Кольцо Сатаны. (часть 2) Гонимые

– Вот и совхоз, о котором я вам говорил. А это хозяин совхоза, агроном Морозов.

Переводчик повторил по-английски, пожилой сделал три шага, с улыбкой протянул Морозову руку и с улыбкой сказал — уже по-русски:

– Как вы живёт? — а затем через переводчика: — Вы такой молодой и богатый человек, у вас столько земли. Холодной земли, да?

– Очень холодной. Внизу здесь вечная мерзлота. Но мы научились утеплять верхний слой, сделали пашню, понимаете, пашню, огороды. Прошу со мной.

И пропустил, здороваясь за руку, своих и чужих, к теплицам. Никишов без своей военной формы, без пистолета на ремне, со сбитым галстуком выглядел растолстевшим мужиком, лавочником из двадцатых годов, его чванливое лицо, как он ни старался, не могло излучать необходимой в эти минуты гостеприимной улыбки, выражение лица у него все время менялось, кажется, он очень боялся не так повернуться, не то сказать, не матюкнуться, боялся сбиться на привычный приказной тон. И все же сбился, начальнически прогудел:

– Давай, показывай, агроном, что у тебя тут.

Переводчик, высокий молодой американец, улыбнулся, перевел, кажется, дословно, седовласый быстро глянул на комиссара и отвернулся, а холеный, с иголочки одетый в охотничий костюм грузин, будто недоумевая, поднял одну бровь. И начальник Дальстроя, увидев знак, замолчал.

Растянувшись, гости ходили по узким проходам теплиц, женщины краснели, смущались, глава делегации очень просто и ласково здоровался с ними, спрашивал «как вы живёт?», Морозов объяснял, не переставая, иногда встречался взглядом с Сидоровым, тот кивал издали, а когда вышли в коридор с цветами, то сгрудились, приподнято заговорили все сразу, и Морозов утратил роль ведущего. Если бы знать английский!..

Американец что-то сказал переводчику, и тот обратился к Морозову:

– У вас хотят узнать, какие здесь сорта, откуда семена и какие затраты?

Морозов быстро, с повтором назвал русские сорта, место, где эти сорта размножают, и добавил, что себестоимость килограмма помидоров достигает восемнадцати рублей.

– Очень дорого, — послышался перевод гостя. — Шеф считает, что можно прогореть. Какое топливо в теплицах?

– Дрова, — ответил Морозов. — Уголь не годится. Ядовитый дым.

Шеф закивал: так, так! И вдруг на Морозова посыпались вопросы чисто агрономические: время созревания, способы питания растений, болезни, состав почвы, период вегетации, влажность воздуха в теплицах, снова сорта — почему с юга? — имена русских ученых во всех областях агрономии. Морозов отвечал обстоятельно, не раздумывая. Он назвал Эйхвельда, Вавилова, Лорха, Дубинина, Бербанка, Писарева, Мичурина.

– О, Лютер Бербанк! — и шеф поднял большой палец.

– А Лысенко вам помогает? — спросил через переводчика.

– Лысенко далек от проблем северной агрономии.

Сказал и почувствовал, как вспотел лоб. Шеф улыбнулся, подвинулся ближе, вдруг обнял Сергея за плечи и не без гордости сказал, приблизив лицо к лицу:

– Я — фермер. Вы — фермер. Мы кормим людей. Но вам труднее.

Полюс холода вот там, близко. На Аляске теплей, да! И все же томаты…

Он погладил красный плод на ближнем кусту. Так и ходили в обнимку минут десять. Поверил, что не подставной, а действительно агроном! Сергей ощущал теплоту его руки, отцовской руки.

Гости довольно бесцеремонно срывали огурцы, помидоры, ели их, смешливо переговаривались. Морозов поманил переводчика.

– Скажите всем, что плоды надо мыть. Мы кормим растения навозом. Болезни…

Американцы дружно рассмеялись, заговорили. Переводчик сказал:

– Не беспокойтесь. Ваши гости получили по восемь прививок. От всех болезней сразу.

Шеф начал рассказывать, что у них, в США, есть сорта ранней капусты, они могут прислать, на что Морозов ответил, что хотел просить об этом.

Так прошли два тепличных блока, вышли, стали кучно. На поле, рядом с агробазой, работали с культиваторами два трактора-русский ХТЗ и американский Джон Дир. Шеф с улыбкой смотрел на них и вдруг хитро, по-стариковски подморгнул Сергею. «Хитрый!» — так он понял улыбку руководителя делегации.

Цветы их поразили.

– Выберите себе на память, — предложил Морозов.

И тотчас у всех на пиджаках, в кармашках появились виолы, бархатцы, гвоздики, астры.

– Цветы в высоких широтах не пахнут, — сказал Сергей. — Не знаем почему. Особенность крайнего севера.

– Открытие! — шеф озорно поднял руки. — Вам премия! Я сам пришлю семена цветов, вдруг они будут с запахом…

Когда переводчик занялся разговором гостей и Никишова, Морозов оказался рядом с Сидоровым и не удержался, спросил:

– Теперь вы можете сказать, кто это?

— Могу, могу. Это вице-президент Соединенных Штатов Америки Генри Уоллес. Справа от него — управляющий военной информации США Оуэн Латимор.

Боже мой! Сергей просто онемел. Вице-президент!..

– А вот тот, грузин?

– Это генерал-полковник Гоглидзе, начальник Хабаровского управления НКВД… Кто вас еще интересует? Мазурук?

– Я узнал его по фотографиям. Только он располнел.

– Не ходит пешком. Летает… Покажите гостям пасеку.

Пчелы в этих широтах очень удивили американцев. Уоллес с ходу рассказал анекдот о немцах, которых где-то во Франции атаковали патриотически настроенные пчелы и прогнали оккупантов от меда. Затем он долго, с какой-то отрешенной мыслью смотрел на величавый Морджот, на зеленые сопки вокруг совхозных полей. О чем думал здесь, в центре всероссийской каторги — сказать трудно. Знал, конечно, кто добывает золото, но пока еще не увидел ни одного заключенного. И не увидит. На прииске, куда возили Уоллеса, в поте лица работали переодетые вохровцы и солдаты внутренних войск.

Гостей совхоза непрерывно и со всех сторон снимали фото- и кинорепортеры.

Наконец, вице-президент и его группа дружески попрощались с Морозовым. Никишов поднял на него холодные глаза и кивнул. Ни Гоглидзе, ни другие чины не сочли нужным подойти. Знали… Только Сидоров шепнул Сергею:

– Экзамен вы выдержали.

3

Вереница машин ушла с агробазы. Пестрой толпой покинули теплицы щебечущие на все голоса женщины. Морозов облегченно вздохнул и пошел домой… Рассказывать.