"Коллекция военных приключений. Вече-3". Компиляция. Книги 1-17

– Спасибо, что хоть здесь остановил своих орлов, ядрена, – предстал перед Гродовым приземистый веснушчатый мужичок с капитанскими шпалами на кителе. – А то бы пришлось догонять тебя где-нибудь под Тульчей.

– Как же я могу так относиться к твоим полевым стрелкам? У морских пехотинцев так не принято.

– Я-то думал, что вы тут всего лишь какой-нибудь плацдармчик прихватили, так сказать, исключительно для зацепки, а вы…

– Забыли представиться, товарищ капитан, – прервал его словесное излияние Дмитрий.

– Да что уж тут представляться, ядрёна?! Командир батальона Хромов. Приказано подключиться к десанту и развить успех. – Он тут же достал из планшетки карту и, развернув ее на столе под навесом, признал: – Старшим на плацдарме, его комендантом, остаетесь вы, капитан-артиллерист, поэтому давайте, излагайте тактический замысел.

Во всей нескладной фигуре Хромова, в его неподогнанной мешковатой форме и в давно не видевших крема запыленных солдатских сапогах, просматривалось нечто такое неофицерское, что Гродов с первых минут настроился к нему с откровенной антипатией. Но они оказались одного звания, а главное, не время было сейчас осаждать комбата полевых стрелков какими-либо замечаниями.

– Что там говорят в штабе вашего полка, вашей дивизии, капитан? – поинтересовался комендант плацдарма.

– Все то же и говорят. Одни сплошные предположения, да еще охи-ахи: «Как же так?! Столько готовились, и вдруг на всех фронтах отступаем и отступаем…».

– Почему же на всех? Извини, капитан. Мы-то с тобой не отступаем.

– Каюсь: мы пока что – нет.

– Спросить же хотел вот о чем. Сюда перебросят еще хотя бы один батальон?

– Вряд ли. Там, в Бессарабии, ядрёна, происходит такое… Что даже твой батальон генерал наш вскоре себе в подкрепление попросит. Ведь ни одной свежей роты, ни одного танка из-за Днестра мы так и не получили. Выходит, что только мы здесь, у Дуная, пока что и держимся. Все остальные – всего лишь огрызаются.

– И что, никакого перелома в положении войск не намечается? – помрачнел Гродов.

– Какой, к ядрёне, перелом?! Слухи ходят, что у германцев и их союзников перевес во всем: в авиации, в танках, в орудиях, даже в стрелковом вооружении, поскольку у большинства германцев – автоматы. Пока ты у своей трехлинейки затвор передернешь да приклад к плечу приладишь – он тебя трижды скосит и «аллилуйя» над тобой пропоет.

Гродов задумчиво посмотрел куда-то в сторону границы, пожевал верхнюю губу…

– Давай договоримся так, капитан Хромов. О положении на фронтах больше не слова. И вообще, у них там, за рекой, своя война, у нас – своя. И каждый должен определять исход этой войны на вверенном ему судьбой и командирами участке.

– Тоже верно, – мрачно согласился комбат полевых стрелков, вспомнив, сколь опасны подобные разговоры в военное время. – У них – своя война, у нас – своя.

– На том и стоять будем.

– Кстати, знаю, что командующий флотилией планирует еще два десанта. Один – вновь развернул Хромов карту, – вот сюда, в район румынского поселка Килия-Веке, чтобы обезопасить килийский порт и отвлечь значительные силы противника от нашего плацдарма. Второй, естественно, будет нацелен на участок напротив городка Вилково.

– …Чтобы обеспечить проход судов в море. Логично.

– Поскольку, судя по всему, остатки флотилии вскоре придется уводить в Одессу.

Гродов внимательно присмотрелся к указанным на карте участкам территории Румынии.

– На месте командующего флотилией я размышлял бы точно так же.

– А что предлагаешь на своем месте – то есть на месте старшего офицера на плацдарме, его, так сказать, коменданта?

– Для того чтобы идти к Сулинскому рукаву, форсировать его и штурмовать Тульчу, которую, по данным авиаразведки, прикрывает дивизион бронекатеров, сил у нас нет. Поэтому решение принимается такое. Оставляем небольшой, силами до полуроты, заслон вот здесь, в километре севернее мыса Сату-Ноу, затем очищаем с помощью рейдовых групп пространство в пределах трех-пяти километров в глубину, и продвигаемся в сторону поселка Пардина. Ну а дальше, беря под свой контроль острова Малый Татару, Малый Деллер и Большой Деллер, движемся строго на юг, вдоль реки, на такое расстояние, на какое позволят силы и обстоятельства.

– И, как полагаешь, на сколько километров мы способны продвинуться на юг?

– Максимум километров на двадцать – двадцать пять. Нам придется создавать небольшие рейдовые группы, оставлять на островах и в поселке Пардина гарнизоны. А румыны наверняка перебросят сюда свежие части и попытаются вновь выйти к берегу Дуная.

– Другого решения у них и быть не может.

– К слову, во время этого рейда нужно завладевать любыми транспортными средствами – подводами, лодками, автомашинами, вплоть до велосипедов. У тебя сколько раций?

– Две.

– У меня теперь тоже две. Штаб плацдарма остается здесь. После захвата Пардины я вернусь сюда и буду координировать все действия. Но прежде попрошу командование, чтобы оно направило рейдовые мониторы и бронекатера вниз по течению. В наших условиях это будет не только огневая, но и моральная поддержка.

– А что, и моральная – тоже. Великое это дело: знать, что за спиной у тебя – свои.

– Они же помогут нам при высадках на острова, особенно с форсированием рукава Татару, а также будут заниматься эвакуацией раненых.

23

Тактика взаимодействия с мониторами и бронекатерами оказалась, на удивление, эффективной. Как только на берегу обнаруживалась какая-то огневая точка или появлялся румынский патруль, катера тут же открывали по ним орудийный и пулеметный огонь, а вслед за этим появлялись десантники.

Румыны представления не имели о том, какие силы задействованы красными командирами в этой высадке. А то, что моряки и полевые стрелки действовали небольшими группами по пятнадцать-двадцать «штыков», возникая при этом из плавней, из прибрежных зарослей, что они появлялись буквально отовсюду – на реквизированных подводах или верхом на лошадях, а то и высаживаясь из рыбачьих каюков [227] или бронекатеров, окончательно сбивало их с толку и панически заставляло искать спасения в ближайших плавнях.

227

Каюк – большая парусно-весельная, плоскодонная рыбачья лодка, которую местные, дунайские мастера сооружали по своим особым, старинным конструкциям. Такие же, очень крепкие, устойчивые каюки использовались рыбаками и на Днестровском лимане, в частности, для промыслового лова раков.

Уже темнело, когда небольшая группа бойцов Гродова блокировала на окраине поселка Пардины около четырех десятков румынских солдат, занявших круговую оборону на возвышенности вокруг церкви. Как сообщил попавший в плен жандарм, среди окруженных оказалось более десятка моряков, спасшихся с затонувшего неподалеку пограничного румынского катера. К тому же у них был пулемет с несколькими колодками патронов. Сам жандарм оказался в плену во время попытки части окруженных солдат прорваться со стороны кладбища. Десантники схватились тогда с ними в рукопашную, и Гродов сам сбил жандарма с ног и заставил просить пощады.

– Кто там, в церкви, старший? – по-румынски спросил его капитан, устроив жандарму импровизированный допрос под прикрытием одного из склепов.

– Священник, естественно, – пожал тот плечами. Жандарму было под пятьдесят, и всем своим видом он излучал усталость и безразличие ко всему, что вокруг него происходило.

– Речь идет не о священнике, но коль уж ты упомянул о нем… В церкви, кроме него, есть еще кто-либо из гражданских?

– Человек пятьдесят, в основном женщины и старики, несколько детей… Остальные ушли в сторону ближайшего урочища Костину-Маре, потому что знали, что русские, вы то есть, обязательно захватите Пардину. О десантах ваших здесь все наслышаны, а на реке шел бой между катерами. К тому же вчера с того берега поселок жестоко обстреляли ваши артиллеристы, а сегодня его дважды облетал самолет.