Колдовской мир (Книги 4, 5, 6, 7 цикла "Колдовской мир")
Шрифт:
Янтарь! Руки Юсмей нащупали амулет под платьем. Да, этот купец вряд ли найдет на этой ярмарке покупателей. Но, возможно, он держит путь в Ульмпорт и остановился тут по дороге, услышав о ярмарке. Янтарь… Юсмей владела местом, где его добывали — ручьем, вытекающим из расщелины холма. Когда-то там было много янтаря. Лет пятьдесят назад он принес успех и богатство Упсдейлу, но йотом скала обрушилась и закрыла источник.
Юсмей печально улыбнулась. Кабы не эта скала, она могла бы носить не только янтарь, но и золото. Она не стала бы торговаться за кусок старого шелка из награбленной добычи… но этот голый холм теперь навсегда похоронил янтарь, и это случилось еще при матери Юсмей. От матери это место перешло к Юсмей: голый камень и несколько чахлых деревьев
— Янтарь! — повторила Эннет, и глаза ее загорелись, как раньше, когда она смотрела на шелк. — Милорд, янтарь — это могущественная вещь, целебная… У леди из Грейфорда было янтарное ожерелье, и те, у кого была болезнь горла, носили его с молитвой и это им помогало. И как он красив! Он — как застывший мед, и такой же благоухающий! Пустите нас посмотреть на товар Хайла, милорд!
Джерард рассмеялся:
— Моя милая, такого благоухания не вынесет мой кошелек. Даже заложив весь Упсдейл, я не соберу столько, чтобы купить ожерелье, о котором ты говоришь.
Рука Юсмей сжалась. Амулет принадлежит ей, но если Эннет его увидит, останется ли он у Юсмей? Эннет забрала все, но эта вещь не для ее загребущих рук.
— Нет, он не найдет здесь покупателей, — задумчиво повторила Эннет. — Но раз он поставил лавку, значит, он может показать, что у него есть… И может быть… поскольку покупателей почти нет…
— Ты думаешь, что он отдаст подешевле? Пожалуй, ты права, миледи. Только не делай больших глаз и не вздыхай — это бесполезно. Не потому, что я не хочу отказать тебе — просто у меня нет возможности.
Они пошли к лавке Хайла в сумерках. Они были встречены с факелами в руках двумя людьми в капюшонах. Проходя мимо, Юсмей пыталась вглядеться, но так и не различила их лиц, но вздрогнула как бы от чего-то уродливого — не внешнего уродства, а внутреннего.
И снова побранила себя за фантазии.
Ее поразило то, что лежало на столах: обработанный янтарь. В таком количестве, что Юсмей даже не думала, что его может быть так много.
Янтарь был подобран по чуть заметным оттенкам в порядке усиления цвета: каждый цвет на своей подкладке — светлый, почти белый, светло-желтый, как масло, красноватый, голубоватый, зеленоватый… Янтарные ожерелья, браслеты, подвески… Янтарь был вставлен в рукоятки мечей и ножей, в кольца, в головные обручи. Были также янтарные чаши, и стаканчики, и маленькие фигурки богов и демонов. Глядя на эту выставку, группа из Упсдейла застыла в изумлении, как застыл бы какой-нибудь батрак, неожиданно перенесенный в праздничный холл лорда.
— Добро пожаловать, лорд и леди! — Хайл поклонился, но не угодливо, как обычно торговцы, а как равный равным. Он хлопнул в ладоши, и двое его закутанных людей поставили табуреты к среднему столу, а третий — поднос с чашами приветственного напитка.
Юсмей неуверенно посмотрела на брата. Он был ревнив к своему рангу и требовал должностного почтения от низших, но тут он принял чашу, поблагодарив Хайла, и женщины последовали его примеру.
Напиток был более пряным, чем сладким, и Юсмей задержала его во рту, стараясь определить смесь трав. Но при всем ее знании она не смогла этого сделать. Держа чашу, она огляделась.
Здесь было больше ценностей, чем стоил бы выкуп Высокого Лорда, и она удивилась безумию — или мужеству — человека, рискнувшего ехать с ними через всю страну в такое тяжелое время. Безумный? Она взглянула на Хайла. В его лице не было безумия, а только мужество и еще что-то — уверенность и надменность.
— … богатые, торговец, — Юсмей пропустила начало фразы брата. — Слишком богатые для нас. Мы здесь слишком тяжело почувствовали руку захватчиков, чтобы быть хорошими покупателями.
— Война — тяжелое дело, — голос Хайла был низким и грубым. — Она не жалеет людей и даже победителей. И наносит тяжелые раны торговле. Много лет прошло с тех пор, как кейтский янтарь выставлялся в каком-нибудь торговом месте. Надо поддерживать торговлю, чтобы она укоренялась и росла, тогда и цены будут низкими,
даже на такие вещи. — Он взял в руки ожерелье с множеством подвесок.Юсмей услышала вздох Эннет и в ней тоже проснулся голод. Но было что-то… Она снова прижала руку к своему талисману Гуппоры и внезапно почувствовала отвращение ко всему, что видела тут — может быть, потому, что здесь было слишком много всего. Янтарь, собранный в таком количестве, терял свою красоту.
— …Это на Севере, милорд. Как вам известно, янтарь находят на берегу моря в определенных местах, или вдоль ручьев. Невежды говорят, что это кал драконов, но это неверно. Это затвердевшая смола деревьев, погибших тысячелетия назад. В Кейте, по — видимому, были обширные леса, потому что янтарь там встречается часто… Я хочу сказать, часто по сравнению с другими местами.
Вы видите здесь плоды многолетнего коллекционирования, потому что из-за войны янтарь вообще не продавали. Так что здесь его больше, чем полагалось бы иметь в одном месте при естественном порядке вещей. — Он положил ожерелье и достал с полки подвеску, форму которой Юсмей не могла разглядеть. — Это талисман Громового Щита, древняя вещь. Вы видите разницу? Он поднес подвеску к браслету. — Чем старше вещь, тем больше она выставляется на воздух и носится, тем глубже и богаче становится цвет янтаря. — Он положил браслет, но подвеску все еще держал в руке. Выражение лица его слегка изменилось. И Юсмей показалось, что он особенно внимательно посмотрел на Джерарда, а потом на Эннет. Наконец его темные глаза, цвета которых Юсмей не могла назвать, повернулись к ней, словно вытягивая из нее против ее воли ответ на неизвестный вопрос.
— Кейту здорово повезло, — сказал Джерард, — Больше, чем Упсдейлу в старые времена.
Глаза Хайла отвернулись от Юсмей. Она чувствовала себя неловко и удивлялась, что в ней могло привлечь его внимание.
— Упсдейлу, милорд? — спросил он тоном, приглашающим к объяснению.
— Здесь была треснувшая скала, где тоже добывали янтарь. Не очень много, но достаточно, чтобы жить безбедно, — сказал Джерард. — Но потом обрушился оползень и завалил все, так что и раскопать нельзя. Если там что-то и осталось — оно так же бесполезно, как если бы лежало на дне моря.
— Печальная потеря, милорд, — согласился Хайл.
Эннет встала и пошла от стола к столу… Она прикасалась пальцами то к ожерелью, то к искусно сделанному обручу для волос с янтарными цветами и листьями. Юсмей же сидела на месте и смотрела на Хайла из-под опущенных век. Она знала, что он знает о ней, как и она о нем. Эта ее сосредоточенность на мужчине рождала какое-то жаркое возбуждение. Но ведь он был всего лишь купцом.
Наконец они ушли. Выйдя из лавки, Юсмей глубоко вздохнула. Один из слуг в капюшоне вынул из гнезда сгоревший факел и заменил его новым. Руки его были в перчатках, и это было странно, потому что простые люди носили перчатки только в сильные холода. Но самое удивительное, что в конце каждого пальца был изогнутый коготь, длинный, как у хищной птицы или зверя. И Юсмей не могла понять, зачем так украшать перчатки. Хотя… у жителей Долин немало суеверий. Защитные амулеты общеприняты. Ведь у ней самой висел такой амулет. Может эти иноземцы носят когти какого-нибудь животного в качестве защитной магии? На этом ответе она и остановилась. Но она не могла забыть, как Хайл уставился на нее, и обнаружила, что ее ответное возбуждение продолжается. Его лицо стояло у нее перед глазами, и она старалась представить себе Кейт, из которого он приехал, и его жизнь там.
Дома она рассеянно слушала болтовню Эннет насчет ожерелья. Но одна фраза резко вывела Юсмей из задумчивости:
— Милорд, неужели ничего не осталось от того янтаря, что находится в Упсдейле? Наверное, ваш дед не весь его продал.
— С тех пор прошло много лет, милочка. Помнится, у матери оставался один амулет.
Юсмей невольно положила руку на грудь защитным жестом. Эннет и так взяла все, а теперь хочет взять и его! Но талисман Гуппоры принадлежал Юсмей, и она будет сражаться за него.