Кольцо Афродиты

В полутемном коридоре Оксана мыла пол.

– Пойдем в комнату,- сказал я нарочито громко.

Не знаю - то ли Оксана приняла это на свой счет, но она вздрогнула и обернулась.

– Это я не тебе,- гордо сказал я.- Идем, Вика.

Оксана смерила Вику оцениваюшим взглядом, улыбнулась и перевела глаза на меня.

Тут ее улыбка сразу померкла, но интерес в глазах по-прежнему читался. Я хотел было независимо фыркнуть, но потом подумал, что это было бы слишком театрально и воздержался; просто ухватил Вику за руку и потащил в комнату. Проходя мимо Оксаны, выжидающе согнувшейся с тряпкой в руках, я небрежно бросил:

– Перебьешься. По жопе тебя уже хлопали в прошлой главе.

Пытаясь вонзить ключ в замочную скважину моeй комнаты своими пьяными ручонками, я задержался у дверей и был пойман с поличным вредным пенсионером Сидорычем, который покачал своими шпионскими очками и, ткнув пальцем в Вику, проскрипел:

– Ага, уже домой таскаешь!

– К СЕБЕ домой,- объяснил я.- Доступно?

– А вот я все маме расскажу,- пообещал Сидорыч.

– Ябеда,- простонал я и похлопал пенсионера по плешивой голове.

– Уй!- испугался Сидорыч.
– Гоша, пидер!

– Вы что, тоже Умственно Отсталый?

Не дожидаясь ответа Сидорыча, я открыл дверь и запустил Вику в комнату.

ОПИСАНИЕ ПРИРОДЫ В комнате на старенькой поломанной радиоле, словно фарфоровая копилка, сидел гладкий ухоженный кот Тихон и щурил усы. Кот Тихон - это мой кот. А вообще, у меня в комнате довольно уютно.

(КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ)

– А у тебя в комнате довольно уютно,- заметила Вика, ткнула пальцем в кота и спросила:

– Чучело?

– Сама ты чучело,- окрысился Тихон.- А еще девушка!

Вика заметно смутилась.

– Мне уйти?- деловито осведомился Тихон, продолжая поглядывать на Вику.

– Сделай одолжение.

Тихон легко соскочил с радиолы и направился к дверям. В дверях он еще раз обернулся, покачал головой и сказал " Ну-ну ", на что я находчиво ответил:

– Ебет тебя?

Тихон скептически фыркнул и вышeл, притворив хвостом дверь.

– У тебя что, говорящий кот?

– Да нет, просто перед бабами выебываeтся,- небрежно ответил я.

Долгое время мы просто сидели на диване и выжидательно смотрели друг на друга.

Я не имел ни малейшего понятия, что полагается делать дальше. Она, по-видимому, тоже.

– Так как, говоришь, тебя зовут?- спросил, наконец, я.

– Вика.

– Хм... Красивое имя,- соврал я.- А меня... хм... Гоша.

– Очень приятно, - сказала она.

За дверью послышался сдавленный хохот -- кот Тихон нас явно подслушивал.

– А кота - Тихон,- сказал я, не в силах сойти с наезженной дорожки.

– Очень приятно,- послышалось из-за двери.

– А ну - брысь!!
– заорал я.

Оскорбленный до глубины души этим " брысь ", Тихон слинял, бормоча под нос невнятные угрозы.

– А соседа - Сидорычем,- продолжал упражняться в идиотизме я.- А Оксану - Окс...

Тут я запнулся, раздумывая, не переборщил ли я.

– В педагогическом учусь,- неожиданно сообщила Вика.- Живу в общаге.

– А я тут живу.

– А у тебя здесь уютно.

Где-то я уже слышал эту фразу.

Мы посидели еще немного.

– Может, чайку попьем?- робко предложила Вика.

– Ну его на хуй. Хош самогону?

– Хочу!- оживилась Вика.

– А нету.

– Ну, давай тогда так,- сказала она.

– Что так?

– Без самогону.

– Давай,- решился я.

Мы замолчали и просидели еще немного.

– Может потанцуeм?- предложил я.

– Давай.

– В тишине, что ли?
– удивился я.- Хороши ж мы будем.

– А давай под музыку.

– А нету. Радиола сломана.

– Может, мне раздеться?- предложила Вика.

– Хорошая мысль,- сказал я.

Вика разделась.

– Мне тоже?

– Не возражаю,- ответила Вика.

Некоторое время мы молчали раздетые.

– Жалко, что радиола сломана,- сказала Вика.

– Жалко, что самогона нет,- поправил ее я.

– Жалко.

– Хорошо, что кот ушел,- возликовал я.- Никто нам не мешает.

– А покажи мне свое колечко,- попросила Вика.

– На,- я оттопырил мизинец с кольцом.

Вика прикоснулась к колечку подушечкой указательного пальца.

– Алюминий,- произнесла она.

– Ебет тебя?- огрызнулся я.- Чего я тебя сюда тащил?

– Не знаю,- ответила она.

– Чичас узнаешь,- процедил я, подражая Филимону, и толкнул ее на диван.

– Уй!- вырвалось у Вики.- Гоша!

– У аппарата,- отозвался я.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ ... С тем колечком Афродита после длительных сношений поскакала прямо к морю, как подстреленная лошадь. Плюх! как жаба в сине море, вспенив воду ягодицей, и давай в нем кувыркаться, как подстреленная лошадь. Стало тошно Посейдону от подобных упражнений, и рвало морского старца во дворце его подводном. " Выходи из моря, лошадь! " - проревел он между спазмов. Афродита ж все плескалась, и с ума сводила дядю ( Посейдон ее был дядей ). Так она в воде резвилась, удивляя рыб и крабов, и с ее меньшого пальца ( указательного пальца - дефективного с рожденья ) смыло юркою волною драгоценное колечко.

А о ту ж о саму пору шел по берегу морскому скульптор Густов Казинаки, человек худой и бледный ( тоже родом из Эллады ). Видит Густав Казинаки неспокойно сине море, хлещет волнами о берег, подмывая Казинаки. Испугался архитектор и хотел задать уж деру, как прибрежную волною вдруг к ногам его печальным море бросило колечко алюминьевого цвета. Удивился Казинаки: " Это что еще за блядство? " Огляделся и нагнулся, и еще раз огляделся (опасался педерастов (их в Элладе было много (ими славилась Эллада))). Видит - нету педерастов. Опечалился немного и поднял с земли колечко. " Это что еще за блядство?" - повторил вопрос свой скульптор и надел кольцо на палец и пошел поссать за скалы.

В это время Афродита вышла на берег из моря и заметила пропажу. Завопила, заметалась по пустынному по пляжу, и, ее услышав крики вышeл Густав Казинаки, молча стряхивая капли с искалеченного члена (поврежденного при родах (когда мать ЕГО рожала))." Ето что еще за блядство?- крикнул Густав Казинаки.

– Кто тут бегает по пляжу и мешает ссать народу? "

" Я,- сказала Афродита.- Я тут бегаю по пляжу, про народ же я не знаю. Я колечко потеряла."

Скульптор Густав Казинаки спрятал руки за спиною. " Что упало, то пропало.