Колье Шарлотты

Что-то мне не понравилось в его голосе. И вообще мне не понравилась вся эта история с коллекцией Коробова. Но я понимал: Зенов больше ничего нам не скажет. Пора кончать.

– Большое вам спасибо, Григорий Алексеевич. Вы нам очень помогли.

– Ну что вы, не стоит. – Зенов, хмурясь, проводил нас с Антом до двери.

Выйдя на улицу, мы сели в машину.

– Ну что? – спросил я. – Есть хоть ощущения?

– Есть. – Ант помедлил. – Я его все время ловил. Просто – по сантиметрам и секундам. Ты что, не заметил?

– Заметил. И что ты выловил?

Ант долго молчал. Наконец включил мотор.

– Ничего. Ты знаешь, по-моему, за ним ничего нет. Только зря потеряли время. По крайней мере, с Горбачевым – все, что он говорил о нем, похоже на правду. Поедем?

– Поедем. Забрось, если нетрудно.

– Нетрудно. – Ант резко взял машину с места. Минут через двадцать так же резко остановился у подъезда моего дома на Харью. Я подумал: практически я в своей холостяцкой квартире только ночую. Если не считать воскресений. И то не всегда.

– Ну что, до завтра? – Пааво, помедлив, достал записную книжку Горбачева, стал перелистывать страницы. – Слушай, Володя. Я тут полистал все это еще раз. И вот эти адреса.

Я вгляделся. На раскрытой странице значился адрес: «г. Печорск, Запрудная ул., 6, кв. 14, Кузнецова Анна Тимофеевна».

– Печорск, – сказал Ант. – Через него проходит московский поезд. Помнишь, что сказал Зенов о Тюле? О привычке сходить за остановку до Таллина?

– Ант, все это вполне может быть. Но пока слишком шатко. Будь. – Я вышел и услышал, как Ант тут же тронул машину.

Утром, как только мы заглянули в лабораторию, навстречу нам поднялся Эдик.

– Привет, привет. Были, были такие ордена. Суворовские ордена. Просто они не занесены в мою картотеку – потому что я даже вероятности не допускал, что они могут плавать. Я уже сделал с утра запрос. Вот, гляньте. Я тут набросал список, пока приблизительный, кое-что уточняется. – Уфимцев протянул мне листок. – Понимаете, братцы, все верно – Суворов завещал после своей смерти все его награды передать в дар церкви села Кончанского Новгородской губернии. Там он провел последние годы – в ссылке. Ну и… если эти ордена плавают, вернее, если есть хоть один процент, что они плавают, – вы понимаете, что это значит?

– Вроде, – сказал Ант. – Ну а дальше что было?

– Дальше. В тридцатых годах прошлого века в Кончанском случился пожар. Многие вещи, в том числе и ордена, сгорели или исчезли. Считается, что исчезли.

– Да, это серьезно. – Пааво изучал списки. – А, Володя? Неужели… мы не зря копались? Орден Андрея Первозванного с бриллиантами. Орден святого Станислава с бриллиантами. Анна всех степеней.

– Эдик. Ты доложи шефу поподробней. – Я вернул список Уфимцеву. Наверняка известие об орденах заинтересует Валентиныча. – И еще. Мы с Антом были у этого Зенова.

– Ну и что?

– В общем, как будто ты прав. Он показался мне человеком… не таким уж плохим. Но потом, когда зашла речь о товаре… О том, что и где может сейчас ходить, по-моему, стал темнить.

– Что он вам назвал?

– Некую коллекцию покойного нумизмата Коробова.

– Извини. – Эдик по своей привычке скривился. – Ты пал жертвой. Зенов тебя грубо наколол. Об этой коллекции знают все младшие следователи. Ее накрыли лет пятнадцать назад, и она фигурирует во всей справочной литературе.

Я почувствовал раздражение. Все-таки Зенов поступал слишком нагло.

– Вот тип. Но зачем он это сделал? Ведь ему ничего не грозит. Спекуляцией он давно не занимается. Какой ему прок от этой липы?

– Володя, Володя. – Эдик вздохнул. – Они смертельно боятся, неужели ты не понимаешь? – Он помедлил и добавил – так, будто не был уверен, что я его пойму: – Боятся всего. В том числе друг друга. А больше всего боятся сболтнуть лишнее.

– Ладно. – Я встал. – Эдик, если можно, достань фото орденов. А Зенова… Зенова в таком случае мы сами сейчас попугаем.

Вход в Центральный универмаг забит людьми – полчаса до перерыва. Ант, выставив плечо, осторожно вступает в общий поток. Постепенно, шаг за шагом, мы попадаем в зал первого этажа. Это как раз то, что нам нужно. Часы, спорттовары, галантерейные изделия, сувениры. А вот и коридор. Надпись на одной из дверей: «Сувениры. Товаровед». Я тронул ручку – открыто. У зарешеченного окна за столом сидел Зенов. Он что-то писал и не обратил внимания на хлопнувшую дверь. Разглядывая его спину, я вспомнил все детали нашего вчерашнего разговора. Да, я теперь понял: он действительно боится. Он напуган старым.

– Григорий Алексеевич?

– А… – Зенов вздрогнул. Обернулся. – А-а. Это вы?

Сейчас надо не давать ему думать. Давить, и давить жестко, как можно жестче.

– Вы обманули нас, Григорий Алексеевич. – Я подошел и вместе с Пааво сел рядом с Зеновым. – Только непонятно зачем. Я мог и не знать, что вы выдаете нам липовую информацию.

– О чем вы? Не понимаю… – Он попытался перебить меня.

– Но неужели вы считаете, что я не проверил бы все до конца? И не узнал бы, что ваше сообщение о коллекции Коробова – липа? Мы же взрослые люди, Григорий Алексеевич.

– Я… просто слышал. – Да, Зенов сейчас явно растерян. – Слышал, только слышал.

Сейчас можно изменить тон. Говорить с ним мягче. Но давление должно быть таким же, без всякой жалости.

– Вы отлично знаете, что ничего не могли слышать. Потому что это коллекция… вашей прабабушки.

– Хорошо. – Лицо Зенова стало злым. – Вы правы. Я все выдумал. Никакой коллекции не было. Или она была сто лет назад. Но… за последние два года я ничего, повторяю, ничего не знаю ни о каких делах. Потому что не занимаюсь ими, поймите.

– Верю. Верю, что вы ввели меня в заблуждение, не подумав. – Надо не упускать его, ни в коем случае не давать ему послабления. – Боитесь, Григорий Алексеевич.

Пытаетесь хитрить. А зря. Между прочим, Тюля, о котором вы так нелестно отзывались, был более откровенным. Вы что-нибудь слышали о пропавших суворовских орденах?

– Что? – Зенов взялся за голову. – Орденах? Господи. Ой… Тюля сказал вам о суворовских орденах.

– Что это значит, Григорий Алексеевич?

Я уже видел реакцию Анта – она была довольно настороженной и явно в связи с этими словами.