно пользуется чьими-то услугами. А когда выяснилось, что Ленке из соседнего подъезда, чей Леха загремел вместе с Вованом приходят письма, будто сляпанные под копирку по тому же образцу что и ей, Катерина и вовсе забросила это дело. День за днем девушка впадала в какое-то тягучее и безысходное оцепенение, пока однажды тетя Зина не прижала ее в углу и не сказала:

– Вот что, Катька. Я уже пожила, знаю жизнь как облупленную и хочу тебя предупредить – если ты в ближайшее время не родишь, можешь смело на себе ставить крест!

– Тетя Зина, ты посмотри вокруг. От кого здесь рожать? Одни уроды кругом

– Здесь не от кого, зато в столице, слава богу, толпы хороших мужиков ходят. У меня в Питере племянница живет. Как и ты, дура незамужняя. Поживешь у нее, акклиматизируешься. Потом устроишься на работу. С такими руками как у тебя, везде возьмут, а там, глядишь, и мужа нормального подцепишь.