Колледж Святого Джозефа

Илья тоже был ничего. У него всегда была припрятана трава, и всегда было место и время на «покурить». А главное — было оборудование: затейливые бонги, привезенные из Амстердама и Шанхая.

— Привет, Илюха, — сказала Дженни, когда он обернулся.

— Ты не знаешь, почему она желтая? — спросил его Соня, кивнув на Раису.

— Наверно, печень, наконец, отказала, — протянул Илья тихо, натянув на самые глаза серую вязаную шапочку. Он никогда не ходил без этой шапочки. Никто из девчонок не знал, симпатичный он там, под ней, или не очень.

Соня хихикнула. Однажды они с Ильей были наказаны за болтовню на уроке истории и вытирали пыль в Раисином кабинете. Тогда они и нашли в учительском столе фляжку с каким-то невыразительным пойлом и выпили его, закусив булочками с корицей из столовой. Они знали, что даже если Раиса догадается, кто выпил, то ничего им не скажет, замечания не сделает и, вероятно, даже вида не подаст.

Раиса раздавала расписания занятий и внеклассной деятельности — красивые папки с гербом школы, в которую были подшиты несколько листов. Первый — выверенное и утвержденное расписание занятий на полгода. Второй — расписание мероприятий, поездок, праздников, лекций и классных часов, тоже на полгода. Оно не отличалось особой затейливостью: одна поездка в планетарий, Хэллоуинский бал и несколько матчей по регби, расписание которых зависело от того, насколько далеко зайдет команда святого Иосаафа в борьбе за титул чемпиона города.

— Я напоминаю, что ученикам, не достигшим семнадцати лет, запрещено появляться в пабе «Медная голова», — Раиса прошлась вдоль ряда.

— Ага, — Соня приняла свою папку, не открыв, поставила на нее локти, — у меня на Хэллоуин придуман зачетный образ.

— Оденься поварихой, — посоветовала Мила Косолапова, — ведь именно ею тебе придется быть всю жизнь.

— Заткнись, — добродушно ответила Соня и повернулась к Дженни, — а что у тебя?

— Катенька, — прошипела та.

— Чернокожая Катенька — это зачет, — захохотал Илья. Дженни покраснела до корней волос и уставилась в стол.

— Не тролль ее, она и так долго с духом собиралась, — улыбнулась Соня.

— Всё, молчу, — ответил Илья.

— Я попрошу всех замолчать и открыть папки, — не отставала Раиса Петровна.

— А почему бала нет в расписании? — поинтересовался Егор громко.

— Об этом потом, — отрезала Раиса, — поговорим об учебе.

— Я к Хэллоуинскому балу заказал трон в форме трилистника, — сообщил Егор всему классу.

Класс хохотнул.

— И кого ты будешь изображать? — не сдержала любопытства Раиса Петровна.

— Святого Патрика.

— У него был трон? — спросила Соня, — его ж на костре сожгли.

— Святого Патрика в моем видении, — заупрямился Егор.

— Раиса Петровна, а кем будете вы? — спросила Мила.

— Я еще не решила, — уклонилась классная.

— А как он выглядит-то? — спросил Кирилл, — место для задницы у него в форме трилистника или что?

— Нет же! — нетерпеливо воскликнул Егор и подскочил к доске. Он взял мел и изобразил невыносимо корявый трилистник, к которому приделал овал, изображающий сиденье и две ножки, похожие на сантехнические колена.

— Так бы и сказал, что спинка! — махнул рукой Кирилл.

— Он двуногий? — спросила Дженни.

— Как стул может быть двухногим? Как он, по-твоему, стоять будет? — возмутился Егор.

— Откуда ж я знаю, — смутилась Дженни, — может, у него задумка такая дизайнерская…

Егор посмотрел на свой рисунок и задумался.

— Давайте поговорим об учебе, — Раиса Петровна хлопнула в ладоши, — Егор, сядь! Итак, на что стоит обратить внимание в списке литературы, который вам нужно было прочитать летом…

Ученики зашуршали вещами. Из модных хобо-сумок и кембриджских портфелей ручной работы появлялись планшеты, смартфоны, блокноты — кожаные, с резинками или с изображением Парижа — цветные пеналы, ручки и карандаши. Мила Косолапова достала пенал-«бурито»: ее письменные приборы были будто «завернуты» в лаваш. Дженни достала свой «блэкберри», в котором был сохранен список литературы.

— Мне надо свой телефон забрать, — нахмурилась Соня, — мать утром скандалила. Ей вчера по моем номеру Анафема отвечала. Говорила, что я пиво пью и вообще негодяйка. Мать сказала, что ей за меня стыдно. Не потом что пиво — это алкоголь, а потому что пиво — это калорийно и неинтелегентно.

— Так ты все еще балерина? — заинтересовался Илья.

— Ну да, — печально ответила Соня, — она никак не может смириться, что у меня ничего не выходит.

— Сиськи в купальник не влазят? — схохмил Илюха и тут же отхватил пеналом по черепушке.

— Поговори с ней, — тихо сказала Дженни.

— Говорила. Постоянно говорю. Что не хочу всю жизнь вертеть эти никчемные фуэте, а хочу заниматься важным и полезным делом.

— А она?

— А она напоминает мне о шубе Косолаповой жены, залитой чернилами, — сказала Соня негромко, но так, чтобы ее могла расслышать Мила, сидящая через проход, — и вздыхает о том, что вырастила «гринписовку», а не человека.

— Девочки, где ваши папки? — спросила Раиса строго.

— Смотри и правда бала нет в расписании, — Илья показал девчонкам папку через плечо.

— А может так получиться, — прошептала нахмурившаяся Дженни, — что Хэллоуинский Бал отменят?

— Нет, — отрезала Соня, — никогда такого не было. И не может быть! И потом, я бы знала.

— Даже лекций никаких нет 31 октября, — недоуменно сказал Дженни, открыв свою папку.

— Раиса Петровна, что с Балом? — поинтересовалась Соня громко.

— Не сейчас, Кравченко, — отмахнулась Раиса и принялась озвучивать расписание на следующие полгода.

— Мне нужно «блэкберри» забрать, — снова повторила Соня.

После классного часа Соня и Дженни медленно и нехотя поплелись к кабинету Анафемы. Парни увязались за ними.

Кабинет Ангелины Фемистоклюсовны был местной достопримечательностью. Он находился на самом стыке зданий: при строительстве нового корпуса была допущена ошибка в планировке, и кабинет для завуча по воспитательной работе в новом здании получился чуть больше коробки для яиц. Чтобы сделать его пригодным для работы и вообще для нахождения в нем нормального человека, с нормальным ростом и телосложением, было решено прорубить проход в старый корпус. Поэтому одна половина кабинета Анафемы была обита белыми пластиковыми панелями и имела крохотное пыльное оконце, а другая — была светлой, с высоким потолком и лепниной на нем, старинным наборным паркетом в отличном состоянии и хрустальной люстрой. Разница в высоте потолков создавало у вошедшего комичное ощущение, будто он находится внутри Г-образной фигуры из тетриса.

Ангелине Фемистоклюсовне от прежних обитателей старой гимназии достался фантастический стол: с огромной, как озеро, полированной столешницей и множеством ящиков со старинными ручками, в каждом из которых хранились «уголовные дела»: серые канцелярские папки с импровизированными протоколами школьных нарушений. Анафема так следила за дисциплиной.

Для Сони и Егора был заведен отдельный ящик. Дженни попадалась редко и только за компанию. Кирилл не попадался никогда.

— Она меня специально не замечает: не хочет, чтобы меня лишили гранта и выперли из Иосаафа, — предположил однажды Кирилл, — тогда школе нечем будет хвастаться.