Колдовской час

Когда в темноте раздались аплодисменты и крики, отражаясь эхом от скал и воды, он вернул ребенка родителям. Малыш хлопал в ладоши и дергал за жетоны, а его родители, улыбаясь, со слезами на глазах смотрели на него.

Спустя мгновение Патч снова поднял руки.

— У нас тоже есть обязанности, — сказал он, снова переводя взгляд на клан. — Мы должны заботиться об этом ребенке. Защищать его и беречь. Наша обязанность — сохранять клан сильным для маленького Уильяма и дать ему дом, в который он всегда сможет вернуться.

В толпе раздалось еще несколько криков согласия.

Затем Патч закрыл глаза, поднял руки и начал скандировать:

«Меня не загонят ни под колпак, Ни в клетку, не скуют мои запястья» [19] .

По моим рукам побежали мурашки, когда оборотни вокруг меня, включая Коннора, начали присоединяться к скандированию:

«Теперь я научился быть гордым, Зависать в воздухе над лесом, В рассеивающемся тумане Или кувыркающемся облаке».

19

Поэма «The Hawk» — Уильям Батлер Йейтс.

— Йейтс [20] ? — тихо спросила я и почувствовала на себе взгляд Коннора.

— Да. Знаешь его?

— Предположение, — ответила я и подумала о своей маме, вампире со степенью магистра Английской литературы. — Мама говорила мне, что он важен для оборотней.

— Возможно, он был оборотнем, — философски заметил Алексей.

— У нас нет никакой уверенности на этот счет, — сказал Коннор. — И мы не будем разоблачать человека, который не хотел быть разоблаченным.

20

Уильям Батлер (Дабл-Ю Би) Йейтс (англ. William Butler «W. B.» Yeats, также транслитерируется как Йитс, Йетс, Ейтс; 13 июня 1865 — 28 января 1939) — ирландский англоязычный поэт, драматург. Лауреат Нобелевской премии по литературе 1923 года.

— Лес — наш дом, — продолжал Патч. — Туман — наша тайна. Облака — наш покров. Мы — Стая, и мы этим гордимся.

На этот раз одобрительные возгласы были почти оглушительными, поскольку оборотни захлопали, закричали и затопали ногами по камням. Магия поднималась и росла, пока сама вода, казалось, не завибрировала вместе с ней, потоки воды ритмично падали в такт их аплодисментам, затем магия достигла крещендо счастья и единения — а потом погрузилась в ошеломительную тишину.

Я почти машинально перешла в оборонительную позицию, пока не поняла, что нет никакого страха, никакого неминуемого нападения. Лишь трепет.

Я проследила за их взглядами, подняла глаза к небу и уставилась на зеленые ленты, которые плавали и пульсировали на поляне над нами.

— Северное сияние, — промолвил Коннор. — Обычно его не наблюдается так далеко на юге. Но иногда, при подходящих условиях…

Цвета менялись, расширялись, сжимались, пока не исчезли из поля зрения. И как по окончанию каждого салюта, на котором я была в детстве, люди начали неловко топтаться на месте, не совсем уверенные, видели ли они конец или должны подождать еще.

— Я хочу расспросить Джорджию, — сказал Алексей, нарушая молчание.

Коннор выгнул брови.

— О нападении на Бет?

— Нет, — ответил Алексей, вытащив из кармана полоску красной лакричной конфеты. — Об ужине. Хочу обсудить горячее блюдо. — Сказав это, он ушел.

— Это такое интересное занятие — ждать что же вылетит из его рта, — произнесла я. И пожалела, что он не оставил мне немного лакрицы.

— Это уж точно. Что думаешь о церемонии?

Я посмотрела на Коннора и обнаружила, что его лицо каким-то образом стало еще красивее в мерцающем свете факелов на воде.

— Она была прекрасна. Полна энергии. И я могу сказать, что это очень много значит для Стаи.

— Я хотел, чтобы ты ее увидела.

Его тон был таким серьезным. Таким авторитетным.

— Что ты имеешь в виду?

— Это. Я знал, что ты заинтересуешься этим событием, потому что ты любознательна. И хотел узнать твое мнение о клане, потому что ты умна. Но особенно мне хотелось, чтобы ты это увидела. Для меня это важно, Лиз. Союз, сплочение Стаи. Празднование того, чем является Стая. Я хотел, чтобы ты это увидела, — снова сказал он. — И хотел, чтобы ты была здесь со мной.

Мое сердце, казалось, раздулось, эмоции сдавили горло.

— Я рада, что я здесь, — выдавила я. — И не только потому, что мне любопытно.

Он улыбнулся.

— Но тебе любопытно.

— Конечно, любопытно, — ответила я и огляделась вокруг. — Я знаю, что это редкое событие, а еще реже на нем удается поприсутствовать вампиру. Так что спасибо тебе за это. За то, что дал мне такую возможность.

— Не за что. И не хотелось бы портить настроение, но учитывая, что это самая большая группа членов клана, которую мы, вероятно, увидим разом, и пока мы ждем, когда толпа поредеет, — он кивнул головой в сторону оборотней, которые сгрудились вокруг нового члена Стаи и его семьи, — есть какие-нибудь наблюдения?

Я старалась быть учтивой, слишком пристально не оценивать и не пялиться на кого-то на мероприятии, на котором мое поведение — если вообще не мое присутствие — горячо обсуждалось. «Но если он призывает меня…»

Я притворилась, что рассматриваю водопады и высокие утесы, окружающие их, но позволила своему взгляду пройтись по оборотням, которые стояли или сидели на камнях, болтая или присматривая за детьми, ручки и ножки которых были погружены в небольшие выбоины с водой в скале, они радостно в них плескались. Это выглядело совершенно нормально. Абсолютно типично. Просто люди, тусующиеся как все люди, сверхъестественные или нет. Они выглядели счастливыми. Но под всем этим что-то было. Напряжение, и не только в магии, но и в их лицах.

Если посмотреть на группу в целом с большого расстояния, то они выглядели расслабленными. Но если присмотреться внимательнее, то они были настороже. Осматривали края водопада. Ни на шаг не отходили от своих детей.

Эти оборотни, полноправные хищники, вели себя скорее как добыча. Как будто они боялись кого-то, стоящего более высоко в пищевой цепи.

— Здесь больше страха, — сказала я.

— Страха?

— Опасения, — спустя мгновение произнесла я, пробуя слово на вкус. — Они знают, что что-то не так. Не думаю, будто они знают что-то конкретное, но их что-то беспокоит. — Я посмотрела на него. — Ты чувствуешь что-нибудь подобное?

— Я чувствую изменения в магии, ее напряженность. Как струна, натянутая слишком туго. Энергия другая. Но ты видишь больше, чем я. Я честно думаю, что у тебя есть дар.

Я посмотрела на него.

— Да ладно.

— Нет, я серьезно. — Он прищурился. — Ты ведь не экстрасенс?

— Нет. У меня хорошее чутье, люблю наблюдать за людьми и я склонна замечать… как говорится, несоответствия.

Коннор ухмыльнулся.

— Так вот почему ты любишь правила? Потому что они не допускают несоответствия?