Колледж Святого Джозефа

Ее сын, уже удобно устроившийся на заднем сиденье арендованной иномарки и нетерпеливо поглядывавший на взрослых через заднее стекло.

Ее великолепная сестра.

Ее любящий почти муж.

У нее, Анфисы Заваркиной, бродяжки и скандалистки, теперь будет всамделишная семья.

— Чья тачка? — спросила она у Васи-старшего, восхищенно проведя рукой по глянцевому боку.

— Твоя, — улыбнулся он и бросил изумленной Анфисе ключи, — дарю.

— У нас настолько хорошо идут дела? — спросила она. Вася с улыбкой наблюдал, как она с удовольствием села на водительское место и любовно погладила кожаную оплетку руля.

Машина Алисы и Васи-младшего плавно отчалила. Вася помахал родителям в окошко. Родители помахали в ответ и тоже тронулись.

— Я читал твои письма, — начал Вася, глядя на Анфисин профиль, — мне понравились кое-какие мысли. Про власть и про нож. Но совершенно не понравился твой молоденький любовник.

— Ты просто ревнуешь, — съехидничала Анфиса, выворачивая руль. Они выезжали на объездную дорогу города Б, покидая его навсегда. — Можно подумать, у тебя не было романов за эти семь лет…

— Таких не было, — серьезно сказал Вася.

Анфиса посмотрела на него, подозревая в наглом вранье. За семь лет Вася начисто растерял остатки своей юности, но эти девяносто килограмм литых мышц не могли не привлечь какую-нибудь впечатлительную дамочку.

— Скажи, что это все выдумки, — потребовал он.

— Ой, да брось, — скривилась Анфиса, — неужели ты всерьез думаешь?..

Вася схватился за руль и резко вывернул его вправо. Машина съехала на обочину.

— Ты дебил? — завопила Заваркина и принялась лупить брата куда попало, один раз даже ощутимо заехав ему в челюсть. Тот быстро скрутил ее и крепко встряхнул, чтобы успокоить.

— Скажи, что это неправда, — потребовал он. По угрожающим ноткам в его голосе Анфиса поняла, что шутки кончились.

— Эти письма — всего лишь художественная литература, — весьма убедительно сказала Анфиса.

— Я не верю ни единому твоему слову, — сказал Вася, глядя ей в глаза и удерживая в железных объятиях.

— Ты скучал по мне? — спросила она ласково.

— Каждый день, — тихо ответил он, отпуская. Анфиса потерла предплечья, уверенная, что утром там проявятся синяки.

— Не делай так больше, — сказала она тихо, — я давно машину не водила. Мы разобьемся. Куда мы едем, кстати?

Вася достал планшет и пошарил пальцем по gps-карте.

— Мы едем сюда, — он показал Анфисе экран.

— У нас есть на это время? — улыбнулась Анфиса.

— Мне нужно поспать, — Вася зевнул и сполз в кресле, — я двое суток тебе эту тачку гнал.

— Спасибо, — сказала она, безмерно удивив Васю. Он поставил локоть на дверцу, удобно устроив на ней бритую голову, и уставился на Анфису.

— Что? — улыбнулась она.

— Спасибо? — насмешливо спросил он.

Они никогда не говорили друг другу «спасибо». Все, что они делали друг для друга, само собой разумелось.

— Прости, отвыкла.

— Прости?

Анфиса закатила глаза.

— Не пропусти поворот, — Вася ткнул пальцев влево. Анфиса резко развернулась через две сплошные.

— Отлично исполнено, — съехидничал Вася, — ты помнишь, на тебя уголовное дело заведено?

— Еще не заведено. Могу еще поозорничать в своем стиле.

Она направила свой черный лакированный корабль к домику с резными ставнями: знаменитому на всю округу мотелю. Прославился он своей парной и теннисным кортом, огромными кроватями и возмутительными ценами.

— Как у нас дела? — спросила Анфиса с сомнением, припарковавшись, — в финансовом плане? Мы можем себе позволить это место?

— Мне нравится, как ты говоришь «у нас», — улыбнулся Вася, — и тебе не о чем беспокоиться.

«Тебе не о чем беспокоиться» — так он отвечал на вопросы о деньгах с тех пор, как им исполнилось тринадцать.

Оказалось, что для них был уже готов номер для молодоженов на чужую фамилию.

— Будьте добры, принесите все, что я просил, — сказал Вася, одарив ночного портье зеленой купюрой, — и шампанского.

— Что ты затеял? — полюбопытствовала Анфиса.

Ночной портье занес им в номер большую алюминиевую миску и ведерко, в котором потела зеленая бутылка.

— Ты хочешь забрать у меня почку? — озадачилась Анфиса.

— Твой новый паспорт, твоя новая кредитная карта, — перечислял Вася с видом злобного Санта-Клауса, — и… вот.

Он подал ей розовый лист формата А4.

— Это же… — произнесла изумленная Анфиса.

— Свидетельство о браке, — нетерпеливо закончил за нее Вася, — теперь мы официально женаты.

Счастливая улыбка расползлась по лицу Анфисы.

— А миска… — она ткнула пальцем в тележку.

— Чтобы, наконец, сжечь наши свидетельства о рождении, — с ноткой торжественности заключил Вася.

— Здорово, — протянула Анфиса.

Они извлекли из чемоданов и саквояжей страшные серые корочки родом из восьмидесятых.

— Готова? — спросил Вася, улыбаясь и глядя на нее исподлобья, — раз, два, три…

Они синхронно щелкнули зажигалками. Корочки были упрямы и никак не хотели разгораться, но Заваркины, чьи лица украсились злорадными улыбками, были упрямы: их никогда не останавливали подобные пустяки. Когда корочки сдались и скрючились беспомощными комочками на дне железной миски, Вася с шиком открыл бутылку шампанского, облив пол, потолок, Анфису и свидетельство о браке.

— Надо было заламинировать, — расстроился он, наливая шампанское в высокие бокалы.

— Я люблю вещи с историей, — Анфиса с улыбкой промокнула документ гостиничным полотенцем и выпила залпом весь бокал. Алкоголь тут же ударил ей в голову.

Вася достал из кармана джинсов армейский нож.

— С историей, говоришь? — с улыбкой спросил Вася.

Он подошел к ней сзади, поцеловал в шею и стянул кардиган. Когда ненужные покровы упали на пол, Вася щелкнул ножом. Он провел рукой по Анфисиному плечу и коснулся лезвием ее кожи. Почувствовав холод металла, она вздрогнула, и по ее руке поползла тонкая струйка крови. Красная и горячая, он стекла по предплечью и, спустившись по мизинцу, упала багряными каплями на свидетельство о браке.

— Очень высокохудожественно, — усмехнулась она, чувствуя на затылке его тяжелое дыхание.

В следующее мгновение она оказалась придавленной его тяжелым телом к широкой гостиничной кровати.

Он был напорист, даже жесток. Перевернув ее, он сжал ее шею, сорвал майку, довольно ощутимо укусил за сосок. Но Анфиса отвечала ему какой-то карамельной нежностью, которая распаляла его еще больше. Вася готов был дать ей пощечину, лишь бы она перестала так легко гладить его спину и смотреть на него сияющими влюбленными глазами.