Колесо года
Шрифт:
— ОТЛИЧНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ! — хлопки. — БЛЕСТЯЩЕ! ЧТО ЕЩЁ ПОКАЖЕШЬ?
Я криво ухмыльнулась, не оборачиваясь, потому что мне это понравилось. Захотелось запомнить и потом делать так же. Может, даже использовать в ссорах с ним.
— Отстань от меня, — посоветовала я, с грохотом швырнув тарелку на сушилку.
— Ладно, — Костя уже собирался, причем быстрее, чем обычно. — Делай вид, что дело в посуде.
— Не приезжай ко мне сегодня.
— Хорошо. Придумай ещё больше санкций за то, что я не бегу выполнять твои просьбы сразу.
Очередная тарелка раскололась, когда я с силой опустила
* * *
Костя считает, я эгоистка. По-моему, он не встречал настоящих эгоистов, поэтому несправедлив к ним. Это милейшие люди. Они слишком любят себя, чтобы замечать мелкие колкости в свой адрес. Они предсказуемы, а, значит, просты и приятны. Ни один эгоист не обижался на отсутствие смайлика в конце сообщения или слегка раздраженное: «Привет». Эти ребята не мнительны. Они не ищут за каждым словом или жестом тень того, что их хотят задеть, потому что уверены в себе и счастливы.
Я не думаю, что Костя меня любит. Я сама себя не люблю. Значит, странно требовать этого от кого-то ещё. Мне достаточно того, что он рядом, что мы смотрим фильмы, прижавшись друг к другу плечами, что созваниваемся вечерами и иногда даже зовем друг друга ласковыми прозвищами. Я знаю его больные места и страхи, он в курсе, какие темные мысли бродят в моей голове.
Мы выглядим мило на общих фото и производим впечатление отличной пары на тех, кто не общается с нами близко. Мне кажется, у нас всё могло быть гораздо лучше, но я провалила какой-то незримый экзамен. Давно, так давно, что пересдавать его сейчас нет смысла.
Я несколько раз набрала Косте, пока была на работе, но он не ответил. Он всегда мог бросить трубку или отключить мобильник, если считал, что слишком зол, расстроен, устал или занят. После четвёртого пропущенного вызова я плюнула и написала Вадику.
Мы встретились, как обычно, в ресторане восточной кухни за маленьким круглым столиком в тени лимонного деревца. Посетителей было мало. Красные китайские фонарики, расписанные иероглифами и танцующими драконами, бросали алые, оранжевые, золотые отсветы на лица. Пахло пряностями, хорошо просоленной рыбой и ещё чем-то горьким. Не противно, но необычно, приходятся привыкать.
— Сочувствую тебе, — сказал Вадик, выслушав мой рассказ. — Это безобразно.
— Ссоры всегда безобразны, — я пожала плечами.
Официантка поставила передо мной молочный коктейль со сливками, а перед ним — суп из мидий. Вадик любил необычную еду, путешествия, новые места, громкие фильмы, скандальные книги и ярких людей. Но от моих историй его тёмные, как вишни, глаза загорались особенным светом.
— Расскажи ещё, пожалуйста, — попросил он, облизав губы. Одного утреннего скандала было ему недостаточно, чтобы насытиться.
Это важные встречи для нас обоих. Болтовня с Вадиком успокаивала меня и настраивала на добродушный лад. Мне нравилось, что он знает меня, как облупленную, и с ним я не обязана строить из себя невесть что. Приятен был его лёгкий флирт, пускай он не ухаживал за мной всерьёз. Он умел выслушать,
умел вовремя сказать комплимент, но умел и отвлечь, если видел, что я в растрепанных чувствах и не готова делиться историями.Ему тоже эти встречи нужны. Понятно, для чего.
Я рассказала, как ревную Костю до тошноты и как мне от себя противно.
— И зря, — он большим пальцем стер с моих губ пятнышко сливок. — Ты красивая девушка.
Я знала, что он привирает. Не каждый человек рождается красивым, и это нормально. Но я улыбнулась, потому что он хотел сделать мне приятно.
— Тебе не кажется, что Костя не ценит тебя? — мягко спросил Вадик, склоняя голову набок. Миндалевидные глаза в тени густых ресниц казались бархатными.
— Не лезь в мои отношения так далеко, — попросила я. — С меня — только эмоции. Пожалуйста, не играй в психоанализ.
— Извини, — он улыбнулся и развел руками. — Расскажи мне сама, что захочешь.
За соседним столиком, склонив друг к другу головы, шептались трое стариков, седых и кругленьких. Из жадности они говорили тихо, но обрывки разговоров все равно долетали до нас. У них длинные жизни и много историй, которые можно пересказать, но вспомнить их тяжело, а давно прошедшие чувства на вкус отдают сухими газетами. Всё равно что «Комсомольскую правду» жевать.
Толстяк за дальним столиком слушал девушку, которой заплатил. Я не в первый раз видела его здесь, он покупал личные, болезненные, полные счастья или слёз разговоры за деньги. Его ужин отдавал на вкус хрустом купюр.
Подобные Вадику называют себя эмоциональными вампирами. Такими, как он, рождаются. Дар и проклятие одновременно: избавленные от собственных чувств, они вынуждены поглощать чужие. Жертвам от этого не больно. Я не считаю, что он меня использует, у нас скорее дружба и равноценный обмен.
Группа товарищей, запивающих разговор пивом, была совсем неразборчива в еде: они делились пошленькими байками, сплетнями и слухами. «…Она изменила ему с адвокатом, а потом посадила!»
— Фу, — поморщился Вадик. — Как это можно есть?
— Ты жрёшь мои скандалы из-за грязной посуды, ревность к подругам и слёзы в подушку, — поддела я. — Это правда лучше на вкус?
Вадик подпер кулаком остро очерченный подбородок. Светло-каштановые волосы в свете фонариков сияли, как янтарь. Я могла бы решить, что он печален, если бы он способен был что-то испытывать.
— Твои рассказы искренние, — вздохнул он. — Это сильные эмоции, которыми мой друг делится со мной добровольно. Это очень, очень вкусно.
— Тогда я готова делиться хоть каждую неделю, — фыркнула я. — У меня полно таких историй.
Я попросила счет и начала собираться. Небо за высокими арочными окнами ресторана стало темно-синим, как бутылочное стекло. Пора было заканчивать ужин, если я хотела добраться домой без пробок. Я уже несколько раз слышала, как гудит в моей сумке телефон.
— Подожди, пожалуйста, — Вадик поймал моё запястье. — Я хотел попросить тебя об услуге.
— Для моего друга — конечно.
— Ты ведь знакома с человеком, который способен исправить мой дефект, — глаза вампира блеснули. — Я имею в виду, дать мне возможность чувствовать. Испытывать свои эмоции, а не только питаться объедками чужих.