Кольцо Пяти Драконов

Вернувшись, Бартта крепко закрыла дверь, сразу же подошла к очагу и поставила кипятиться густое рагу. Риана еще спала. Бартта подняла ее и перенесла в бывшую спальню Джийан, подумав, что, когда девочка проснется, ей лучше оказаться в знакомой обстановке. Уложив ее и укрыв лоскутным одеялом, Бартта вознесла молитву Миине. Закончив, подтащила кресло к постели Рианы, устало села и сразу же забылась глубоким, но беспокойным сном. Ей снилось, что она бежит, бежит, бежит по огромному кругу. Наверное, в лесу, потому что было темно и прохладно, хотя она не видела деревьев, не чувствовала лесных запахов. В какой-то миг пришло понимание: ее преследуют. Бартта оглянулась и увидела огромную сову. Попыталась закричать, однако обнаружила, что сова уже порвала ей голосовые связки — они болтались в клюве хищницы. Похожие на огни маяка глаза смотрели на нее, словно пытаясь что-то сказать.

Бартта проснулась, как от толчка, прижала руку к шее и откашлялась, желая убедиться, что голосовые связки по-прежнему целы. Луны уже взошли. Бартта протерла глаза, подошла к очагу, подбросила дров в огонь и помешала густое рагу.

Послышался шорох, и она, вздрогнув, бросилась к спальне. Риана по-прежнему крепко спала. При виде ее бледной кожи в мерцающем свете лампы по телу Бартты пробежала дрожь — словно угорь проскользнул в расселине между покрытыми коркой кораллов камнями. Всю жизнь ее, как кислотой, разъедала зависть к Дару сестры. Теперь с этим покончено. Теперь она отомстит, ибо Дар Сала-ат обладает особым Даром. И если она сможет управлять Дар Сала-атом, то сможет управлять и этим Даром.

Внезапно Бартта ощутила необъяснимый укол вины. Она сорвала дорожный плащ с крючка на стене, завернулась в него. Что там сказала Джийан? “Сова — вестница перемен”.

Она вышла в бурную ночь. С главной площади доносились похоронные причитания. Тела мертвых обряжали: смывали кровь, одевали в лучшие одежды. Покойники лежали в ряд на овсюжной соломе. Вокруг толпились жители Каменного Рубежа. Так что Бартта не слишком опоздала.

Она поспешно присоединилась к сестрам-рамаханам, стоявшим перед телами полукругом. Началось песнопение, слова Древнего наречия звучали все громче, пока не поглотили причитания целиком, окружив их любовью Миины. Назначенные члены семей, понесших в этот день потерю, зажгли костры. Когда все было готово, пришла очередь Бартты. Ей подали факел, — и она благословила его руками и молитвой. Она держала его над каждым костром по очереди, пока пламя не прыгало на факел, как живое. Толпа ахала, как один человек, когда факел оживал.

Молитвы рамахан наполняли площадь, и казалось, все вокруг завибрировало в гармонии со звуками Древнего наречия. В этот миг Бартта бросила факел на соломенное ложе. Огонь вспыхнул, разрастаясь быстро, жадно, пока все ложе и те, кто лежал на нем в вечном покое, не были охвачены, поглощены, уничтожены вместе со всем, кроме горя деревни.

* * *

Все было как-то не так. Аннон, сидя в постели, смотрел на свои тонкие руки. Повернул их туда-сюда. Не его руки; чужие руки. Его стиснул ледяной страх. Такие маленькие... И на них волосы. Кстати о руках... мускулы будто растворились.

Он отшвырнул одеяло и придушенно ахнул.

— Н'Лууура меня побери! Где мои интимные места?

И тотчас прижал руку к горлу. Что случилось с голосом? Какой-то непривычно высокий...

Аннон выбрался из постели — и не удержался на ногах. Все было неправильно. Руки и ноги слишком короткие, цвета какие-то странные. Он помнил этот дом до того, как уснул: дом Бартты, сестры-близнеца Джийан. Но все казалось немного другим, словно отражение в зеркале.

Зеркало! Вот что ему надо.

Он пополз по полу, встал, опираясь на старый, покрытый затейливой резьбой комод. Вцепился в него, когда нахлынула волна головокружения. Сглотнул, надеясь, что его не вырвет. Когда стало лучше, начал отчаянно рыться в комоде, отодвигая одежду и вещи, пока не нашел маленькое овальное ручное зеркало. Протерев его, поднес к лицу.

— Н'Лууура все забери!

Он был — она! На голове росли густые золотистые волосы! Он был кундалианкой!

Какой-то кошмар. Этого не может быть.

Он снова и снова подносил зеркало к лицу, но отражение не менялось. Где его тело? Где он?

— Джийан! — завопил Аннон высоким женским голосом. — Джийан, где ты? Что со мной произошло?

Уронил зеркало. Оно вроде бы разбилось, а может, просто зазвенело в ушах; его отчаянно тошнило. Задыхаясь и охая, Аннон потащил гибкое чужое тело обратно к постели, оттолкнул упавшее на пол покрывало. Царапая чужими ногтями, цепляясь чужими руками, поднял незакрепленные, как он обнаружил, когда Джийан привезла его сюда, половицы. Старая книга в кожаном переплете, которую Джийан велела беречь, по-прежнему была там, как и подаренный Элеаной нож. Аннон вытащил их, погладил. Они настоящие. Он не сошел с ума. Его прошлое было его прошлым. Безопасным. А вот настоящее было неопределенным и неизвестным.

Придется помалкивать, пока он не сможет найти Джийан и...

Аннон напрягся, услышав шум. Кто-то вошел в дом. Он быстро затолкал сокровища обратно в дыру, прикрыл половицами. Потом забрался в постель и закрыл глаза. Успел.

Вернувшись в дом, Бартта прошла прямо в комнату Рианы. Увидев, что девочка все еще спит, вернулась в большую комнату, повесила плащ и взяла длинную деревянную ложку, зеленую керамическую миску и положила немного рагу. Затем обнаружила, что аппетита нет, и решила перейти в спальню девочки.

Риана сидела и пристально смотрела на нее.

Бартта застыла, словно на постели свернулась пряная гадюка. Сердце заколотилось в груди. На мгновение ей показалось, что она разучилась дышать. “Теперь уж ничего не поможет”, — промелькнуло в голове. Будущее было перед ней и смотрело ей прямо в лицо.

— Как ты себя чувствуешь? — выдавила в конце концов Бартта.

Риана молчала.

Бартта улыбнулась и, ступая по осколкам зеркала, подошла к ней с миской в руках.

— Проголодалась, наверное? Ты не ела несколько дней. Риана схватила миску и набросилась на еду, поглядывая на женщину подозрительно, как дикий зверек. Бартте пришлось еще дважды наполнить миску, прежде чем девочка наелась.

Бартта села рядом.

— Ты можешь говорить со мной, Риана?

— Где Джийан? Мне надо поговорить с ней.

— Все в порядке.

— Сейчас же! — закричала Риана, швырнув миску о стену.

Бартта ударила его, потом, когда он начал отбиваться, затолкала обратно в постель.

— Опасность миновала. Но ты должен примириться с изменениями. Ты больше не Аннон. Ты Риана, кундалианка. Ради своего же блага и блага тех, кто окружает тебя, отбрось мужскую, в'орннскую индивидуальность.

Заключенный в теле Рианы Аннон пытался бороться с ней, но это тело было легким и слабым.

— Враги повсюду. Если ты не приспособишься, если позволишь Аннону обнаружить себя, они, конечно, пронюхают об этом и уничтожат тебя. Я рамахана. Я знаю способы бороться с в'орннами. — Бартта яростно встряхнула Риану. — Ты слушаешь меня?

Девочка смотрела ей в глаза; на прекрасном лице читалось решительное несогласие.

— То, что сделано, — уже спокойнее сказала Бартта, — было сделано ради твоего спасения.

Девочка продолжала смотреть на нее, но по крайней мере на мгновение перестала вырываться.

— Ты видела себя в зеркале перед тем, как разбила его, — продолжала Бартта. — Ты прекрасна.

— Пусти, — сказала Риана.

— Ты успокоилась? Молчание.

Бартта отпустила ее, отошла от постели.

— Риана...

Девочка выбралась из постели и попятилась в дальний угол комнаты. Сжалась там в комок.

— Не называй меня так!

— Как же еще мне тебя называть?

— Называй моим настоящим именем.

— Ты теперь Риана. Пожалуйста, постарайся понять. Твоя... то есть Джийан и я перенесли твою сущность в тело Рианы. Это был единственный способ защитить тебя. Враги считают тебя мертвым.