Колчаковщина (сборник)
Шрифт:
— Много интересного. Если хотите, я могу вас свести с ним.
Расхожев тотчас же сделал равнодушное лицо.
— Нет, я не к тому. Просто думал, что он вам рассказывал.
И отошел от Ломова.
Когда дома Иван Александрович рассказал об этом Мурыгину, тот был очень обрадован: осторожность Расхожева ему понравилась. Достал из чемодана пару газет.
— Вот, Иван Александрович, передайте-ка Расхожеву, может, он разговорчивее станет.
На заседании правления Ломов опять увидел Расхожева. Выждал минуту, когда Расхожев вышел из кабинета, пошел вслед за ним и в коридоре остановил.
— Товарищ
Расхожев молча взял газеты и, не посмотрев, сунул в карман.
На другой день он сам пришел к Ивану Александровичу в кабинет. Молча сел, в упор посмотрел на Ломова черными сверлящими глазами и хмуро спросил:
— Послушайте, вы меня знаете?
— Да, знаю, мы с вами встречались в Томске на съездах.
Расхожев кивнул головой.
— Верно. Почему же вы делали вид, что не узнаете меня?
— Я думал, что это будет вам неприятно, ведь вы меня мало знаете.
— Мне это нравится в вас, — все так же хмуро продолжал Расхожев, — теперь вот что, — почему вы мне дали эти газеты?
Иван Александрович помолчал немного.
— Видите ли, товарищ Расхожев, в чем дело: я знаю, что вы большевик, по крайней мере, в Томске я вас знал как большевика. Здесь у вас фамилия другая, значит, вы скрываетесь, а это последнее значит, что вы большевиком и остались.
— Допустим, — слегка улыбнулся Расхожев.
— Ну вот. Теперь мне случайно пришлось познакомиться с человеком, приехавшим из России. Человек этот тоже большевик и тоже скрывается. Хорошо ли это или плохо, но только я рассказал ему про вас, не называя вашего имени. Он хочет связаться с вами, и я по его просьбе передал вам советские деньги и газеты. Вот и все.
Расхожев помолчал немного.
— Вы меня простите, Иван Александрович, я вашего поступка не одобряю. Вы поступили неосмотрительно. Разве вы не думаете, что этот человек мог быть провокатором?
Ломов засмеялся.
— Мне ваша осторожность, товарищ Расхожев, тоже очень нравится. Но видите, в чем дело: сказать по правде, я этого человека знал раньше.
— Это другое дело. Все-таки…
Иван Александрович перебил его.
— Это Киселев, может быть, слыхали?
— Киселев? Да, слыхал. Хорошо, сведите меня с ним.
Ломов дал Расхожеву свой адрес.
Мурыгин с большим интересом выслушал рассказ Ивана Александровича о его разговоре с Расхожевым.
— О, вот это молодец! Вот это большевик!
С нетерпением ждал прихода Расхожева.
Вечером Иван Александрович ввел к Мурыгину небольшого щупленького человека, густо заросшего черным волосом.
— Вот вам, товарищ Расхожев.
Ломов оставил их вдвоем. Расхожев приступил прямо к делу.
— Вы меня извините, дорогой товарищ, я вас не знаю, но слыхать про вас — слыхал. Однако то, что вы прислали с Иваном Александровичем — советские деньги и московские газеты, — доказательство еще не так большое. Согласитесь, что и деньги, и газеты у каждого контрразведчика могут быть. Что вы еще можете предъявить в доказательство того, что вы действительно тот, за кого себя выдаете?
Мурыгин улыбнулся прямоте и недоверчивости Расхожева. Молча подошел к стоявшему на окне цветочному горшку, ковырнул землю ножом. Вынул капсулу, из капсулы — маленькую шелковую полоску. С улыбкой протянул Расхожеву:
— Читайте,
товарищ.Расхожев тщательно просмотрел документ. Взволнованно протянул обе руки к Мурыгину.
— Дорогой товарищ!..
Обрадованные, крепко обнялись.
Хлебников заговорил с Семеном сам. Как-то проходил заводским двором, увидал Семена и остановился.
— Что, Семен, послала письмо твоя знакомая?
— Давно послала, Иван Петрович.
— Вот, поди, обрадовался муженек письму. Давно врозь живут?
— С самой весны. Уехал, вишь, на какой-то съезд в Москву, а тут переворот случился, так и застрял там.
— Так она не беженка, значит?
— Какое там беженка, природная сибирячка.
— Ох, уж не большевик ли у твоей знакомой муж? — как бы шутя спросил Хлебников и засмеялся.
Семен притворился смущенным.
— Ну, вы окажете, Иван Петрович.
В глазах Хлебникова, зорко наблюдавшего за Семеном, вспыхнул лукавый огонек.
Повернулся было уходить и вдруг как будто случайно вспомнил.
— Да, вот что, Семен: если твоя знакомая будет нуждаться очень, ты скажи мне, может быть, какую работу найдем.
Семен выразил на своем лице необыкновенную радость.
— Вот за это, Иван Петрович, спасибо тебе!
Хлебников повернулся и пошел. На его обычно хмуром лице играла довольная улыбка.
«Ну, брат Семен, попался ты мне. Как ты ни хитри, а твоя знакомая большевичка, да и сам ты, должно быть, большевик. Ладно, посмотрим, что дальше будет».
Семен, в свою очередь, довольно посмотрел вслед удаляющемуся Хлебникову и, хитро подмигнув ему в спину, подумал:
«Ну, Иван Петрович, как ты там ни финти, а большевик ты и больше никаких гвоздей».
При следующей встрече с Мурыгиным Семен рассказал ему о своем разговоре с Хлебниковым. Мурыгин внимательно выслушал и задумался.
— Да, по всем признакам большевик. Не может быть, чтобы оказался предателем и так тонко вел игру.
Семен замахал своими длинными руками.
— Что ты, товарищ Мурыгин, какой он предатель. Вот уж четыре месяца, как Хлебников на заводе, и ничего такого мы не замечали. Наш это человек, чует мое сердце.
— Ладно, действуй дальше. Да, вот что, Семен, давай-ка действительно устроим к нему Наталью Федоровну, сам ведь предлагает. Посмотрим, что из этого выйдет.
На другой день Семен прошел к Хлебникову в кабинет.
— К вам, Иван Петрович… Помните, насчет работы для моей знакомой говорили… Хорошо бы работенку какую, а то приспичило бабе.
— Что, не устроилась нигде?
— Да кто ж ее возьмет, Иван Петрович? Придет — будто и есть должность, а как зачнут расспрашивать — чья да откуда, ну и нет должности.
Хлебников неожиданно поднялся из-за стола, подошел к Семену, дружески хлопнул его по плечу.
— Вот что, товарищ, скажи ты мне по совести… Муж у твоей знакомой большевик, да?
Семен виновато отвел глаза в сторону.
— Да как вам сказать, Иван Петрович…
— Ну? — настойчиво сказал Хлебников.
— Да ведь что ж, надо сознаваться!
— Ах ты, голова садовая, давно бы так! — весело улыбнулся Хлебников и отошел на свое место. — Ну вот что, Семен, пусть она придет как-нибудь, я с ней поговорю, а пока вот передай ей, скажи, что от товарища.