Колеса фортуны

— Мы тоже не из этих.

— Не из… ну да. Ясно. А как вас зовут?

— Всех?

— Тебя.

— Раиль, — ответил он, сделал к ней шаг и взял за руку повыше локтя. Слегка пожал.

— Нет, — сказала Машка.

— Тогда не ходи больше к ним.

— Нет, — повторила она.

И оба — Машка и Шериф — повернулись и пошли вдоль обочины.

Я переглянулся с Костиком. Макс покачал головой и развел руками.

— Шериф! — крикнул он.

Шериф остановился.

— Бутылку оставь.

Шериф вынул бутылку из кармана куртки и поставил на асфальт.

— Мы погуляем, — произнес он спокойно.

— Я ох…еваю, — вполголоса сказал Макс. — Как всё просто.

Мы пустили бутылку по кругу.

— А что значит — плечевая? — спросил Костик.

— Не знаю, — сказал я. — Может, она в кабине ноги тебе на плечи кладет?

Макс посмотрел на нас, как на больных.

— Плечевая — потому что на плече работает. Плечо — кусок трассы от пункта А до пункта Б.

— Вот как, — удивился Костик.

— Макс у нас эти дела знает. Он с детства «камаз» мечтает водить, — сказал я и тут же проклял себя, потому что Макс вдруг сморщился, как от приступа зубной боли.

— Пит. Зачем ты. Это сказал? — раздельно выговорил он.

— А что я такого сказал?

Кровь прилила к моей голове. Теперь уже слишком поздно, — понял я.

— Пит, ты меня за дурака держишь? Потому что я дом поджег? И типа я, значит, мальчишка, а ты взрослый, и денег у тебя миллион будет? Нет, ты скажи.

— Я сейчас тебе скажу.

Костик встал между нами и поднял руки:

— Мужики, стойте. Вам нельзя водки пить. Вообще нельзя. Вы сейчас х…йню какую-то порете.

Я пнул ногой бутылку, она разлетелась на куски. Горлышко с розочкой осталось лежать на асфальте. Мы оба поглядели в одну сторону. Костик схватил меня за один рукав, а Макса — за другой:

— Вы чего? Вы же с первого класса знакомы. Не разобрались еще?

Я вспомнил, как мы с Максом во втором классе пробовали курить беломор на помойке. Я только делал вид, что затягиваюсь, а Макс честно вдыхал дым. Потом он весь позеленел, и мне пришлось вести его до дому, где мы стали жевать чайную заварку (я где-то вычитал, что это отбивает запах).

— Макс, — поглядел я на него. — Я х…йню сказал, не подумавши.

— Сказал.

— Только насчет миллиона ты них…я не прав. Если он есть, то мы его распиливаем. Ты сможешь себе хоть два камаза купить. Или пять. Нанять водителей и работать. Вот это я и имел в виду.

Макс ответил что-то в рифму. Потом прищурился:

— Пит, не будь сволочью. Тебе не идет.

— А ты не парься по любому поводу.

— Не по любому.

— Кстати, водка бодяжная. Я это сразу понял.

— Мне тоже показалось.

Костик смотрел то на меня, то на него. Кашлянул, но промолчал. Он был вежливым мальчиком. И, похоже, у него лучше нас получалось пить бодяжную водку.

Мы вернулись в вагон и легли спать.

Под утро я проснулся в нашем купе от громкого сопения Макса — он помещался на полке сверху, и его рука безвольно свисала вниз. Я перевернулся на бок и приоткрыл глаза. Было еще темно, но я увидел, что Машка и Шериф полулежат на койке напротив меня — ее голова у него на груди. Я закрыл глаза. Поворочался. Поскрипел зубами. И, как ни странно, скоро уснул снова.

Эпизод16.И проснулся уже засветло. Сел на койке, огляделся. Шериф спал, отвернувшись к стене; рядом никого не было.

Я стянул с вешалки куртку, надел, сунул руку в карман: деньги оказались на месте. Прошелся до конца коридора, спустился по ступенькам. На улице было свежо, солнце еще только собиралось показаться из-за деревьев, и над дорогой висел туман. Дальнобойщики разъехались.

Мне отчего-то стало грустно. В пустом кафе я сел за самый дальний столик. Буфетчик выглянул со своей кухни, посмотрел на меня и сказал:

— Я тэбе хаш дам. Горячий. Очэнь помогает.

«Хаш» оказался ужасающе жирным и пряным бараньим бульоном с куском мяса. Я хлебал его с удовольствием, хотя с первой же ложки обжег язык. Повар между тем протер стойку грязной тряпкой, задумчиво посмотрел, как я ем, и заговорил опять:

— Дэвушка ваша ночью уехала. С Федором, на «вольве».

— С каким Федором? — зачем-то спросил я.

— Такой толстый. Шитаны еще… — он показал руками, какие были штаны. — Карман на брюхе.

— Ну и ладно. Удачи им на трассе.

Я сидел за столиком и думал о чем-то… Или не думал, а просто сидел и грустил… Мне хотелось прямо сейчас как-нибудь оказаться дома — и встретить там Макса и Костика, и Шерифа, ни о чем не подозревающих и веселых, таких, как раньше. Безумие всего происходящего, казалось, допускало и такую возможность. Но я знал, что как раз здесь-то судьба не захочет пойти мне навстречу. Стоит только помечтать о несбыточном — и жизнь тут же станет логичной донельзя. Я задумался о том, как называется мое утреннее чувство: тоска? Горечь? Омерзение? Тошнота, — подумал я, — вот как. Я доел суп, и тошнить стало меньше. А потом я совсем успокоился. Мой мозг, как обычно, решил: раз я не пронес ложку мимо рта, значит, вполне согласен с окружающей действительностью.

Через полчаса подтянулись заспанные парни. Шериф ни словом не обмолвился о вчерашнем. Молчал и Макс. Лишь потом, доев свой суп, Шериф поглядел на меня и произнес:

— Ушла, ничего не взяла. Зря вчера жирный гнал.

Я кивнул, и больше мы о Машке не вспоминали.

До полудня мы успели покрыть, кажется, километров двести. Поблизости от Москвы дорожная милиция вела себя вежливо, но ее вежливые приглашения понемногу начинали напрягать. И в любом случае на нас смотрели внимательно. Слишком внимательно. Хотя наш аппарат не был похож на фуру, набитую наркотиками, но пару раз за проезд все равно пришлось прилично заплатить. Я подсчитывал убывающую казну и мрачнел.

Мы рассчитывали объехать Москву по широкой дуге и выйти прямо на южную трассу. За рулем мы с Максом менялись: автобус не мог ехать быстро, он трясся и скрипел рессорами на ухабах, и после двух часов такой езды начинала болеть спина и затекать шея. Увидав безлюдные места, мы останавливались, сходили с корабля на берег, бегали взад-вперед и гонялись друг за другом, перекидывались волейбольным мячом (я упоминал, что в детстве лет пять занимался волейболом? Кажется, нет).

Вот так, на колесах, и прошел еще один день. Когда над дорогой начал сгущаться сумрак, а у нас с Максом кроме спины заболели еще и глаза, мы решили свернуть с объездной трассы в город… назовем его, скажем, Новосволоцк. Это был типичный бестолковый городок, кормящийся московскими отбросами и готовящий для столицы всё новые отряды народных контролеров. Заплатив въездную пошлину равнодушным ментам на посту, мы проехали с километр мимо захламленных пустырей, мимо каких-то складов и ангаров, мимо автобусного парка, мимо кварталов новостроек — и вырулили на центральный проспект.