Колхозное строительство 8

Прилетевший из космоса камешек состоял из переходного металла платиновой группы иридия и влетел в землю с такой скоростью, что порода моментально испарилась. Сила взрыва составила примерно 100 тератонн тротила — а это, на секундочку, в два миллиона раз больше мощности советской «Кузькиной Матери»! Как следствие этой встречи, пятнадцать триллионов тонн расплавленной породы, в основном песка, моментально выплеснулось в океан и на близлежащий полуостров. В полёте песок застыл и превратился в сросшиеся стеклянные камни (тектиты), очень похожие на песочные часы — они же пальцы Иш Таб. Иридий в земных породах встречается очень редко, поэтому высокая концентрация иридия в образцах породы говорит о космическом, а точнее, метеоритном их происхождении.

Главным результатом американских исследований стало открытие самого большого в мире кратера, который остался от метеорита, погубившего милых динозавров.

Нет, такая корова самим нужна, решил Пётр, и взялся за телефон. «А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!» — это не городничий, это Пётр сказал. Нужен был крутой археолог с мировым именем. И он есть — и он именно тот археолог, который нужен.

— Добрый день, Пётр Нилович, — обрадовал Демичева своим звонком Тишков. — Не буду ходить вокруг да около — разыщите, пожалуйста, мне Юрия Кнорозова. Это историк и лингвист, что разгадал язык Майя. Пусть бросит все дела и посетит меня в Кремлёвской больнице. Есть очень важное дело.

Интермеццо двенадцатое

Убежало одеяло, убежала простыня,

И подушка, как лягушка ускaкала от меня,

Я за свечкой — свечка в печку, я за книжкой — та бежать!

Больше коноплю такую я не буду покупать!

Васька Грач, Крендель, Толик Давикоза по прозвищу Казан и Сеня Котов, он же Кот, сидели на чурбачках в тени избушки и занимались маникюром. Ножнички маленькие бабские им выдал старший лейтенант, который так и не представился. Когда же его спросили в лоб — а как, товарищ милиционер, вас звать, то он ухмыльнулся и выдал старую шутку:

— Меня звать не надо, я сам прихожу.

— А всё же? Нужно же как-то между собой общаться.

— Не нужно никак общаться. Я сейчас вам всё покажу и на неделю исчезну, а вы будете работать — вот между собой и общайтесь.

Так и звали — товарищ старший лейтенант.

Утром он распихал партизан и повёл по еле приметной тропке навстречу солнцу — на восток, значит. Недалеко — зашли в лес и вышли на другой поляне, и вот вся южная часть этой поляны была в зарослях конопли. Высоченные, тёмно-зелёные, с мохнатыми верхушками стебли чуть колыхал утренний ветерок. Мент выдал каждому по секатору, они быстро набрали пять больших пучков, взвалили на спину и вернулись к своему жилищу. Там Учитель растянул на земле новую белую простынь и показал, что надо делать.

Грач уже был один раз в таком походе — правда, в другой компании и с другим проводником. Тогда просто ободрали листья и высушили их, потом распихали по рюкзакам, и на каком-то перегоне вскочили в товарный вагон, который для них открыл напарник проводника. Всё. А тут какие-то выкрутасы! Он всё это старшему лейтенанту и высказал.

— Дети вы! Ничего не понимаете. Мы будем делать гашиш, который в разы дороже, и сушить не листья, а шишки или метёлки, что тоже гораздо дороже просто листьев. Хотите ведь заработать нормальные деньги? Вот и не умничайте.

Вот сидят, выстригают. Работа, с одной стороны, несложная — бери и маникюрными ножничками старайся все даже самые маленькие листочки вокруг шишки или метёлки состричь. Как становится она голой, то и подвешивай на сушку. На солнце, как в прошлый раз сушили, нельзя. Обязательно в тени — заносили в дом и на небольшом чердаке подвешивали на натянутых тонких проволочках, да ещё каждый день просматривать надо, чтобы не заплесневела шишка. Листья же в это время сушили в тени дома на простынях. Так пять дней и прошло. Вечером появился мент, на этот раз — в гражданском и с двумя оцинкованными вёдрами. Проверил, как сушатся на чердачке и в домике уже — там места не хватило — метёлки, и удовлетворённо покивал головой.

— Нормально. Завтра с утра гашиш будем делать.

— Пыльцу, что ли, собирать? — попытался изобразить из себя знатока Кот.

— Это пластилин. А мы будем делать гашиш. Ладно, давайте похаваем — и спать, завтра много работы.

Казан всю ночь ворочался и мешал лежащему на нарах рядом с ним Ваське спать, несколько раз чуть не спихнул его — потому утром Грач был невыспавшийся и злой. А тут ещё мент его работой загрузил. Отрезали они от простыни кусок и выстелили им внутри ведра, а потом воды из водопада набрали — холоднющая! Руки ломит. Мент засыпал туда нарезанных и насушенных ребятами листьев и, взяв обструганную палку, начал мешать. Долго мешал, потом устал и передал палку Грачу, да ещё все подбадривал — быстрее, мол, мешай. И Васька утомился, палка перешла к Коту.

Всё это где-то полчаса продолжалось — а потом было полнейшее разочарование. Когда мешанина закончилась и все вопросительно посмотрели на казаха, он ухмыльнулся и послал их за новыми связками конопли.

— И сильно там не спешите. Мне тут свидетели не нужны.

Парни обиделись — так хотелось посмотреть, как же этот гашиш делается. Секретничает, блин! Ну, хотя и мента понять можно. Такие деньги — кому захочется делиться. Одним словом, обломались.

Пришли, а лейтенант уже сидит у очага и огонь разводит. Вернее, развёл и чайник ставит. Вот и пойми — то ли нужна температура и огонь для процесса, то ли нет. Гад! Мент поганый. Грач-то хотел и сам потом себе в личное пользование наделать. Нужно будет подсмотреть в следующий раз, как он из этой зелёной мокрой листвы этот дорогущий наркотик делать будет.

Однако мент и тут обломал:

— Так, пацаны. Через пять дней уезжаете. Берёте шишки, что насушили, и я вас в поезд посажу. Сегодня те, что высохли, по рюкзакам распихайте, чтобы понять, сколько ещё влезет. Никаких мешков. Доберётесь в товарняке до Волгограда, а потом до Одессы уж сами. Лучше возьмите частника, кусок пути сделайте на машине, дальше кусочек, как туристы, пешком, потом ещё кусок на частнике. В поезда не суйтесь без крайней нужды, а особенно на вокзалы. Там менты, и могут быть с собакой, — он оглядел притихших гонцов. — Ладно, бывайте, мне ещё домой до ночи успеть надо. Вон, я вам чай поставил, отдыхайте сегодня.

— Чё, парни, курнём, раз отдых зараз?

— Я пас, — Крендель потянулся за кружкой, — чёго-то мене морозить, прохолов кажись, полиз вчора в озеро.

— Дебил, я ж тоби казав.

— А грязные-то все! Надо будет хоть перед дорогой вымыться, от нас ведь анашой за версту прёт. И шмотки постирать, — понюхав рукав рубашки, веско сказал Кот.

— Але ж и правда.

Событие двадцать четвёртое

— Чувак, приезжай к нам на дачу.

— Не хочу.

— Зря. Тут пиво, пьяные девочки. Красота!

— Папа! Я не куплюсь на это второй раз. Копайте сами свою картошку!

После больничного ужина захотелось есть. Не, понятно — больница, но у него же нога, а не гастрит! Жиденький суп да каша в обед, до кучи с творожной запеканкой, оставшейся с завтрака — это перебор для здорового организма, который кости восстанавливает. Вот, хоть молока большую кружку выпил. Холодильника, как в будущем, в палатах нет. Идти на кухню выпрашивать — пролетарская совесть не велит.

Всё же мысль материальна! Вот думал, думал о еде — и еда сама пришла. Вернее сказать — приехала. Позвонил Пётр-танкист, сказал, что приедет сейчас и гостя привезёт. С гостинцем.