Коллекционер душ 1

Я заглянул под кровать, вытащил ранец и тут же посмотрел внутрь. Тамагочи, фишки, пейджер. Все на месте. Не хватает только…

— А деньги… — я повернулся к матери.

Она уже держала купюры в руке.

— Они все здесь. Врачи сказали, что достали их из твоего носка.

Я протянул руку и забрал свой капитал. Мать не сопротивлялась. Затем, немного подумав, я достал из маленькой пачки тысячу рублей и передал ей.

— Вот. Держи. Купи домой продукты, — попросил я. — И, пожалуйста, не пей.

За что я всегда любил и уважал свою мать, дак это за то, что она никогда не относилась ко мне, как к ребенку. Да, она могла попытаться посадить меня под домашний арест, загнать домой, если я заигрывался допоздна на улице, но она всегда считалась со мной как со взрослым. Какие бы советы я не раздавал с раннего возраста, о чем бы не просил, она всегда покорно кивала головой и обещала прислушаться. Именно поэтому она даже не подумала забрать у меня все деньги. Но я точно знал, что эта сломленная женщина благодарна за то, что я забочусь о семье. Расту тем защитником семьи, которого ей всегда так не хватало. И жаль, что я не смог дать ей этого в прошлом мире. В этом я такой ошибки не допущу.

В палату вошла медсестра в коротеньком халате, с длинными накрашенными ресницами и пышной прической.

— Дорогие посетители, — произнесла она. — Через час наступит комендантский час. Просьба заканчивать свидания.

— Комендантский час? — встрепенулся я. — Сколько времени?

Ошарашенный я взглянул на окна, ставни на которых уже были закрыты. Только сейчас заметил, что все освещение в палате искусственное.

— Выходит, что восемь вечера, — мать посмотрела на наручные часы, встала с места и начала собираться.

— Я был без сознания все это время?

— Да. Все очень переживали, — она накинула на плечи пальто и взяла свою сумку.

— Все? — я приоткрыл рот.

— Да, — мать наклонилась и поцеловала меня в лоб. — Я, врачи и даже Егор.

— Егор? — я неосознанно поморщился.

— Привет, Фунтик! — послышалось из-за спины матери.

То, что я увидел, вновь заставило меня потерять спокойствие. Кипяток, с загипсованной рукой вошел в палату и лег на кровать, которая до этого пустовала прямо напротив моей. Он поправил подушку и беззаботно развалился на ней. Посмотрел на меня и ухмыльнулся. Затем взял с тумбочки газету и принялся ее читать, загородившись от моего взгляда.

— Ну, дорогой, — мать махнула мне рукой уже стоя на пороге. — Завтра я заеду к тебе. И, пожалуйста, будь откровенен со специалистами. Чем быстрее они решат, что ты ни в чем не виноват, тем скорее отпустят.

Слова матери я слышал уже через раз, потому что все мое внимание было приковано к аристократу, убившему…вернее, виновному в пропаже моей сестры.

Повезло дак повезло. Оказаться со своим главным врагом в одной палате в больнице. Хотя…вряд ли это совпадение. Кипяток настолько сильно орал во время нашего последнего свидания, что в моей голове промелькнула мысль о том, что он мог серьезно травмироваться. А поскольку это госпиталь для одаренных, значит мы не могли не встретиться.

Другой вопрос состоит в том…чтобы не вестись на его провокации. Кажется, я, итак, натворил дел. Если он нажаловался своему папочке о том, кто его так отделал, я думаю, может даже хорошо, что сегодня я не попал в школу? На Казачьей заставе, я уверен, мне уже греют теплое местечко.

Я осмотрел других своих соседей. Аристократы они или бастарды определить без наглаженной формы невозможно. Остается только надеяться на то, что адекватных тут больше.

Слева от меня лежит лысый парень с книгой в руках. Совершенно лысый. Он читает что-то из классики. Переплет без обложки. С маленьким названием в центре книги. Такими забит сервант у меня дома. Он достал баллончик и прыснул себе в рот. Похоже у него астма.

Поворачиваю голову направо. Там парень постарше. Лет, наверное, пятнадцать. У него разбит нос. У него в ушах наушники и он слушает радио.

Напротив меня из трех кроватей осталась свободна одна. Кроме Кипятка на той стороне лежал толстяк в пижаме с динозаврами. Он держал в руках тетрадь и, кажется, что-то рисовал.

— Какая это больница, парни? — спрашиваю я вслух.

Лишь пятнадцатилетний обратил на меня внимание.

— В смысле какая? — сломавшимся голосом спросил он. — Для одаренных.

— Не, — помотал головой я. — Номер.

— В нашем городе только одна больница для одаренных, — хмыкнул он.

— Шестая?

— Угу.

Ага…Значит где-то здесь, подключенный к системе жизнеобеспечения лежит Всеволод Яблоньский. Если бы я точно хотел помочь духу, засевшему в моем тамагочи, это было бы как никогда кстати. Только после всех событий, я даже рисковать с перемещениями не хочу. Чувствую, что пока не знаю как это работает, лучше повременить со скачками по чужим телам…

— У кого-нибудь есть кипятильник? — толстяк в пижаме отложил тетрадь в сторону и встал с кровати. — У меня есть печенье. Могу поделиться взамен.

Что-что, а кипятильник у нас дома был. Только вот не знаю, привезла ли его мать.

Я открыл шкаф у тумбочки, чтобы посмотреть. Нашел. Уже хотел достать и протянуть соседу, как меня опередил лысый, что лежал слева:

— Вот держи.

Добродушный толстяк поторопился к астматику с упаковкой овсяного печенья на перевес. Взял кипятильник и протянул угощение. Тот отказался.

— Мне нельзя, спасибо…

После этого действия в нашей палате вновь повисла тишина. Скучно как-то. Надо бы расшевелить пациентов. Да и связями обзавестись не помешает, если среди больных есть аристократы. А что если этот толстяк из какого-нибудь благородного рода? Пожалуй, возьму все в свои руки и попытаюсь разговорить их. Всяко лучше, чем ждать, пока это сделает Кипяток. По-хорошему, мне стоит сделать из него изгоя, а не лидера. Кто знает, сколько я здесь проторчу.

— Вас как зовут? — спросил я. — Предлагаю познакомиться. Че мертвым грузом лежать. Вот тебя, например, с динозаврами?

Толстяк оттянул свою пижаму и посмотрел на нее.

— Тимофей, — ответил он, вернув взгляд на меня;

— А меня Костя, — кивнул я. — Как ты сюда попал, Тимофей?

— С отравлением.

— С отравлением? И все?

— Ага, — ответил Тимофей и откусил от печенья. — А ты…это…сам-то как попал?

Я на мгновение задумался. Можно ли быть с ними откровенным. Наверное, если только совсем немного.

— Баловался магией за пределами школы, — пожал плечами я. — И слегка перестарался.