Колледж Святого Джозефа

— Без Бьорна, — тихо ответила девушка и поправила выбившуюся из-под шапочки светлую прядь, — но не одна.

Девушка достала из шапки ключ, заменив его мятым полтинником и, развернувшись, скрылась в толпе.

Сзади будто кашлянул дракон, и Анфиса, вздрогнув, обернулась. На площадку решительно вышли две высокие девицы — блондинка и брюнетка. Их роскошные фигуры были упакованы в коричневую замшу, на веревках они тащили высокого блондина в таком же костюме и кожаной маске. Огонь вспыхнул по всему периметру площадки, толпа зашепталась, раздались нетерпеливые аплодисменты.

Анфиса обернулась и всмотрелась в темноту. На парковке возле огромного наглухо затонированного внедорожника, стояла тонкая фигурка в дурацкой черной шапочке и пристально смотрела на Валлийца. Заваркина, не задумываясь, отдала бы мешок пряников за то, чтобы поближе увидеть выражение лица своей сестры.

Валлиец церемониально и торжественно сжег своих ведьм и под бурные аплодисменты вернулся в глинтвейный уголок. Заметив Анфису, вертевшуюся рядом, он вздрогнул.

— Привет, — сказал Валлиец. У него был бархатный баритон, — как Алиса?

— Скрывается на своем фьорде, растит сына, — ответила Заваркина, всмотревшись в его маску, — мы мало общаемся.

— Врунья, — шепнул Егор еле слышно. Заваркина ущипнула его за запястье.

Валлиец кивнул и отвернулся к своему оборудованию. Анфиса насмешливо посмотрела ему в спину и снова обернулась к парковке. Внедорожника не было.

— Ты слишком пристально за мной следишь, — шутливо обвинила Заваркина Егора. Тот непонимающе изогнул бровь.

— Выпьем чего-нибудь горячего, — предложила Соня, наблюдая, как тушат огонь.

— Пошли ко мне, — сказал Заваркина. Толпа неспешно разбредалась.

Кирилл повеселел: «заваркинская» кофейня была единственной, где в кружку с кофе могли плеснуть кое-чего покрепче. Они побрели по пушистым сугробам, уворачиваясь от лошадей и дивясь запаху карамельного попкорна, которого уже сто лет не продавали в кинотеатрах. Егор и Анфиса плелись в обнимку чуть поодаль и, едва войдя в кофейню, скрылись за занавеской, отделяющей зал от подсобных помещений.

— Мне восемнадцать, — доверительно заявил Кирилл чернобровому баристе, стягивая шапку. Бариста посмотрел на Соню и Дженни.

— Им не надо.

Соня хмыкнула и направилась в дальний угол, где стояли бежевые диваны буквой «Г». Угол был сумрачный и очень уютный, отгороженный от остальной части зала стеллажами, заставленными фигурками кошек, свечками и рамками с фотографиями города. Лица тех, кто сидел в углу, различить было невозможно: остальным посетителям они виднелись лишь смутными фигурами. Зато тем, кто сидел в углу, открывался чудесный обзор. Соня любила оттуда наблюдать за воркующими парочками и собиравшейся тут богемной братией: копеечными журналистами, опальными блоггерами, фотографами с претензией на уникальное видение, но снимающими свадьбы из-за безденежья. Претензия плохо продавалась.

Но больше всего Соне нравилась Заваркина, которая изредка появлялась из-за занавески, проходила по залу, надменно здоровалась со знакомыми и как-то лениво улыбалась.

Кирилл вернулся с маленьким подносом, на котором стояли три сосуда: толстостенная дымящаяся кружка (кофе с коньяком для Кирилла), бокал с ручкой и шариком мороженого (глясе для Дженни) и такой же бокал, но с шапкой взбитых сливок (кофе-ириска для Сони).

— Спасибо, — сказала Дженни. Она промерзла до костей и поэтому тут же судорожно присосалась к питью.

— Притормози, подруга, — сказала ей Соня, — а то выпьешь быстро, придется заказывать еще, а потом снова будут руки трястись.

У Дженни и правда была очень острая реакция на кофеин. Передозировка наступала быстро, после первого глотка второй чашки.

— Может, тебе тоже коньяку? — сочувственно спросил Кирилл.

Дженни кивнула.

— И мне! — разохотилась Соня и протянула свою чашку.

— А тебе зачем? — поинтересовался Кирилл и, не дожидаясь ответа, взял чашку только у Дженни и направился к стойке.

— Мне кажется или он ведет себя, как мудак? — спросила Соня, ставя чашку на стол.

— Кажется, — сказала Дженни уверенно, — он о тебе заботится.

— Он точно в меня влюблен? — скривилась Сонька, — он только и делает, что меня шпыняет.

Дженни посмотрела на подругу как на слабоумную. Сонька только однажды видела у нее этот взгляд: когда написала слово «чтобы» раздельно в начале предложения. Он был полон сожаления и превосходства, приправленных капелькой отвращения.

— У тебя ботинки грязные, — сообщила Соня вернувшемуся Кириллу, — господи, это что? Навоз?

— Ты сама к нему цепляешься, — заметила Дженни.

— Софья — ты негодяйка — сказал Кирилл. Недопитый глясе Дженни он оставил на стойке, а вместо него принес такую же кружку, как у него.

Собственное имя, которое слетело с уст Кирилла, произвело на Соню неизгладимое впечатление.

— Какие у вас планы на день Валентина? — спросила Заваркина, появляясь из-за стеллажа. Физиономия Егора тоже маячила между полками.

— Лишиться невинности, — спокойно ответила Соня.

Заваркина в недоумении уставилась на нее, забыв присесть. Егор коротко хохотнул, но притворился, будто закашлялся.

— Что? — переспросила Соня, — я шучу.

— Лучше грибов поешь, — посоветовал Кирилл, — больше толку будет.

— Я даже знаю, где достать, — улыбнулся Егор, глядя на Дженни.

— Не ко мне, — замахала руками та, — к Илье. Напрямую!

— На ДСВ я в подвале устраиваю покер, — объявила Заваркина, — виски, сигары и прочие прелести. Вы приглашены.

— Ойойошеньки, — в ужасе пропел Кирилл, глядя сквозь стеллаж на входную дверь.

Дверь открылась, чтобы впустить шикарную пару.

Мужчина был высок, рыжеволос и коротко стрижен, в итальянском костюме и распахнутом кашемировом пальто. Его длинный нос украшался очками в тонкой металлической оправе. Женщина была аккуратно причесана, в шубе в пол и бриллиантовых серьгах. На ее лице уже не было ни юности, ни свежести, ни какой-нибудь интересной черточки: все стерло время и косметологи.

– %?&#, - выругался Егор, и двинулся было навстречу вошедшим, но его опередил вертлявый молодой человек в модном пальто и узких джинсах.