Колесо Фортуны

– Что скажете?
– настороженно спросил он.

– Мы насчет тех развалин, - сказал Сашко.
– Вы, мабуть, слыхали.

– Слыхал, - махнул рукой Иван Опанасович.
– Разнесли ту дурость по всему селу. Как малые дети сказками тешатся.

– Не, дядько Иван, не сказки - там копать начали.

– Что копать?

– Ямы. Здоровые. Мне вот так будет.
– Сашко провел рукой по плечам.

– А кто копает?

– Не знаю. Я целый день в кустах сторожил - никого не было. Ночью копают. Может, тот американец?

– Нет, - сказал Иван Опанасович.

– Бабиченко говорит, он ночью головы не поднимает - храпит так, что весь дом трясется. Если б в комнате спал через окно можно уйти. А ему краской там воняет, что ли, вытащил койку во двор и всю ночь у Бабиченки перед глазами...

Где ж их копают, те ямы?

– А внутри. Прямо под стеной.

– Ах, черт!..
– Иван Опанасович с досадой пристукнул кулаком по столу.
– Ну что за народ?! Ведь завалится стена к чертовой матери и того дурака придавит, как муху.

– Может быть, - сказал Толя, - может, написать объявление? Даже несколько. Объяснить, что там ничего нет, копать бессмысленно и опасно стена может обрушиться.

– Не, - сказал Сашко, - то еще хуже. Подумают - для отвода глаз, еще больше копать начнут.

– То верно, - кивнул Иван Опанасович.
– Привыкли у нас понимать наоборот... Чего доброго, все кинутся вчерашний день откапывать...

– А еще, - сказал Сашко, - сегодня утром на машине двое приезжали и чего-то там делали. Может, тоже какие иностранцы? Один вроде как обыкновенный, а второй в черных очках и вот с такой бородой... Весь заросший.

– Ну?

– Обошли всю домину. Потом первый взял лопатку, ковырнул у самой стенки снаружи и в середке, постучал по кирпичам, потом достал книжечку и что-то стал записывать. Я подошел и говорю: "Дяденьки, чего вы тут делаете? Без спросу не положено..." Так тот, первый, даже не посмотрел, а который с бородой, тот говорит:

"А ты что за спрос? Давай мотай отсюда, пока по шее не схлопотал..."

– Не, - решительно сказал Иван Опанасович, - то не иностранцы. Раз лаются, значит, свои. Имеют право.

– Как это имеют право?
– возмутилась Юка.
– Никто по закону не имеет права ругаться!

– Ну, по закону, конечно, - поморщился на ее непонятливость Иван Опанасович.
– Дело не в том. Если права и не имеют, а ведут себя нахально, значит, свои.

Чужой бы опасался... Так что было дальше?

– Ничего, - сказал Сашко.
– Они недолго были.

Может, с полчаса. Потом сели в машину и уехали. В сторону Чугунова. Машину я запомнил: светло-серая "Волга", ЯЯ-06-56.

– Так ведь копать до них начали?

– Ага.

– Тогда тут что-то другое...

– А вдруг там на самом деле что-нибудь есть?
– сказала Юка.

– Ей все мерещатся сокровища, - улыбнулся Толя.
– Клады. Горы золота и драгоценных камней.

– г Какие там клады!
– сказал Иван Опанасович.
– Тот Ганыка дошел до ручки, только слава, что помещик, - один дом, вот и все его богатство было.

– А может, там подземный ход есть?
– не сдавалась Юка.

– Куда?
– спросил Толя.
– И зачем?

– Ну, я знаю? На тот берег, под Соколом...

– Тю!
– сказал Сашко.
– Да на кой он нужен?

– А как же! Вот, например, напали на дом, они защищались, а потом раз подземным ходом на тот берег, и скрылись...

– Где ж тот ход может быть?
– сказал Иван Опанасович.
– У нас земли-то метр-два, а дальше сплошная скала, гранит... И кто б тот гранит длубал? Метростроевцев тогда не было... Нет, ребятки, уж хоть вы ничего не выдумывайте и про свои выдумки никому не рассказывайте!
– взмолился Иван Опанасович.
– А то тут такое начнется - все с кайлами и лопатами побегут...

У меня и без того голова кругом идет. Хорошо хоть тот американец угомонился - ходит себе вдоль Сокола и хлещет воду своим дурацким хлыстом...

– Это у него спиннинг, - уточнил Толя.

– Так я ж и говорю. Там чем ни хлещи, все одно ничего не поймаешь... Переводчика из больницы не отпускают, другого не шлют... А мне вот сейчас в Чугуново ехать, в суд вызывают.

– Митьку Казенного судить?

– Ну да.

– Так что с теми копальщиками делать?
– спросил Сашко.

– Ничего! Обождите. Я вернусь, тогда разберемся.

А пока наблюдайте так, незаметно, вот и все.

Итак, в который раз, взрослые не поняли ребят, не оценили их наилучших устремлений, благородных порывов, смелую инициативу и готовность на все, вплоть до подвига. Им оставили только то, что, по совершенно ошибочному мнению взрослых, составляет потолок мечтаний и смысл их жизни летом ничегонеделание, шатание по лесу и купание, если поблизости есть водоем, в котором воды хотя бы по колено.

Они перебрались на правый берег, пришли к излюбленному месту и только разделись, как Сашко вдруг подпрыгнул, неистово закричал и начал махать рубашкой над головой.

Размахивая руками и тоже крича, от опушки леса к ним во всю прыть бежал Антон.

Первые несколько минут улыбки у них кончались за ушами, а вместо членораздельной речи сыпались междометия. Только потом начался настоящий разговор. Конечно, Бой тоже приехал. Он просто не захотел уходить от Федора Михайловича. Жить будут там же - у тетки Катри и Харлампия. Ну, а как тут жизнь?

Антону рассказали об американце, наблюдениях Сашка и о только что состоявшемся разговоре с Иваном Опанасовичем, который ничего не позволяет им делать.

– А я считаю, - сказал Антон, - это неправильно!

Почему мы должны сидеть сложа руки?
– Все местные дела сразу стали для него "своими", ему и в голову не пришло, что происходящее здесь никак его не касается.
– Сидеть и ждать, пока там рухнет стена и кто-нибудь гробанется? Это... Это даже подло, я считаю!

– Так голова ж не разрешает, - сказал Сашко.