"Коллекция военных приключений. Вече-3". Компиляция. Книги 1-17

— Вот оно как! В таком случае застолье у нас получилось слишком уж… кровавым.

— Вот и у меня не уходит из памяти Смолевский. Это ж в какую «мертвую петлю» должна завязаться судьба человека, чтобы всю юность готовиться к борьбе с красными, всю молодость юродствовать под их сапогом, а закончить жизнь в стычке с людьми, дезертировавшими из красноармейских рядов!

— «Мертвая петля» судьбы, точку в которой вы поставили своим спасительным «поцелуем», — задумчиво продолжил ее мысль Гайдук.

— Но, согласитесь, далеко не каждому выпадает случай погибнуть на поле брани с прощальным поцелуем такой… женщины.

Грохот, доносившийся откуда-то с запада, сначала был воспринят ими, как раскат артиллерийского залпа. И только надвигавшаяся оттуда туча да озоновая свежесть влажного ветра подсказали, что на самом деле это раскаты грома; фронт дождя проходил значительно южнее их несостоявшейся переправы.

— Вы бы не выходили вслед за мной из машины, — обронил Гайдук то, о чем, из деликатности, не решался просить Анну раньше. — Вы ведь не ради репутации любовницы, которую офицер НКВД позволяет себе возить по дальним тылам, стараетесь держаться поближе ко мне?

— Не льстите себе, «не ради…». Просто штабс-капитан поведал мне о звонке некоего барона фон Штубера и об угрозе энкавэдиста Вегерова. И мы не знаем, когда именно этот старший лейтенант даст официальный ход своим подозрениям. Так вот, я именно для того и стараюсь находиться поблизости от вас, чтобы в критический момент отбить от энкавэдистов, обеспечить возвращение к машине или в крайнем случае дать прощальный бой.

Услышанное из уст Жерми настолько поразило майора, что какое-то время он стоял с отвисшей челюстью и смотрел на женщину, словно на некстати ожившую Джоконду.

— Вы это… всерьез? — лишь усилием воли Дмитрий сумел превозмочь охватившее его оцепенение.

— Как же вы занудны в своем болезненном недоверии, господин энкавэдист!

— Сами вы поверили бы подобному объяснению?

— Никогда. Поскольку не существует человека, способного в подобной ситуации рисковать жизнью во имя моего спасения. После гибели Смолевского — не существует. Однако же речь идет не о моем спасении, а о вашем. Впрочем, если вам все же хочется воспринимать мою готовность прикрывать вас во время схватки огнем из пистолета — в виде шутки, то ради бога!

47

Следуя совету подполковника Гребенина, госпитальная колонна в самом деле без потерь и особого риска сумела выйти из охваченного перестрелкой утреннего города под прикрытием тумана, неожиданно накатившего из глубины степи. Но стоило «госпитальерам» свернуть на запад, как уже через несколько километров они оказались перед разрушенным мостом через болотистую речную низину.

Доводы шоферов и топографическая карта подсказывали начальнику госпиталя, что нужно в таком случае уходить проселочными дорогами еще дальше, прямо, километров на восемь — десять. Однако с той стороны, как и с запада, со стороны фронта, уже доносилась настоящая канонада, перемежающаяся сильной ружейной пальбой. Трудно было понять, что именно там происходит: то ли это разгоралась очередная перестрелка, то ли немцы уже прорвали оборону, пытаясь взять весь степногорский регион в обширные клещи.

Посоветовавшись с командиром взвода охраны младшим лейтенантом Вербным, эскулап-капитан принял-таки решение снова вести колонну на север, возвращаясь, но теперь уже за пределами города, к Старой Херсонской дороге.

Чем ближе колонна подходила к ней, тем отчетливее слышны были взрывы снарядов и противотанковых гранат. Это зенитчики неожиданно подожгли на подходе к поселку, в просвете между холмами, два первых танка немецких десантников. Они открыли огонь по бронированным машинам просто из отчаяния, поскольку к борьбе с танками их никогда не готовили.

От прицельного выстрела третьего танка весь зенитный расчет погиб, однако железнодорожники и бойцы охраны станции успели ввести в бой три полевых орудия и самоходку — их только вчера вечером доставили сюда последним пробившимся эшелоном; и в это утро орудия должны были отправиться на передовую. К тому же немецкие десантники даже предположить не могли, что в руках небольшого гарнизона поселка окажется такое количество ручных пулеметов и противотанковых ружей. Предупрежденные о возможном десанте, бойцы вооружились всем, что только смогли обнаружить в прибывших ночью оружейных вагонах.

В конечном итоге десантники все же взяли под свой контроль большую часть поселка, но сам вокзал, вместе с примыкающей улочкой, оставался в руках красноармейцев и небольшого отряда ополченцев…

Однако обо всем этом эскулап-капитан и Евдокимка узнали уже со временем, перед переправой через Днепр. А пока что их движение по едва накатанной проселочной дороге проходило спокойно, словно по некоей заколдованной подкове, внутри которой, между тремя грохочущими сторонами света, «госпитальеры» до поры до времени казались защищенными, непонятно только кем — слепым случаем или всевидящим оком небесным.

Группа десантников, из тех, что продвигались к городу, оказалась у изгиба Чертова Яра, неподалеку от дороги. Нарвавшись у города на засаду милицейского взвода «чоновцев» [254] , они, теряя своих убитыми и ранеными, отошли в степь, чтобы где-нибудь здесь оторваться от преследователей, притаиться у речушки и дождаться передовых частей вермахта. Напасть на колонну «госпитальеров» шестеро егерей не решились, да и какой смысл? Они вполне удовлетворились захватом чуть поотставшей машины русских, открыв по ней огонь осторожно, так, чтобы изрешетить кузов, но при этом не повредить мотор и колеса.

254

От аббревиатуры ЧОН, то есть «часть особого назначения». Формировались в каждом городе из сотрудников НКВД, милиции, военизированной охраны и партактива.

Когда раненный в плечо водитель вывалился из кабины, грузовик еще немного протащился по ухабистой обочине, пока не уперся в один из прибрежных холмиков. Степную Воительницу от пуль спасли узлы с подушками и прочим госпитальным имуществом, между которыми она так комфортно устроилась. Поняв, что их обстреливают, она перекатилась через какой-то мешок и буквально выпала из кузова.

— Кто стреляет? Откуда? — спросила она у Корневой, которая залегла с противоположной стороны оврага.

— Вон, в овраге; там их несколько человек.

Чуть дальше, за изгибом Чертова Яра, тоже велась стрельба, и Евдокимка прикинула, что, очевидно, несколько десантников остались там, чтобы сдерживать преследователей. В открытой степи они неминуемо попали бы под пули.

Лежавший в придорожном кювете водитель пошевелился, и у лица его тут же вспахала землю автоматная очередь.

— Он что, без карабина? — спросила Евдокимка.

— Без. В кабине остался. Бросил руль и, с испуга, как сиганет в канаву… А ведь мы могли бы уйти вместе со всеми.