Колесо Фортуны

И тут, перед этим ящиком, - все равны. Никаких привилегий, никакого там разнобоя в зрелищах и мнениях.

Конечно, кто-то болеет за "Спартак", а кто-то за "Динамо", но футбол есть футбол, а хоккей есть хоккей... И от Чопа до Уэллена, от Таймыра до Кушки все смотрят, как непрерывно растущее поголовье добрых молодцев во всяких ансамблях работают ногами на всю катушку, а если симпатичный попугай Петруша сипловатым, как бы слегка пропитым баском говорит: "Здравствуйте, товарищи!", то в ответ ему от Балтики до Тихого океана раздается дружное, можно сказать, всесоюзное "га-га" зрителей...

Естественно, что самое массовое средство связи успешно продвигает самое массовое искусство - кино. По телевидению показывают кинофильмы и телефильмы, чернобелые и цветные, односерийные и многосерийные... И так как кинофильмы с неба не падают, с кондачка не делаются, они, стало быть, отображают нашу жизнь. Раньше большая часть фильмов отводилась изображению того, как необразованных и отсталых директоров, начальников и председателей сменяют передовые и образованные. Такие картины мало-помалу перевелись, зато все больше фильмов о шпионах, разведчиках, уголовниках и о том, как надлежащие органы ведут с ними успешную борьбу.

Поскольку искусство является отражением жизни, а таких произведений появляется все больше, то можно подумать, будто борьба с преступлениями выдвигается чуть ли не на первое место. Она становится изощренней и оснащенней - что верно, то верно. Вот тут уж есть на что посмотреть. Ах, как там дерутся! Долго, смачно и как разнообразно. Можно подумать, что актеры и режиссеры закончили какую-то высшую школу хулиганских наук и теперь с блеском демонстрируют полученное образование, передают свое мастерство самым широким массам, и массы - в порядке самообразования мастерство это осваивают. А мудрые и тонкие капитаны и майоры, которые ведут следствие и наперебой рассказывают преступнику, как он совершил преступление! А чего стоят эксперты - всезнающие очкарики, обольстительные криминалистки!.. По волосу с головы преступника они могут определить, что образование у него неоконченное высшее, по совместительству он шофер, а по специальности шпион.

По пыли, выбитой из пиджака преступника, в точности скажут, какая погода была месяц назад в Казахстане, когда преступник в то время отирался в Крыму, в КамышБуруне, и что тетя его была скупой, в детстве кормила его овсянкой... А погони? На бешеной скорости вылетают одна машина, другая... десятая, завывая сиренами, заносясь на поворотах, они мчатся вдогонку, бросаются наперерез, обходят, обкладывают бегущего, как зверя, а моложавый, но уже обязательно посасывающий нитроглицерин генерал, не выходя из кабинета, дает указания, которые и доводят дело до победного конца - преступник посрамляется, берут его, голубчика, тепленьким... Дух захватывает!

А в Чугунове ничего этого нет. Никак нельзя сказать, чтобы преступность стала основным занятием жителей, а милиция - самым главным учреждением города, не знает ни сна, ни отдыха и безошибочно вылавливает всех преступников до единого. В основном чугуновцы работают, занимаются хозяйством, любят своих детей и, как умеют, воспитывают их, по вечерам ходят в кино, а у кого есть - включают телевизоры. То же самое в неслужебное время делают и милиционеры, если только они, подобно Щербаткжу, не учатся заочно. Дерутся здесь по старинке и очень примитивно: ну, дадут друг другу в ухо, обменяются зуботычинами, поставят пару фонарей, и дело с концом. Моложавых генералов и даже полковников нету отделением руководит, капитан Егорченко, в его распоряжении на все про все единственный "козел", да и тот без радиопередатчика. И это к счастью, потому что будь у участковых рации, их пришлось бы таскать на собственном горбу, что, в общем, удовольствие маленькое, но раций нет, как нет и автомобилей - оперативные работники передвигаются на попутных или на своих двоих. Правда, и у преступников не бывает "бенцов", "ягуаров" и "поршей". И, уж конечно, нет никаких лабораторий, обольстительных экспертов, и участковым приходится распутывать всякого рода дела по старинке, опираясь на знание обстоятельств местной жизни и собственную смекалку.

Вот почему Вася Кологойда, поймав злоумышленника "на горячем", хотя пока и не было известно, в чем, собственно, это "горячее" заключалось, решил ковать, не откладывая, не ожидая, пока все остынет.

– Это все?
– спросил Кологойда.

– Не верите, да? Нате, обыскивайте!

Семен вывернул карманы и растопырил руки, изображая готовность подвергнуться обыску, а значит, и полную свою невиновность в чем бы то ни было.

– Надо будет - обыщем. А теперь рассказывай.

– Шо рассказывать?

– Зачем в музей залез?

– А я залезал? Я посмотреть пришел... Не имею права, да? Вон билет, я за него деньги платил...

– Ты дурочку не строй. Что ты байки рассказываешь?

Когда закрывается музей, товарищ директор?

– В шесть вечера. То есть в восемнадцать часов.

– А теперь второй час. Значит, ты до часу ночи ждал, а потом пошел на экскурсию?

Семен молчал.

– Ну, что ты тут делал?

– Спал, - глядя в сторону, сказал Семен.

– Ты хоть думай, когда врешь! Ну кто тебе поверит, что ты пришел в музей спать? И вообще - что тебе приспичило спать среди бела дня?

– Автобуса долго ждать было, а -я втомывся.

– Ах, ты утомился?.. И решил в музее отдохнуть, другого места не нашлось? Городской сад тебе не подходит, автобусная остановка тоже?

– Там люди, еще гроши вытянут... А тут тихо. И холодок. Я думал трошки посплю, отдохну. И проспал...

– Ну да! Ты тут разлегся как дома, и никто тебя не тронул, не разбудил? Может такое быть, товарищ директор?

– Абсолютно исключается!
– сказал Аверьян Гаврилович.
– Я лично всегда обхожу музей, проверяю все и сам запираю. Не увидеть его я не мог.

– Что ты теперь сбрешешь?
– спросил Кологойда.

– Я сховався, - сказал Семен.
– Шоб чего не подумали и не прогнали...

– Где? В кладовке под лестницей?
– подхватил Аверьян Гаврилович. Тогда у него должен быть соучастник, - повернулся он к Кологойде.
– Я отлично помню - щеколда была закрыта.

– Так дело не пойдет, товарищ директор!
– недовольно сказал Кологойда.
– Мы с вами говорили насчет пекла, насчет батьки...

– Виноват, виноват... Молчу!

– И к вашему сведению: все замки - для честных людей. На самый хитрый замок всегда найдется вор еще хитрее. Так где ты прятался, Бабиченко?

Семен свято верил, что спасти его может только вранье. Главное - ни с чем не соглашаться и говорить не то, что было на самом деле.

– На лестнице, - глядя в пол, сказал Семен.

Кологойда вопросительно посмотрел на директора, тот пожал плечами.

– Не представляю.

– Ладно. А что ты своим ножом тут делал?

– Ничего.

– А где его поломал?

– Шо?
– спросил Семен. Он растерялся - когда же он сломался, клятый ножик?

– Оглох?
– сказал Кологойда.
– Где нож сломал?
– То давно. Недели две. А может, больше.

– А зачем поломанный с собой таскаешь?

– Думал в мастерскую дать. Чтобы починили.

– В какую мастерскую?

– Там, на базаре... Не захотели.

– И правильно - чего эту паршивую железку чинить? Дешевле купить новый.

Семен искоса посмотрел на Кологойду и промолчал.