Колледж Святого Джозефа

— Откуда в тебе столько злобы? — Анафема была вне себя.

— Учителя воспитали, — Анфиса перестала улыбаться и вплотную подошла к Анафеме. Та помедлила ровно три секунды, открывая и закрывая рот, и обратилась в бегство.

— Фух, слава богу, — выдохнул Кирилл, нырнул за дверь мужского туалета и вытащил оставшиеся пакеты Бала Святого Джозефа. Им оставалось раздать примерно десяток.

Соня вытащила из сумки конверт с фотографиями, и они с Дженни принялись разглядывать снимки.

— Ты вернешься? — спросил Егор, придержав ее за руку.

— После шестого урока, — пообещала Заваркина, с видимым трудом переменив выражение лица на чуть более благожелательное.

— Я думаю, стоит продолжить вчерашний разговор.

Заваркина кивнула и, подхватив свой портфель, процокала каблуками по мраморному полу старой гимназии по направлению к выходу. Егор улыбнулся ей вслед и скрылся за дверью туалета.

— Отговори его, — велела Соня, отвлекшись от фотографий.

— Еще чего! — возмутился Кирилл, — чего это я буду его отговаривать?

— Она ему откажет!

— Во-первых, это не твое дело, — с расстановкой произнес Кирилл, — во-вторых, он ей нравится.

Дженни оторвалась от фотографий и уставилась на Кирилла. Внутри у нее все похолодело. Так бывало с ней во сне: она видела себя, поднимающуюся высоко-высоко, а потом вдруг опора исчезала из-под ее ног. Она оставалась висеть в воздухе и понимала, что дальше будет только стремительное падение, отчего ей становилось все страшнее и страшнее.

— Нравится? — скривилась Соня.

— А ты сама не видишь? — притворно удивился Кирилл.

— Чего не видишь? — спросил вернувшийся Егор.

— Ничего, — поспешно ответила за него Дженни.

Анафема, притаившаяся за углом и слышавшая весь разговор, похолодела. Что будет, когда родители Егора узнают, что их сын увлекся престарелой потаскухой?

«Можно будет сказать, что они познакомились на этом ужасном празднике», — пронеслась под благообразным перманентом лихая мыслишка, — «и его не оставят в школьном расписании в следующем году. И ни в каком другом!». Ангелина Фемистоклюсовна тут же отогнала прочь эти размышления. Ее обязанность уберечь ученика от опасности, и она это сделает! И ей нужно привлечь к этой святой миссии все дружественные силы.

Анафема отлипла от стены и посеменила на второй этаж, где у девятого класса вела литературу Раиса Петровна.

— Вы должны быть начеку, — жарко шептала Анафема, вытащив в коридор классного руководителя одиннадцатого «Б», — четверо ваших учеников, вы знаете, о ком я говорю, связались с очень опасной женщиной…

На втором этаже было очень мало света. Он сочился в хитро спроектированные узкие окна под самым потолком. Плохое освещение придавало коридору зловещий вид, и в очень правильном свете оттенял слова Анафемы.

Раиса Петровна смиренно кивала. Она видела неразлучную четверку, раздающую пакеты, и школьные сплетники уже донесли до ее ушей, что именно эти четверо потворствовали проведению нелегального бала. Раиса Петровна уже успела лихорадочно прикинуть, каковы будут последствия для нее, как для классного руководителя, и теперь вжимала голову в плечи, старательно соглашаясь с завучем и пытаясь скрыть панику.

— Вы должны присматривать за ними, — Анафема увлеченно ткнула себя пальцем в глаз, — обещайте мне.

Раиса Петровна в очередной раз покорно кивнула.

В это время этажом выше Соня и Дженни стояли у окна. Соня терла ребром ладони о поверхность стены, слегка красящуюся белым, сжимала кулак и ставила отпечаток на стекло. Потом она пачкала в мелу указательный палец и дорисовывала отпечатку кулака три или четыре точки. Получалось очень похоже на след маленькой босой ноги. Они прогуливали историю, и Соня уже успела изрисовать в подобной манере два окна. Егора и Кирилла тоже нигде не было: ни в классе, где Пантелеймон Елисееич снова завел свою шарманку про русскую культуру, ни в пустом коридоре. Девчонки предположили, что если те не прячутся в туалете, то виснут на чердаке.

— Может, и мы пойдем на чердак? — прервала Соня затянувшееся молчание, — того и гляди, Анафема нас тут засечет.

— Что он в ней нашел? — спросила Дженни с горечью.

— Сама знаешь, — ответила Соня.

— Что? — не догадалась Дженни.

Соня посмотрела на нее, приподняв брови в притворном изумлении.

— Что? — снова спросила Дженни.

— Секс, — ответила Соня и вернулась к своему занятию, — с ней можно заниматься сексом.

— Со мной тоже можно, — прошептала Дженни.

— А ты готова? — Соня посмотрела на нее с любопытством.

— Да, вполне, — соврала Дженни и уставилась в окно.

— Видали дурака? — спросил подошедший запыхавшийся Кирилл и ткнул пальцем в окно, — он ее с работы вызвонил и хочет ей печенье подарить.

Возле калитки в привычной позе замер Егор. Приглядевшись, можно было понять, что в руках он держит крохотную коробочку, перевязанную бантиком.

— Это мило, — просто сказала Соня, — мне никто никогда не дарил печенья.

— Что происходит? — не поняла Дженни с тревогой, видя, как со стороны улице к калитке подходит Заваркина. В руках она несла только телефон, а накинутое наспех пальто выдавало человека, выскочившего с работы за сигаретами.

— Он ее на свидание приглашает? — не веря своим словам, сказала Соня и прилипла к окну, — в самом деле?

— Заваркина продастся за печеньки, — сыронизировал Кирилл.

— А если это любовь? — спросила Соня с улыбкой. Она не видела лица Дженни и не знала, что по ее карамельным щекам стекают две предательские слезинки.

Кирилл посмотрел на Соню, залез рукой в карман и достал бисквитное пирожное, упакованное в яркую обертку с пингвином. Он толкнул Соньку в бок и протянул ей его.

— Че? — не поняла она, — спасибо. Я как раз есть хочу.

Она взяла бисквит, развернула его и откусила здоровенный кусок.

— Ты такая дура, — с улыбкой произнес Кирилл. Он резко отвернулся от девчонок и быстро удрал вниз по лестнице.

— Чего это я дура? — возмутилась Соня ему в спину. Он махнул рукой, мол, «отстань».

— Почему я дура? — спросила она у Дженни.

— Потому что не замечаешь, что он в тебя влюблен? — предположила та, наспех вытерев слезы.

— Давно? — с недоверием переспросила Соня.