Колдовской апрель

— Посидим здесь? Или хотите зайти внутрь ресторана? У вас такая белая кожа…

— Все в порядке. Я люблю солнце и загорать тоже люблю, так что все нормально.

Он галантно подвинул Джине стул, и они уселись друг напротив друга. Немедленно, по знаку хрустящей кельнерши, возле них возник не менее ослепительный официант.

— Хотите только чаю, прекрасная дама, или закажем местные роскошные эклеры?

— Нет, просто чай, с лимоном, если можно.

Незнакомец повернулся к официанту и сделал заказ на немецком языке. Говорил он бегло, но чувствовалось, что это не родной для него язык. Когда официант ушел. Джина обратилась к своему спасителю.

— Вы, похоже, хорошо знаете Старый город.

— Да, я тут частенько бываю. К вам вернулся румянец, и он вам к лицу. Как себя чувствуете?

— Гораздо лучше.

— Вы здесь по делу или отдыхаете?

— В отпуске.

— Впервые в Шварцвальде?

— Да. Жаль, но только на два дня. Завтра утром уезжаю в Венецию.

Зачем она ему это рассказывала, Джина и сама не знала.

— Дайте угадаю. Вы англичанка?

— Угадали. Я путешествую по Европе на машине.

— Тогда вам предстоят незабываемые дороги.

— Я знаю. Читала в проспектах. Я специально так составила маршрут, чтобы увидеть все самое интересное.

Официант принес поднос. На нем стояли кувшинчик с холодной водой, чайник с кипятком, маленький заварочный чайник, серебряное блюдечко с тонко нарезанным лимоном и серебряными щипчиками, маленькая сахарница и две фарфоровые чашечки на блюдечках, сквозь которые просвечивало солнце.

Джина разлила чай по чашкам и передала одну своему спасителю. Она уже подцепила ломтик лимона и несла его к своей чашке, когда заметила, что незнакомец пристально наблюдает за ней. Это смутило Джину, и она уронила лимон. Брызги чая попали на блузку.

Незнакомец немедленно достал из кармана ослепительно белый носовой платок, смочил его холодной водой из кувшинчика и быстро стер оранжевые капли, не успевшие даже впитаться в ткань блузки.

Это прикосновение было совсем легким и нейтральным, ничего в нем не таилось, но Джина почувствовала, как внутри нее медленно разгорается странное темное пламя. Казалось, все ее нервные окончания среагировали на прикосновение незнакомца, и теперь на щеках Джины расцветал румянец, больше похожий на пожар.

Виновник пожара не замечал этого. Он отодвинулся, склонил голову набок, задумчиво обозрел плоды своих трудов и заметил:

— Почти ничего не видно.

— Спасибо…

— Да что вы, мне было даже приятно! Похоже, он над ней слегка подсмеивался, но Джине было не до этого. Она срочно нуждалась в смене темы и легком, ни к чему не обязывающем, разговоре.

— Вы… вы здесь живете?

— Нет, здесь я бываю только по делам бизнеса. А живу я, кстати, в Венеции.

— О…

Сердце ухнуло куда-то в пропасть. Вот и сменили тему!

— Меня зовут Ричард. Точнее, Рикардо Анжело Хоук. Можете называть меня Рикко.

— Вы итальянец?

— Наполовину. Отец — американец, мать итальянка. А вы, стало быть, англичанка?

— Да. Джина Хьюстон.

Быстрый взгляд на ее обручальное кольцо — и стальные глаза вновь просвечивают насквозь смятенную душу Джины Хьюстон.

— Миссис Джина Хьюстон, как я понимаю?

— Да, то есть нет… В общем, да.

— Это как?

— Я вдова.

Это прозвучало не то слишком громко, не то слишком тоскливо — но в этот момент Джина едва ли не впервые задумалась о своем вдовстве всерьез. Взгляд сероглазого мужчины стал серьезным и чуть встревоженным.

— Вы слишком молоды для того, чтобы быть вдовой.

— Мне двадцать пять лет.

— Когда же умер ваш муж?

— Три года назад.

— И вы до сих пор носите обручальное кольцо?

Да, ношу. Более того, я до сих пор считаю себя замужней женщиной. Считала… до сих пор, в смятении подумала Джина.

Вслух она ничего не ответила, и ее спаситель тоже некоторое время молчал, но в конце концов не выдержал:

— Простите мне мои вопросы, но… ваш муж умер… отчего?

— Он погиб. В автокатастрофе.

— И вы остались совсем одна…

— Не совсем так. Я живу с Джолли…

— Но он с вами не поехал?

— Не поехала. Это моя подруга. Если бы еще знать, с какой стати она все это рассказывает совершенно незнакомому человеку?

— Мы с ней вместе учились в колледже, а после смерти Стивена она пригласила меня к себе. Вообще-то я звала ее с собой в Венецию, но у нее много работы, так что пришлось ехать одной.

— А работаете вы тоже вместе?

— Нет. Джолли работает в основном дома, а я наоборот. Я организую всякие конференции и саммиты. Как правило, научные.

— Звучит впечатляюще. И каковы ваши успехи?

— Да вроде бы неплохо…

Стальной взгляд стал цепким и испытующим.

— А какие нужны навыки для подобной работы?

— Честно говоря, никаких специальных навыков и знаний не требуется.

— Хорошо, тогда что требуется персонально вам и от вас?

— Иметь представление о темах конференции, заранее все обустроить, решать вопросы с гостиницами, транспортом и прочим, уметь разговаривать с людьми… пожалуй, все. Да, желательно знать иностранные языки…

— И вы их знаете?

— Да.

— Продолжайте, это интересно.

— Да, собственно… Вообще-то это довольно трудная работа. Надо, чтобы все остались довольны.

— Уверен, это у вас получается. И где же вы проводите эти конференции?

— Везде. Токио, Сидней, Париж, Квебек, Атланта, Лондон…

— Значит, много путешествуете?

— Порядочно.

— И встречаетесь с самыми разными людьми?

Джина никак не могла понять, к чему он клонит, и это ее смущало.

— Сказать по правде, если все идет нормально, то я могу и вообще ни с кем не встречаться. Это в каком-то смысле показатель моей хорошей работы.

— И этот показатель…

— Довольно высок.

Неожиданно он отвел глаза и с жаром произнес:

— Простите меня. Пожалуйста, простите! Я извел вас вопросами, а вам, скорее всего, не хочется на них отвечать. Светит солнце, у вас отпуск…