Кольцо Пяти Драконов

“Если бы я только не убежал из дворца, — думала она. — Если бы я только последовал первому побуждению вернуться и перерезать Бенину Стогггулу глотку. Если бы я только не поехал сюда с Джийан. Если бы я только остался с Элеаной”. Но о каком “я” шла речь? Лучше привыкай к нынешней жизни. Другой у тебя нет.

Иногда, несмотря на неизбежное суровое наказание, черное отчаяние заставляло Риану кидаться в драку — как сделал бы в'орнн Аннон, — то расквасив нос задире, то подбив глаз мучительнице. Оказалось, что это тело, несмотря на относительную слабость, обладает замечательной реакцией, огромной выносливостью и упрямым сердцем. Как ни странно, подвиги совсем не принесли ей любви других жертв задир, которые упрямо держались ближе к стаям, частью которых стремились быть. Так что она оставалась одинокой, отверженной даже среди тех, кого пыталась защитить.

Но бывали и другие случаи, более пугающие и сбивающие с толку, когда, мучительно тоскуя по прежней жизни, ей вспоминались замороженные степи, покрытые льдом скалы и заснеженные холмы — настолько отчетливо, что она понимала, что когда-то жила там. Аннон никогда не видел голографических снимков этих мест и тем более не бывал там. Риана тихо стонала, обхватив голову, словно иначе мозг разлетелся бы на куски.

Такие припадки были хуже всего, однако она никому не рассказывала о них, даже Бартте, которая хотя бы знала Аннона, пусть и совсем недолго. И еще. Аннон всегда мог поговорить с Курганом; у Рианы не было никого. Она не смела доверить правду даже лейне Астар. И все равно лейна Астар ухитрялась приносить Риане утешение. Астар то и дело посылала ее в Библиотеку, большое двухэтажное хранилище всех знаний рамахан, и там девочка часами читала — быстро, почти исступленно, буквально проглатывая том за томом. Они с лейной Астар часто встречались в Библиотеке и просто молча сидели бок о бок за книгами.

Риана не рассказывала Бартте о новой подруге, а тем временем лейна Астар потихоньку начала учить ее тому, как поступать, что говорить и, пожалуй, самое важное, что не говорить. Даже Бартта начала замечать перемены. Астар превращала занятия в остроумные и требующие все большего напряжения игры, возбуждая присущее Риане стремление побеждать и одновременно давая выход агрессивности. Таким образом, Риана начала считать лейну Астар чем-то вроде ангела-хранителя, сияющим оазисом в отвратительном месте, где она оказалась. Она медленно и мучительно училась быть кундалианкой, быть женщиной, быть рамаханой, но ужасная правда по-прежнему отделяла ее даже от Астар.

Постепенно Риана привыкла делать то, что велит Бартта, какой бы низкой или неприятной ни была задача или сколько бы таких задач ни наваливалось на нее каждый день, — намного больше, чем поручалось другим учениц, намного больше, чем она вообще могла выполнить. Соответственно, как бы тяжело Риана ни трудилась, она была обречена на неудачу, вызывая недовольство того самого человека, которому следовало угодить.

Так прошло шесть недель. Однажды Бартта пришла за Рианой во время третьих курантов и велела идти за ней. Они молча прошли по лабиринту коридоров, атриумов и садов в квадратную комнату. Три ученицы в синих муслиновых платьях стояли на коленях, выжидающе глядя на конару в шафрановом одеянии из шелка-сырца. В двух из них Риана узнала девочек, которых регулярно мучили в душевой.

Солнечный свет струился через замысловатую резьбу деревянных ставен, рисуя прихотливые узоры яркого света и глубокой тени на плиточном полу. На побеленных стенах висели прямоугольники из корового пергамента, покрытые такими же странными кундалианскими надписями, как те, что она видела в своей старой книге.

— Конара Опия, это Риана, — сказала Бартта сильным, ясным голосом. — Сия ученица провела здесь всего шесть недель и нуждается в твоем... особенном обучении.

Жрица улыбнулась и протянула руки, но Риане не понравилось ее лицо, закрытое, как дверь тюрьмы.

— Мне доставит большое удовольствие обучать ее, конара Бартта.

Несомненно, почувствовав внутреннее сопротивление девочки, Бартта положила руки Риане на плечи. В ответ Риана уперлась.

Бартта нагнулась.

— Делай, что говорят, — прошипела она Риане на ухо. — Не серди меня, иначе тебе будет плохо нынче вечером.

Риана сжала кулаки, в ней вспыхнул гнев. Что посоветовала бы в этой ситуации лейна Астар? Она попыталась думать как кундалианка, как женщина, как рамахана. И тотчас поняла, что могла бы; беда в том, что ей этого не хотелось.

— Мне все равно, — сказала она достаточно громко, чтобы услышали все. — Здесь какое-то зло.

— Зло? — Конара Опия засмеялась. — Зло не может проникнуть в монастырь. Миина не дозволила бы этого.

— Вот видишь, — сказала Бартта. — Не о чем беспокоиться. — И снова зашептала так, что слышать могла только Риана: — Тебя обучат всему, что я обещала Джийан.

Риана заметила, что три ученицы смотрели прямо перед собой, словно ничего не слышали, словно погруженные в транс. Она ощущала силовые ручьи: они были какими-то искаженными, прерывистыми. Неровное биение вызывало у нее нервную дрожь.

— Риана, я знаю, какой пугающей может казаться сначала новая ситуация. Но уверяю тебя, это пройдет. — Конара Опия улыбалась. — Почему ты не подходишь и не садишься рядом со мной?

И тут Риана почувствовала, как сильные пальцы Бартты болезненно впиваются в плечи.

— Делай, как она велит, Риана. — Бартта решительно подтолкнула ее вперед.

Девочка на негнущихся ногах подошла к месту, указанному жрицей, и села, скрестив ноги, на пол, вместо того чтобы встать на колени, как другие ученицы. Когда она оглянулась, Бартты уже не было.

— Ну а теперь, — сказала конара Опия с ужасной фальшивой улыбкой, будто приклеенной к лицу, — перейдем к делу. — Она обращалась напрямую к Риане, словно других учениц не существовало. Девочка вздрогнула от необъяснимого страха.

В комнате потемнело, и Риана оглянулась, чтобы посмотреть, кто закрыл ставни. И обнаружила, что в затемненной комнате никого нет — только она и конара Опия.

— А где остальные? — спросила она.

— Какие остальные, Риана? — Руки конары Опии чертили сложный узор в воздухе. Между ними появился полупрозрачный куб. Когда жрица поставила его на пол, внутри вспыхнуло черное пламя. Риана протянула руку — и не почувствовала жара, исходящего от огня.

— Хорошо, Риана. — Глаза конары Опии, жадно наблюдающей за ней, сверкнули. — Теперь положи руку в огонь.

Поскольку жара не чувствовалось, Риана протянула руку вперед. В тот миг, когда пальцы коснулись пламени, чернота исчезла. Перед ней пылал и пускал искры самый обыкновенный огонь. Она отдернула руку, чтобы не обжечься.

— Как ты сделала это, Риана? — спросила конара Опия.

— Я... не знаю.

Жрица указала пальцем.

— Это — Куб Обучения. Он и существует, и не существует одновременно.

— Так же, как другие ученицы?

На губах конары Опии снова играла улыбка — несокрушимая, как стены монастыря.

— Да, Риана. Именно так. — Она подняла левую руку, и огонь в кубе исчез.

— Это колдовство, — сказала Риана. — Бартта говорила, что Осору в монастыре запрещено.

— Ты совершенно права. — Конара Опия сделала что-то, отчего Куб Обучения завертелся. — Однако это колдовство совсем другого рода.

Под взглядом Рианы куб, который медленно вертелся против часовой стрелки, начал набирать скорость, одновременно увеличиваясь. Только что его грани были не больше двух пядей — и вот он вырос так быстро, что Риана отпрянула. Когда грани достигли трех метров, вращение замедлилось и остановилось.