Кольцо с тремя амурами

– Ну хорошо… У тебя есть хоть какие-то доказательства? – напрямик спросил Василий Дмитриевич.

– Зачем? – Дайнека пожала плечами. – Разве ее не будут ломать? Скоро сами во всем убедитесь.

Труфанов сказал Вячеславу:

– Демонтаж откладываем на пару часов. Нужно вызвать следователя, криминалистов и понятых.

Вячеслав послушно кивнул, а Дайнека спросила:

– Если я не нужна, можно пойду?

Василий Дмитриевич озабоченно посмотрел ей в лицо:

– Что-то ты бледная. Иди погуляй, но через два часа возвращайся.

– Мне обязательно при этом присутствовать?

– Не я затеял всю эту кашу.

– Поняла. Через два часа вернусь.

Дайнека покинула трюм и на автомате вышла из Дома культуры. Пересекла площадь, двинулась вдоль домов, зашла во двор и села на лавку. Потом вдруг поняла, что сидит у подъезда Лены Свиридовой. По двору бегали дети, гуляла мамаша с коляской. Был погожий июньский день, ярко светило солнце, и не верилось, что в темном трюме, в бетоне, лежат останки девушки, которая когда-то жила в этом доме и смотрела на это солнце.

Прошло почти два часа. Дайнека встала и направилась к Дому культуры. Она трусила, что с ней бывало нечасто.

У служебного подъезда стояли две машины полиции и одна «Скорая помощь». На улице курили мужчины в форме. Она прошла мимо них и свернула в подъезд. У вахты встретила Труфанова.

– Вовремя, – сказал он.

– Начинаем? – спросила Дайнека.

– Все готово.

Они вдвоем направились в трюм, где и без них оказалось много народу. Какой-то мужчина держал на плече большую видеокамеру.

– Здесь телевидение?

– Наш человек. Будет фиксировать весь процесс.

У Дайнеки возникло тоскливое, тянущее чувство неуверенности в собственной правоте. Представив, что может опозориться, она тут же прогнала эту мысль.

К ним подошел Вячеслав.

– Напоминаю, работы по демонтажу займут часа три.

– Отбойных молотков сколько? – осведомился Труфанов.

– Два, но одновременно они вряд ли смогут работать. Скорей всего организуем их так: пока один отдыхает и меняет пику, другой долбит.

– При чем здесь пики? – мрачно спросила Дайнека.

Вячеслав разъяснил:

– Это насадка, которая долбит бетон. Она быстро приходит в негодность. – Он снова взглянул на полковника. – Для резки арматуры есть сварщик с горелкой и две болгарки.

Все смотрели на колонну, в нескольких метрах от нее на подставке лежали два газовых баллона.

– Начинаем, – скомандовал полковник Труфанов.

– Ра-а-азойде-е-емся! – закричал Вячеслав и подал знак рабочим.

Наблюдатели расступились. Двое мужчин забрались на леса, им подали инструменты: одному – отбойный молоток, другому – газовый резак. Тот, что с отбойником, встал в удобную позу, приставил инструмент к верхней части колонны и нажал на рычаг. Раздался взрывной вибрирующий звук, взвихрилась цементная пыль. Через несколько минут изрядный кусок бетона повис на металлической арматуре. Рабочий с газовым резаком в несколько приемов отсек его, и он упал к подножию колонны. Кусок тут же положили в носилки и унесли.

Долбеж продолжался до тех пор, пока не потребовалось снизить леса. Рабочие опустились на пол, с лесов сняли настил, убрали верхние стойки и перекладины. Потом настил положили на уровень ниже.

Рабочие влезли наверх, и отбойник снова вонзил в бетон свою пику. Огромные куски падали и падали на пол, поднимая столбы пыли и заставляя вздрагивать тех, кто стоял вдоль стен. Дайнеке и Труфанову принесли респираторы.

С начала работ прошел не один час. Дайнека переминалась с ноги на ногу. Процесс демонтажа оказался мучительным не только морально, но и физически. Колонна неумолимо теряла высоту. Наконец леса и вовсе убрали. Теперь рабочие стояли на полу. Упала очередная глыба бетона, и, когда следующий кусок повис на железных прутьях, рабочий с отбойником снял респиратор, поднял руку и отступил. Когда он повернулся, по его лицу стало ясно, что тело Свиридовой здесь…

Человек с камерой максимально приблизился и медленно обошел полуразрушенную колонну. Сработали вспышки фотокамеры. Следователь громко сказал:

– Понятые! Пожалуйста, подойдите.

Труфанов шагнул к колонне, Дайнека подалась следом, но когда увидела застывшее серое месиво, в котором отчетливо угадывались человеческие останки, задохнулась рыданиями и уткнулась в плечо Труфанова. Он крепко прижал ее к себе и тихо сказал:

– Ничего… ничего… ничего… Зло – оно подкрадывается по-подлому, как болезнь. А добро, как врач, всегда приходит с опозданием.

Глава 45. Торжественный случай

– Ради такого случая надень строгое платье, – посоветовала Мария Егоровна.

Мать возразила:

– Лучше нарядное.

Надежда стояла в дверях и просто наблюдала за тем, как она собирается.

Дайнека положила на кровать цветастое платье и уронила руки.

– Не знаю… Мне что-то не по себе…

– Интересно, – задумчиво проговорила Надежда, – грамоту вручат или ценный подарок?

– Грамоту, – предположила Мария Егоровна.

– Подарок, – уверенно сказала мать. – Теперь времена другие, более материальные.

– Да ничего мне не нужно! – вспылила Дайнека.

– Возьми себя в руки, – строго сказала Людмила Николаевна. – Тебя хотят поблагодарить за помощь полиции. И заслуженно. Тридцать лет не могли отыскать бедную девочку. А ты приехала – и нашла. – Она вздохнула. – Жаль, я не смогу присутствовать в зале. На пятый этаж без лифта мне не забраться.

Надежда посмотрела в окно:

– Машина уже стоит.

– Полицейская? – Дайнека быстро натянула платье.

– Какую еще могут прислать из полицейского управления? Вы только посмотрите, за ней сам Труфанов приехал!

– Где наша героиня? – раздался голос Василия Дмитриевича.

Дайнека страдальчески сморщилась, но мать погрозила ей пальцем. Она вышла из комнаты, Труфанов взял ее под руку, вывел из дома, усадил в машину и сел рядом. Захлопнулись дверцы, автомобиль тронулся с места. Мария Егоровна, мать и Надежда стояли у ворот и махали им вслед.

– Там будет много народа? – дрожащим голосом спросила Дайнека.

Труфанов ответил:

– Весь личный состав.

– Для чего вы это затеяли?

Он улыбнулся:

– Страна должна знать своих героев!

– Но я-то без этого обойдусь.

– Не дрейфь, Людмила. Все пройдет как по маслу. – Труфанов серьезно посмотрел на нее. – А ты никогда не думала пойти в следователи?

Она грустно ответила:

– У меня другая специальность.

– Это поправимо. В юридический пойдешь, на заочный.