Кольцо кардинала

— Так куда мы сегодня поедем? — спросила Варя.

Лев улыбнулся!

— Проведем день у воды.

Варя кивнула.

— Согласна, только акул не надо.

Они покинули беседку, спустились вниз. Варя захватила сумочку, и через полчаса машина Льва, плавно огибая холмы, ехала к шоссе. Дорога заняла не меньше полутора часов, холмы сменились равнинной местностью. Они добрались до небольшого городка, и там Лев остановился у желтого строения. Это был католический храм. Он был совсем не таким, как представляла себе Варя. Она видела в своих мечтах об Италии белоснежные колоннады, прекрасные статуи и фрески, каждая из которых ни больше, ни меньше, чем произведение искусства. Это же здание было более чем скромным.

Они зашли внутрь. Стены и сводчатый потолок в помещении были совершенно белыми, лучи света проходили через окна и падали на темный пол. Деревянные скамьи располагались по обе стороны от прохода.

Воздух тут оставался прохладным, прозрачным, чистым даже в жару. Тишина, нет людей, это было место для размышлений и умиротворения. Девушка прикрыла глаза, расслабилась, вслушиваясь в безмолвие. Нет, тут Варя не была ошеломлена впечатлениями, не осматривалась по сторонам в поисках творений знаменитых скульпторов и художников, она слышала себя, и у нее было чувство, что именно здесь ее услышат на небесах. «Боже, помоги мне».

— Тебе нравится тут?

Варя открыла глаза, улыбнулась Льву.

— Да! Очень! — ответила она шепотом.

Девушка села на одну из скамей, немного ссутулилась, облокотившись на спинку переднего ряда. Она задумчиво смотрела на алтарь и думала о тех местах, куда бы ей хотелось вернуться. Дом! Где бы она ни жила, мамина квартира для нее была тем местом, где она выросла. Там пахло нафталином из сундука с тканями, белье было накрахмаленным, на кухне — голубой кафель и часы под потолком. Темная гостиная освещалась вечером настольной лампой. Павел сидел за столом, низко склонив голову над тетрадями.

— Я часто ходил сюда после исчезновения родителей, — сказал Лев, смотря на алтарь.

— Тебе было тяжело?

— Да, когда они пропали, я учился в аспирантуре. Моя жизнь была достаточно контрастной. Днями я ответственно выполнял свою работу, а потом гулял ночи напролет, — Лев усмехнулся, вспоминая свою бесшабашную жизнь, гонки на спорткаре по ночным дорогам, бесконечную череду авантюрных затей.

— Я нес ответственность только за свою жизнь. После исчезновения родителей все изменилось, дело отца перешло ко мне. И оказалось, что все не так хорошо, как виделось мне. Фирма погрязла в долгах, а качество продукции желало лучшего. Николь еще не достигла совершеннолетия, она нуждалась в опеке. Я пересмотрел приоритеты, университет и праздное гуляние отошли в прошлое. Пришлось восстанавливать наш бизнес по крупицам. Нервное напряжение было сильным, я не мог оставить нас без ничего, и Николь должна была получить хорошее образование. В тот момент моя педантичность сыграла со мной злую шутку, я стал перфекционистом. Это было полезно для работы, но вот в жизни мешало. Например, если я видел несимметрично задернутые занавески, то не мог пройти мимо и поправлял их. Небрежно написанные строки в тетрадях Николь раздражали меня, и я требовал переписать конспекты. В конце концов, я заметил, что окружающие стали бояться меня, так как, смотря на людей, я видел в них только недочеты. Я понял, что наведение порядка приводит к сбросу напряжения, и это нужно только мне, это не несет какой-то исключительной важности. По сути, мне просто не хватало отдыха. Роза тогда постоянно повторяла мне: «Не борись с тьмой, стремись к свету». И я стал приезжать сюда, просто сидел, закрыв глаза, вслушивался пение хора, даже иногда засыпал. В настоящее время я все еще чрезмерно педантичен в некоторых вопросах. И я стараюсь сбрасывать свое напряжение, например, выходя в море.

Варя с беспокойством смотрела на своего собеседника. Ее мысли вернулись в прошлое. Тишина, окна занавешены грязными серыми занавесками, на сгнивших полах разбросаны вещи. Она сидит в углу между батареей и столом и смотрит через грязное окно в голубое небо. Ничего в этом мире больше не существует, нет никаких желаний. День сменяет ночь, потом опять смена суток, жизнь идет и ничего не меняется для нее. Сначала сообщение, потом настойчивый звонок заставляет ее через боль идти к двери. Брат, именно он тогда не дал ей пропасть в этой грязной квартире. Еще день-два и жизнь ушла бы из ее ущербного тела.

— Теперь тебе лучше? — спросила девушка, смотря Льву в глаза.

— Да, намного лучше, расскажи о себе.

Варя нахмурилась, ведь ее жизнь и была этой самой тьмой. Свет остался в прошлом, а впереди его не было, ей не к чему стремиться.

— А что именно тебя интересует? — спросила она, свесив расслаблено голову на бок и задумчиво посмотрев вперед.

— Что угодно, начни с чего хочешь.

— Хорошо, я попробую. Я, мама и брат жили в городе, в обычной двухкомнатной квартире на шестом этаже. Окна выходили на проспект. Там было очень уютно, в нашей комнате стояли две кровати, стол около окна и книжный шкаф. В зале была большая стенка светло-желтого цвета, диван и тумба с телевизором, который просто отвратно показывал. Мама застилала кровати, подушки складывала в виде горки и сверху накрывала их ажурной накидушкой. И там был запах, запах дома, ни с чем несравнимый, родной. Вечером, втроем, мы выходили на балкон. На нем в углу стоял сундук, я садилась на него рядом с мамой, Павел устраивался на стуле. В одиннадцать вечера в те времена по проспекту не ездило столько машин, сколько сейчас. Дорога освещалась лампами, она была пустынна, и те машины, которые появлялись на ней ночью, были слышны издалека. Я все спрашивала о планетах, солнце и звездах. Мама рассказывала мне обо всем, показывала большую медведицу. Других созвездий она не знала, поэтому я и Павел сами придумали им названия. Как-то она показала нам на две звездочки, они были чуть различимы и находились рядом. Она сказала, что это — я и Павел. И даже если мы уедем когда-нибудь от нее за тысячи верст, она будет смотреть на них и думать о нас так, как будто мы рядом. Потом мы действительно разъехались кто куда. Павел закончил учебу и уехал в Азию, я поступила в университет и тоже покинула маму. Однако я запомнила эти ее слова, а когда возвращалась домой на каникулы, часто видела, как она сидела на балконе, покачиваясь, терла ладонями больные колени и смотрела на две тусклых звездочки.

— Ты скучаешь по ней?

Варя ответила сразу:

— Конечно!

— Если скучаешь, почему не вернешься домой?

Девушка провела пальцами по локтю, обхватила себя руками.

— Паша, я думаю, что он женится рано или поздно, и тогда я буду только мешаться им. Поэтому я решила остаться в Москве.

Варя замолчала.

— Все будет хорошо, — сказал Лев так, как будто эта фраза была для него заклинанием. — Идем дальше?

Лев встал, подал ей руку, Варя взяла его ладонь, ведь приличия у этого мужчины в крови. Однако он не отпустил ее руку и после. Девушке было неуютно от этого, ей показалось, что так они похожи на двух людей, которые встречаются. Они гуляли по городу, потом прошлись по набережной озера Браччано. Лев рассказывал ей об истории городка, а Варя любовалась высокими пиниями, спокойной водой и холмами на другом берегу озера.

Ближе к вечеру они зашли в небольшое уютное кафе на берегу. С его веранды можно было спокойно наблюдать закат. Солнце красным шаром ушло за горизонт, и оттенки неба сменили один другой от розового до фиолетового. Их разговор становился все более личным, однако Лев заметил, что Варя ничего не рассказывает о своей жизни за последние семь лет.

Свет от окон падал на воду, от чего по ней шли желтые блики. Тихий разговор посетителей на веранде стал смолкать, люди расходились. Варе никуда не хотелось идти, что-то особенное было в этом дне, ведь после все это превратится лишь в воспоминания. Но время неумолимо бежало вперед. Варя и Лев пошли к машине. Улочки уже опустели, ночной воздух сбил жару. Лев много расспрашивал Варю о ее детстве, в этих воспоминаниях девушка находила некоторую радость.

— Знаешь, у нас телевизор транслировал всего два канала, — рассказывала она. — Тогда практически не показывали мультфильмов, поэтому мы любили смотреть диафильмы.

— Диафильмы?

— Да! Через проектор прокручивалась пленка, на каждом кадре была картинка с текстом. У нас были пленки с замечательными сказками. А еще иногда мы просто светили на стену и изображали разных животных с помощью теней от рук.

Лев обернулся назад. Улица, по которой они шли, была узкой, она освещалась неравномерно, и ему показалось, что тень около забора, загораживающего небольшую аллею, изменила форму.

— Чем ты любил заниматься в детстве? — спросила Варя, заметив, что Лев обеспокоенно смотрит по сторонам.

— Я любил заниматься моделированием парусников. Создавал небольшие макеты, восстанавливая каждую деталь оригинала в мельчайших подробностях.

— Они сохранились?

Лев улыбнулся. Он опять осмотрел улицу. Предчувствие его не обмануло. Их вели от самой набережной. Четкий расчет был во всем: наблюдатели были расставлены в затененных переулках, а аллея у административного здания представляла собой идеальное место для засады. Сначала Лев хотел подхватить Варю на руки и рвануть вперед. Однако в этом случае риски увеличивались, так как скорость бега даже с самой легкой ношей не высока. Еще один минус этого плана — он будет к врагу спиной, ответить не сможет, руки будут заняты. Пауза затянулась, и Лев поспешил ответить на вопрос:

— Только один, остальные я продал, в трудные времена все средства хороши для выживания, поэтому в расход пошло все, кроме дома.

Лев посмотрел Варе в глаза.

— У меня есть не очень хорошая новость.

Он опять обернулся назад, потом взял Варю за руку и начал очень тихо говорить:

— Варя, слушай меня сейчас очень внимательно. Если пройти до конца этой улицы, а потом свернуть направо, то можно добраться до полицейского участка. Боюсь, мы встретили отчаянных и не очень хороших людей. Твоя задача — бежать до участка так быстро, как ты можешь. Не оборачивайся и не жди меня, ты должна обезопасить вперед себя. Поняла?